— Не! Мы с вами! — как один, опять заупрямились Дмитрий и Сергей.
— Мужчины, я всё понимаю! Но нам с мужем будет проще пройти! Под хамелеоном! — осадила их охотница.
Как по мне, очень уж резковато. Даже холодно, что на жену было не похоже.
— Вот на выходе… Я поговорила с девочками… На выходе и встретите. — жену заметно потряхивало. Похоже то, что творили с девушками эти мрази, мягко говоря вымораживало охотницу.
— Екатерин — начал было Дмитрий.
— Да всё, я сказала!
Пройдя по низу, ещё дома два. Мы выбрались на нужную нам улицу. Отдел находился правее. Пересекли дорогу и зашли во дворы. Подойдя к отделу сзади, примерно обрисовал жене — где могут держать пленных.
— Слева лестница наверх. Наша правая, ведущая вниз. Спускаемся. Справа туалеты, а вот слева продол и клетки. Пленных скорее всего держат там.
Дело в том, что по молодости я бывал и наверху, и в низу.
— Да всё я поняла уже! — охотница резко и с блеском злости в глазах, обрывает меня.
— Я всё понимаю Катерина и вижу твоё состояние. Но если нас вычислят раньше времени, будет плохо. Они могут прикрыться заложниками…
— Да всё я понимаю…
— Нет! Своими эмоциями ты можешь сделать только хуже.
Притянул жену к себе и обнял. Так мы постояли несколько минут.
— Всё! Я в норме. — шепчет она.
— Ну тогда за мной! — также шепотом отвечаю и потихоньку захожу в двери.
Решётки, отодвигаем вместе с охотницей. Благо силы теперь не занимать. Спускаемся, опять решётки, но не заперты.
— Вот теперь о-о-очень осторожно. — оборачиваюсь к охотнице.
— Угу.
Прокрались на лево к лестнице. Движемся к залу с обезьянником и камерами заключения… Слышны характерные звуки. Кто-то, кого-то… Млять… Еле сдерживаю жену. Заворачиваю и выглядываю за угол. Ну там короче… Всё происходит в извращённой форме. Две голых молоденьких девчушки, лет по пятнадцать каждой, пристёгнутых к прутьям наручниками… Их имеют одновременно четыре мрази… На столе водка, закуска… Откуда-то из глубины меня подымается злость.
Сзади раздаётся рык. Нет реально РЫК. Катерина… нет не так, ОХОТНИЦА размывается в движении. Мгновенье, голова первого ублюдка отделяется от тела. Движение не останавливается. Урод, который имеет девчонку спереди располовинивается, от ключицы до левого бедра. Двое других тварей, начинают поворачиваться, то есть реагируют. И кстати зря. Девушка с пепельно-белыми волосами и такого-же цвета глазами, обезглавливает их. Я моргаю и наваждение пропадает. Теперь жена снова прежняя.
Катерина освобождает в хлам перепуганных и замученных детей. Попутно успокаивая их и подлечивая. Я прохожу дальше к клеткам. Там нахожу ещё шестерых молодых девушек, возрастом — от тринадцати до двадцати лет. Открываю клетки, со словами, что скоро всё закончится. Прошу их не кричать.
Короче освободили мы восемь пленниц. Кое-как успокоив их.
— Девчонки! На верху есть ещё пленные? — спрашивает их жена.
— Нет. Для… развлечения… они всегда приходят сюда. — отвечает самая старшая. Слова даются ей с трудом.
Вообще все дети находятся в плохом состоянии. Синяки, кровоподтёки, гематомы. Все в нижнем белье, а кто и без. Охотница вылечивает их раны, со слезами на глазах. Меня самого душат слёзы. ЧТО им пришлось пережить?
— Ну? Отведём их в безопасное место? А потом… — специально не заканчиваю фразу. Нет я помню слова Якова — «Не убивайте по возможности». Но эти мрази наловят ещё.
— Да. — спокойно и уверенно, ответила Катерина. — Мы вернёмся.
Дальше мы потихоньку отвели детей к машине. Мужики пришли в ярость.
— Мы сейчас все уедем отсюда! Бог им судья! Не уподобляйтесь им! — резко сказал Яков.
— Да как уедем-то? — чуть не прокричал Сергей.
— Нужно наказать тварей! — спокойно сказал Дмитрий.
— И остави нам долги наши, яко же и мы оставляем должникам нашим. — процитировал священник молитву о шестом прошении.
