– Не могу сказать. Он разговаривает с ней уважительно и как будто говорит то, что думает. Мне кажется, он поссорился из-за неё с Дэйвом. Дэйв напомнил, что пообещал перерезать ему горло. И он сдержит обещание, даже если это будет последнее, что он сделает в жизни.
– Рад, что с ней всё хорошо. Жду не дождусь ночи, чтобы поехать туда и уничтожить их всех. С ними много краснокожих?
– Нет. Восемь-десять, не больше. Я не смог пересчитать их носы. Это нелёгкая работёнка – перебраться через стену и быть среди них, когда большинство не спит. Мне помогла ссора между Дэйвом и Фрэнком – они подняли много шума. Я осмотрел загон, где они оставляют лошадей. Когда мы пойдём спасать Лили, мы должны разрушить его, чтобы ни один из этих мерзавцев не удрал. Если не будет другого выхода, я не хочу убивать старого Джейка. Я хочу привезти его туда, где он убил моего отца, и поджарить его на медленном огне. Смерть… просто смерть – это слишком хорошо для него. Пусть он ещё на этом свете попробует то, что с ним будет после смерти.
– Приятель, клянусь громом, ты прямо как краснокожий! – сказал Дикий Билл.
– Да, когда я думаю о нём и его банде. А почему бы и нет? Разве можно забыть отца, которого хладнокровно убили на глазах несчастной жены и беспомощных детей? Нет, Билл, ни за что! Я чувствую, что отец не упокоится в своей могиле, пока хотя бы один из убийц ходит по земле и хвастается своими чёрными делами. Я уже своими руками убил две трети бандитов. И я не закончу, пока не убью всех – и тоже своими руками. Утром я слышал стоны этого негодяя. Для моей души они звучали как музыка. О, как бы я хотел шепнуть ему на ухо: «Эй, дьявол, мститель рядом! Твоё время истекло. Дух убитого наблюдает за твоей мучительной кончиной!» Билл, я гордился тем, что он страдает из-за меня. Я видел его вытаращенные в агонии глаза… видел окрашенные кровью бусины пота, которые сочатся из его липкой кожи… видел каждый нерв и каждую жилку, которые трепещут, как струны арфы под рукой маньяка. О, я не мог оторваться от этого скулящего ничтожества! И когда придёт его срок, пусть он не просит о милосердии. За все блага мира я не избавлю его от мучений!
Глава 16.
«Теперь мы во власти этих людей»
Молли Уильямс ещё молчала и дрожала, когда услышала зловещие слова старшего из незнакомцев и увидела, какое дьявольское выражение появилось на его лице.
Она задрожала ещё больше, когда по топоту копыт поняла, что перед её домом остановился большой отряд всадников.
– Откройте дверь, Хьюберт, и скажите ребятам, что я, Элф Коуи, здесь! – крикнул старший незнакомец. – Нечего бояться. Все люди в этом городке пьяны или спят.
Младший широко распахнул дверь. Когда люди снаружи увидели его и его спутника, в ночном воздухе раздались звонкие, искренние восклицания:
– Ура капитану Элфу! – завопил один.
– Ура Конфедерации Юга! – закричал другой.
– Долой янки! Пусть не суются не в свои дела! – заорал третий.
– Спешивайтесь, ребята, и входите. Ешьте, пейте, веселитесь. Даже лучшее в этой стране недостаточно хорошо для вас, но это хотя бы бесплатно.
– Должна вам сказать, сэр, что здесь вы не найдёте ни бесплатной еды, ни бесплатной выпивки, – вскричала Молли Уильямс, решив, что пришло время заявить о своих правах. – Вы опоили моего старого мужа, но я – это не он, и скоро вы в этом убедитесь!
– Ух ты! Наша прелестная хозяйка так горяча в этот холодный вечер, – сказал капитан.
– Достаточно горяча, чтобы ошпарить вас, если вы не уведёте своих мерзавцев из моего дома, – сказала миссис Молли.
Она прыгнула за стойку бара и заперла буфет с деньгами. Затем она дала своему мужу по уху, что немного разбудило его.
– Окружите дом. Кроме вас, пусть никто не входит и не выходит без моего разрешения, – приказал капитан.
Он отдал этот приказ потому, что в задней комнате появились миссис Коди, её дочь Лотти и Китти Малдун, одетые и готовые к выходу.
– Что это значит? – спросила вдова, бледная, но не испуганная.
Она обращалась к миссис Уильямс, но ей ответил человек, который назвался капитаном Элфом Коуи.
– Это значит, мадам, что части Конфедерации совершили вылазку на Канзасскую границу. Поскольку Буффало Билл выступает на стороне Союза, мы считаем должным взять его мать и сестру в залог его будущего хорошего поведения. Я рад, что вы одеты и готовы к путешествию, так как мои люди останутся здесь лишь для того, чтобы собрать добычу, которая им нужна, и предать всё остальное огню. Затем мы отправимся в Миссури, и вы поедете с нами.
– Ни за что, чудовище, ни за что!
– О, вы поедете, мадам. И я советую вам воздержаться от подобных оскорбительных определений. Иначе у меня возникнет искушение оправдать такое прозвище некоторыми действиями, которые будут вызваны вашей грубостью.
– Вы, дьявол, я не подчиняюсь вам и вашим омерзительным приспешникам!
– Мадам, красота вашей дочери вызывает искушение оправдать это прозвище. Берегитесь! Если я решу совершить что-то, хорошее или плохое, то я не остановлюсь.
Несчастная дама, содрогаясь, упала в кресло, а Лотти со слезами села на колени у её ног. Подобное, столь понятное обхождение, было более ужасно, чем мысли о смерти.
Но самоуверенный злодей вынужден был столкнуться с ещё одним человеком. Этот человек не знал страха и не беспокоился о том, что он может вызвать чей-то гнев.
Это была бесстрашная, прелестная, славная Китти Малдун.
– Вы, грязный негодяй, вы пытаетесь напугать несчастную, одинокую женщину, когда её сын далеко. Он вытрясет из вас душу. Он справится с вами одной рукой, а с остальными – перчаткой.
Китти стояла подбоченясь и глядела ему прямо в лицо. Её глаза пылали, как искры, а её щёки раскалились от чувств.
– Клянусь богами войны, девушка, вы почти так же прелестны, как ваша молодая хозяйка. Мой лейтенант Хьюберт Стэнли уже выбрал вас и сказал об этом, иначе я бы сам в вас влюбился.
– Влюбляйтесь в дьявола, вы со своим лейтенантом! – воскликнула Китти, ещё больше разозлившись. – Я стану для вас горькой пилюлей. Троньте хоть пальцем меня или тех, кому я служу и кого люблю, и я выцарапаю глаза из вашей черепушки.
– Посмотрим, – хладнокровно сказал Коуи. – Скоро мои люди выполнят свою работу. Хьюберт, найдите для этих женщин хорошую повозку или фургон. Я перевезу их через границу, и если Буффало Билл поедет за ними, у меня найдётся верёвка для его шеи.
– Лучше оставьте её для своей собственной, – с возмущением и без страха сказала Китти. – Я знаю, что он лучше вас всех, с вашей дорогой одежонкой на кривых спинах. Вы недостойны целовать землю, по которой шагал молодой хозяин Билл. Он расплатится с вами за всё – не серебром или золотом, а холодным свинцом и голубой сталью.
