тряслась и старалась не смотреть на меня, или бегающих туда-сюда в крови солдат, отводя взгляд в сторону или себе под ноги, в отличие от своего охранника который напротив пристально смотрел в моё грязное окровавленное лицо.
Рядом с нами суетились люди, таская солдат на носилках вглубь заставы к лазарету, где уже не хватало место для раненых и помощь начинали оказывать прямо на улице, укладывая раненых прямо в ряд на мостовую.
— Враг отступил? — Тяжело дыша, прикрывая рот и нос платком, спросила меня та, кто назначил меня руководить этой бойней.
— Враг полностью уничтожен. Никто не ушёл. — Хрипя, ответил я, смотря на бледную, словно сама смерть девушку, которая содрогалась словно в ознобе.
В этот момент мимо нас пробежало два солдата с носилками, волоча на них своего сослуживца, у которого была оторвана рука, и обожжена часть лица, покрытая волдырями.
От такого ужасного близкого зрелища Александру скрутило пополам, и она разразилась рвотой прямо мне под ноги, при этом трясясь словно в лихорадке.
— С реальностью войны вас, — хмыкнул я, даже не пошевелившись. — А что вы хотели? Действия от первого лица. Тут калечат и убивают. Так реакция по первой бывает и у солдат. Потом привыкаешь.
Александра не разгибаясь, закончив опустошать свой желудок, слегка задрала свою голову вверх, посмотрев мне в лицо, на котором повязка на левом глазу была мокрая от крови и пота, и вновь содрогнулась рвотными спазмами.
Время битвы кончилось, наступало время подведения итогов, латать раненых, и организованного отхода из разрушенной заставы в Измаил.
Глава 7
Интерлюдии, или дорога на Измаил
В одном из лучших ресторанов Петербурга, как всегда было не продохнуть, а по залам разносилась весёлая музыка. В укромном углу заведения отгороженным перегородками, за столиком сидел пожилой мужчина.
Под многочисленные веселые голоса из большого зала, он вертел в руках бокал на высокой ножке, смотря при этом на бутылку красного игристого вина пере собой.
— Ваше здоровье Григорий Александрович, — ударил он крем бокала по бутылке, издав присущий хрусталю звон. — Ваш план, как всегда был безупречен. У нас всё получилось. — Выдохнул он, пригубив терпкий напиток. — Хотелось бы мне, чтобы и вы увидели лица этих людей, когда они поняли, что их дальнейшее благосостояние в наших руках. Граф Юрмунов уже разорен, и ввергнут в агонию бедности. Остальные на очереди. Теперь у вас есть две усадьбы и земельные владения в губернии. — Всё разговаривал граф с бутылкой вина.
Чуть слышный цокот каблуков отвлёк Графа Рощинского от излития души бутылке красного игристого вина, от чего он замолчал, а через пару секунд у столика появилась стройная брюнетка, спускающая с плеч полушубок.
— Мила Валентиновна. — Слегка привстал граф, приветствуя женщину, которая улыбнувшись усталой улыбкой, положила верхнюю одежду в дальний угол диванчика, и села напротив пожилого мужчины.
К столику же сразу подошла официантка, и поставила бокал, после чего удалилась вновь за бар.
— Мила Валентиновна, как самочувствие Руслана Тихоновича? — Нарушил молчание граф, наполняя бокал молодой женщины.
— Всё хорошо Эдуард Семёнович, — выдохнула Мила, протянув руку за бокалом. — Рана была не серьезная. Но неприятная. Полежит дома пару дней, и будет как новенький.
— Вы уже выяснили, кто был тот благодетель? — Слегка скривился Рощинский.
— Естественно, — отпила из бокала женщина. — Это была банда Сулкина. Ему кто-то слил новость, что князь покинул на продолжительное время Петербург, а может и вовсе с концами. Вот эта крыса и решила подсуетиться. Теперь ему суетиться не придётся, а у меня работы привалило. Новые территории новые проблемы. Хоть Григорий и говорил, чтобы мы не расширяли зону влияния, пока его нет. Но это вынужденная мера была. Зато все остальные уяснили, что даже если князь в отъезде, его власть и мощь не уменьшилась.
— Думаю, Григорий Александрович поймёт суть происшествия. Хотя это случилось уж больно быстро. Вы не находите Мила Валентиновна? — Поджал губы мужчина, тяжело выдыхая через нос.
— Я думаю, что информацию пустили в народ люди из мёртвого взгляда. Григорий Александрович предупреждал меня, что один из их верхушки знает об его отъезде из города. Он то, как я думаю и растрезвонил эту новость. Но не будем об этом. Вот, — достала из полушубка конверт женщина и, передала его графу. — Тут вся информация, которую удалось получить о тех, о ком вы просили. И Эдуард Семенович, пошли слухи, что есть люди, которые хотят нанять людей по вашу душу. Мы следим за этими новостями. Я связалась уже с вашей охраной из щита, а ещё на всякий случай я выделила группу сопровождения. Они ребята скрытные, вы их даже не заметите.
— Спасибо Мали Валентиновна, — улыбнулся женщине пожилой граф. — Что бы я без вас делал.
— Да полно вам Эдуард Семёнович, — отпила из бокала Мила, после чего наградила пожилого мужчину милой улыбкой. — Мы же с вами не посторонние люди. Нам с вами дали право на вторую жизнь. Григорий сплотил нас и сделал словно семьёй. Мы его единое целое на разных поприщах города. Так что давайте выпьем, и обсудим, что у нас дальше по планам.
— Дальше следуя указаниям Григория Александровича, нам надо выждать остаток месяца. К этому времени как раз в Петербург из Германии вернётся мой старый товарищ.
— Это тот о ком вы мне рассказывали. — Слегка прикрыла глаза Мила, словно что-то вспоминая.
— Да. Граф Бировский. Он когда-то был на высокой должности в академии наук. Он один из немногих, кто пытался мне помочь, когда грянула беда. Но сам попал под удар, и потерял тут всё. В каком-то роде и из-за меня. А сейчас он возвращается по моей просьбе, и с радостью возглавит типографию и новую газету.
Интерлюдия№ 2.
В небольшом кабинете, в котором царил полумрак, а в камине разгорались поленья, друг напротив друга в массивных креслах попивая белое игристое вино, сидели две пожилые женщины.
— Ну и как всё прошло? — Слегка улыбнулась Мария Павловна своей старинной и на долгие годы утраченной подруге.
Инна Михайловна скривилась, словно попробовала что-то весьма кислое, и произнесла:
— Как и ожидалось. Видела бы ты его лицо, когда я сказала, что наш свадебный уговор с ним аннулируется. Сначала он опешил, а потом, как и ожидалось, стал давить на то, что он предлагал изначально. А когда понял, что его потуги тщетны, и вовсе хотел зайти с позиции силы, но быстро поутих. Он отнюдь не Григорий, и с позиции силы со мной разговаривать у Олега Родионовича не выйдет. Так что он ничего не смог добиться, а потом решил зайти через моего сына. Тот тоже честно пытался меня переубедить, но не вышло. Думаю, он меня понял и больше мы к этому разговору