— Езжайте мужики! Мы скоро… — спокойно говорю, глядя мужикам в глаза.
И они уехали. Только Яков посмотрел на нас с укоризной. А мы с охотницей вернулись. Да простит нас Создатель. Но больше эти мрази никого не тронут.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вернулись мы с женой в деревню, под утро. Ни с кем не разговаривая провели дома сутки. Да и нас никто не трогал. Попросили у Творца прощения. Много часов просидели с Тюшкой у костра обнявшись. Ничего не говоря друг-другу. Каждый думал о своём.
— Илья. Откуда такие уроды берутся? — со слезами на глазах спросила меня жена.
— Кать. Да не будь ты уже такой зашоренной.
— Какой?
— Я понимаю, что ты всю жизнь воспитывала детей. И я по возможности вас оберегал вот от таких обстоятельств. Но таких мразей, очень много. Сейчас власти нету, закона нету. И «мразь» вылезает из людей.
— Да понимаю я всё. Одно дело слышать, кто-то где-то. Но другое дело увидеть своими глазами. — грустно сказала Катерина.
— Когда мне было лет шестнадцать. У меня был знакомый, Антон. Из плохой семьи, из пьющей. Но он был надёжным товарищем. Чего-то он там украл. Ну приняли его два молодых мента. А Антон был со своей девушкой. Так вот его отвезли в отдел, ну и в последствии посадили. А девчонку его насиловали. Шесть человек. А чтоб особо не сопротивлялась, сказали, что Антохе пиздец будет в отделе.
— И ты знал и ничего не…
— Я узнал об этом через два года…, да неважно… в менты в основном идут люди-мрази. Нет не все. Есть там офицеры…, именно офицеры. Но мало их.
Мы помолчали.
— Я к тому, что мир не просто так рушится. И мы с тобой ещё не раз встретим… таких вот.
Притянув жену к себе, мы просто молча сидели до утра.
Когда стало светать, жена сказала — но ведь есть ради кого бороться. Тогда давай просто бороться.
— Давай.
***
Ровно через сутки пошли к Якову. Напомнили про поездку за провизией. Странно, но священник ничего не сказал про нашу выходку. Мы спросили про девушек.
— Ими занимаются… Я молю Господа за них… Им нужно время… Что-бы обрести душевное равновесие. — с грустью поведал священник.
— Ну раз так, то за едой всё равно нужно ехать? — спросил я его.
— Да конечно нужно.
Условились выехать, на следующий день, рано по утру.
Сергей и Дмитрий опять напросились с нами. В караул оставили двоих инициированных — Григорича, крепкого и высокого мужчину, лет сорока пяти, и Андрея, круглого невысокого парня, с огромными ручищами.
Заехали на заправку, в газель бензин залить. Я правда недоумевал как? Электричества то нету. Но Диман заверил, что для него это не проблема, — если в резервуарах есть бензин, он будет в баке машины. Так как в добыче бензина, я нихрена не соображал, меня оставили на «атасе», на заправке. Яков смотрел за машиной, а охотница прикрывала мужиков, пока те добывали бензин. Всё прошло без эксцессов, бак залили «под пробку».
— Жаль канистр нету, — посетовал Дмитрий. — Можно ещё набрать.
Посовещавшись, решили пройтись по стоянке машин, находившейся неподалёку. Сказано сделано. Вскрывали машины мечами, других инструментов, подходящих для данного, вандализма не было. Не нашли ничего. И уже решили уезжать, когда Сергей показал на жигули первой модели — «там может быть». Судя по всему, машина принадлежала пенсионеру, в очень уж хорошем состоянии она находилась. Вскрыли багажник, нашли и канистру, и инструмент. Забрали всё, если хозяин, за две с лишним недели, не объявился, то скорее всего уже и не объявится.
— Пенсионеры, они запасливые. — сказал Дмитрий.
И я вспомнил своего деда, возившего с собой пол багажника, всякого инструмента — на все случаи жизни. На заправке долго не задержались, поехали в супермаркет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Дорога по мёртвому городу навевала уныние и тоску. Брошенные автомобили, аварии, гниющие останки людей. Местами следы от пожара, разбитые витрины магазинов, пятна крови, ещё не смытые дождём. Всё свидетельствовало о… город умер. Мой родной город. В котором я родился и вырос. Где я любил и ненавидел. Это всё очень сильно давило.
