Первых раненых привезли уже под вечер. Еще задолго до их появления, Рустам предупредил — везут раненых. Это он определил по большому столбу пыли, быстро приближавшемуся к месту управления Бригады. Действительно, два бронетранспортера на большой скорости подлетели к их санитарному автомобилю. Из «нутра» БТР бодро выпрыгнул офицер в полевой форме и бронежилете с лихо заломленной на затылок панаме. Он представился, как замполит роты, старший лейтенант, скороговоркой назвав свою фамилию, которую Невский даже не расслышал. Это было и не важно.
— Принимай, док, пять «трехсотых» и два «двухсотых». Снайпер, сука, прямо в голову обоих уложил. Говорили им перед рейдом: «Не снимайте каски!» Нет, не слушают. Жара, видите ли. Вот и получили в лоб. Жалко ребят, только недавно приехали в Бригаду, первый рейд у погибших. Что я их родителям теперь должен писать? Меня командир роты вечно на такие дела «напрягает». — Он смачно сплюнул, достал сигареты. Повернулся к бронетранспортерам и прокричал: «Выгружайтесь!»
Невский с фельдшером двинулись к транспортерам. Все пятеро раненых оказались ходячими, самостоятельно вылезли и прошли к Автоперевязочной, расселись под навесом. Они еще были в «горячке боя», обсуждали недавние события, жадно пили предложенную воду. Слышался нервный смех людей, переживших смертельную опасность.
Из второго БТР выгрузили тела двух погибших солдат. У обоих было одинаковое удивленное выражение лица, широко раскрытые глаза смотрели в небо. На лбу зияли круглые с запекшейся кровью дырочки. Слава первым делом опытным движением смежил им веки, они послушно «уснули навеки».
— Совсем недавно погибли, еще даже нет окоченения, — обронил он, ни к кому не обращаясь.
Двое солдат из легкораненых помогли уложить погибших на носилки, перенесли их в палатку. Невский переписал их данные. Старший лейтенант коротко пожал на прощание руку, бронетранспортеры быстро умчались.
По очереди врач осматривал раненых в салоне автомобиля. Снимал промокшие от крови и пота грязные бинты, проводил ревизию и «туалет» ран, обкалывал их антибиотиками, накладывал асептические повязки. У двух раненых были пулевые ранения мягких тканей плеча, а у трех — осколочные ранения мягких тканей груди, спины и предплечья. На каждого врач заполнил первичную медицинскую карточку формы100, записывая проведенные мероприятия. Укладываясь на операционный стол, ребята шутили, бодрились, старались «держать марку». Впрочем, им всем повезло — кости не были задеты, заживление пройдет хорошо, оставалось удалить в условиях стационара пули и осколки (впрочем, одну пулю Невский смог даже удалить сам, нащупав ее зажимом). Раненый был чрезвычайно рад, показывал свой трофей всем, обещая сделать из него кулон на шею.
Пока Невский занимался обработкой раненых, приходило несколько офицеров из управления бригады, из политотдела, из особого отдела. Каждый опрашивал пострадавших, выяснял обстоятельства гибели их товарищей.
Вертолеты МИ-8 прилетели примерно через полтора часа. Один из них приземлился, забрав раненых и убитых.
После ужина, когда уже стало стремительно темнеть (а в южных широтах это происходит удивительно быстро), было назначено совещание всех руководящих офицеров подразделений. Командир бригады подвел итоги первого дня рейда, назвав их хорошими. Он по-прежнему требовал выполнять боевую задачу, не взирая на потери в личном составе. Приехавшие на совещание офицеры из боевых подразделений выказали общее недовольство такой постановкой вопросов. Комбриг не захотел их выслушивать.
В заключение был доведен график дежурств офицеров, входящих в управление, по проверке постов охраны. Невскому досталось дежурить уже этой ночью с 2 до 3 часов. Он внимательно ознакомился с инструкцией, согласно которой предстояло в эти часы обойти посты охраны. Были перечислены эти посты, назван пароль и отзыв. Еще он узнал, кого сменяет, и кто сменит его. В заключение покурили на свежем воздухе с офицерами дежурной смены. Разошлись по своим «квартирам».
7
До двух часов ночи можно было отдохнуть. Водитель и фельдшер легли на носилках в палатке, а Невский улегся в салоне прямо на операционном столе. Сон не шел, слишком богат был день на события, в течение дня получил немало отрицательных эмоций, переутомился, наверное. Вспомнил лекции по психотерапии. Говорилось, что для того чтобы снять стресс, понадобится всего 10–15 минут. Первое: не думать о неприятностях. Второе: внушайте себе, что все трудности сегодняшнего дня уже позади. Третье: думайте о чем-нибудь приятном (Невский стал вспоминать дом, жену, дочь). Четвертое: погладьте себя по макушке, напевая полюбившуюся мелодию (Невский даже хмыкнул, представив себя со стороны. Сумасшедший дом!) Но как не странно, постепенно успокоился. Удалось уснуть.
Его разбудил настойчивый голос, тряска за руку: «Кончай ночевать! Вставай пришел!» Ну, конечно, это его будил старший лейтенант Вадим Семка, пришло время дежурства.
Невский бодро вскочил, четыре часа сна освежили его хорошо. Внимательно выслушал офицера, тот был освобожденным комсомольским работником, говорил четко, отрывисто, разжевывая все до мелочей — привык разговаривать со своими солдатами в батальоне.
— Обойдешь по периметру две «Шилки», три танка, три БТР. Смотри, чтобы не спали. Проверяй знания отзыва, не забыл сам? «Курок». А ты им говоришь пароль «Курск». Заметишь нарушения в несении караула, снимай с дежурства! Не вздумай «забуриться» к соседям. Не забыл, там справа стоит управление дивизии наших «зеленых» союзников? Еще не разберутся, «шмальнет» какой-нибудь вояка из автомата. Случаи уже бывали. Ну, давай покурим на прощание.
— Давно здесь служишь? — Невский принял протянутую сигарету, выпустил облачко дыма.
— Считай уже «дембель», третий год пошел. Жду заменщика, через неделю-две буду паковать чемоданы. Ох, и насмотрелся я за это время всякой дури! Комбриг явно выслуживается, полковника досрочно получить хочет. Вот и посылает парней на убой. Вроде уже ушло на него представление в Москву. Скоро «папаху» получит. Молодой совсем, 34 года. У него папаша в Генеральном Штабе служит, можно так воевать — все спишут. Завтра вообще «мясорубка» будет. Так что, доктор, готовь побольше бинтов и йода. Не знаю, что там вы еще используете. Поверишь ли, я за все это время царапины не получил, в пекле бывал. И ничего. Бережет меня Бог. Переболел только желтухой.
— Ты же комсомолец главный, а о Боге говоришь…
— Одно другому не мешает. Тут и в Бога и в черта поверишь, когда под обстрелом побываешь. Ладно, пошел я. Держи «краба». — Он протянул крепкую сухую ладонь, сильно сжал. — Удачи тебе, док, и на дежурство и на всю последующую службу. Не боись, прорвемся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
