день, уважаемые коллеги! – поприветствовал арендаторов герцог. Толпа поддержала его слова одобрительным гулом. Так уважительно прошлые управляющие к ним не обращались. Они, конечно, не понимали, что его пиджак пошит у Абрами, а сапоги у Бутена. Но женщины моментально разглядели дорогую материю и хорошо выделанную кожу. Бренды их особо не волновали. А мужчины заценили дорогие часы на запястье и решительно выдвинутый подбородок. И в сердцах арендаторов затеплилась надежда, что этот не бедный человек сможет им помочь.
– Вчера я со многими из вас виделся, так скажем в неофициальном порядке. Посмотрел, что вы выращиваете на полях, какую скотину держите. И остался в некотором шоке. Скажите, кто придумал выращивать после подсолнечника кукурузу, а после кукурузы пшеницу? Это же губительное сочетание для почвы. Подсолнечник вытягивает из почвы все питательные вещества, оставляя на голодном пайке высокорослую красу наших полей. Кукурузу же очень любят сорняки. И буквально заполоняют все посадки. И пшеница после таких предшественников не может родить хорошее зерно, – Алан давно так много и официально не говорил. Но сегодня ему это нужно было обязательно сделать и выяснить все моменты, которые его волновали.
Познакомившись чуть ближе с графиней Розенталь, он был готов отдать голову на отсечение, что Марьяна здесь ни при чем. Она в сельском хозяйстве ничего не смыслила. Но и со своими рекомендациями, слава богу не лезла.
Неожиданно от толпы арендаторов отделился невзрачный мужичок в потрепанной куртке. Он внимательно, прищурив один глаз посмотрел на герцога, затем перевел взгляд на графиню, смял свою шапчонку в обветренных ладонях и сказал:
– Матушка-графиня, ты прости нас не ученых. Ты баба не вредная, понимающая, только в сельском хозяйстве совсем не сведущая.
Стоящие невдалеке женщины зашикали на храбреца, давая понять, что с аристократами так разговаривать нельзя. Но он отмахнулся от них:
– Цыц, я красиво говорить не умею. Но дело знаю. И если господа хотят выслушать, то пусть слушают!
– Да, Михай, говорите, конечно! – поддержала мужичка Марьяна. Герцог тоже благосклонно кивнул. Он понимал, что вот такие немного чудаковатые самородки на самом деле являются самым большим богатством орбургской земли.
– Раньше, лет тридцать назад мы между этими культурами сеяли горох. Он давал земле силу, а нашей скотине еду. Да и ребятишки не брезговали лакомиться сладкими стручками, а бабы варили замечательную кашу, – начал Михай рассказ. – Только ваша матушка съездила на отдых на Броквайские воды и привезла оттуда идею, что посадки гороха будут лишними.
– На ваша бедная земля не идет в сравнение с черноземами Броквая! – Алан удивленно охнул и покачал головой.
– Не знаю, я в Броквае не был, землю их не ел, – усмехнулся Михай в свою жиденькую бороду. – Но первые три года все было замечательно. На деньги, сэкономленные на покупке гороховых семян, матушка наша накупила много сельско-магической техники. Этим самым значительно облегчив труд арендаторов. Да только, спустя три года дела начали идти все хуже и хуже. Техника ломалась. И денег на ее ремонт и на новый горох уже не было, – он обреченно вздохнул, пожал плечами и отошел обратно к толпе.
– Вы предлагаете купить вам гороховых семян? – герцог окинул цепким взглядом толпу.
Арендаторы зашумели, обсуждая услышанное. Создалось впечатление, что никто из них не задумывался о том, что происходило с землями графства.
– Коли деньги есть, можешь и подсобить! – выкрикнула бойкая баба, одетая в брюки вместо юбки. Остальные тут же снова зашикали теперь уже на нее. Но Алан поднял вверх правую руку, призывая всех замолчать и сказал:
– Деньги на семена, предположим, у меня есть. Но сможете ли вы это горох посеять, когда у вас не осталось ни одного устройства? Что будете делать с подсолнечником, вырастающим мелким и непригодным для маслодавильных машин? Как продать чахлые колосья пшеницы, когда у соседей они налиты клейковиной?
– А что? Отдохнем три года и снова бедствовать начнем! – фыркнула бойкая арендаторша. – А ты, мил человек, знаешь, что делать надобно, чтобы облегчить нашу жизнь и жизнь графини с сыночком? Или увезешь ее к себе и про нас забудешь?
От последнего вопроса щеки графини Розенталь залились краской. Ее почему-то смутил этот странный намек. Она-то знала, что Алан – герцог. И любой графине с точки зрения общества было бы выгодно выйти за него замуж.
Бабы снова зашикали на выскочку. И только Гольденброук с абсолютным спокойствием произнес:
– Нет, я честно не знаю, что с вашими крайне истощенными землями можно сделать, – народ начал переглядываться в недоумении. – Но некоторые мысли у меня есть. И если вы мне поможете, мы что-нибудь обязательно придумаем.
Немного позже, когда все разошлись, Марьяна поблагодарила герцога:
– Алан, спасибо вам!
– За что? – он удивленно посмотрел на нее. – Я же ничего не сделал.
– О, вы сделали очень многое: нашли корень наших бед, – покачала головой графиня, слегка покраснев. Румянец выдавал ее смущение:
– Я жила с ними рядом столько лет, но ни разу не догадалась вот так собрать всех и просто поговорить. Многих проблем можно было бы избежать! И уж точно не думала, что моя матушка занималась сельским хозяйством.
– Что за шум, а драки нет? – неожиданно раздался голос позади разговаривавших. Герцог с графиней развернулись и тут же встретились взглядом с бароном Вишлесом.
– Добрый день, уважаемый! – учтиво поздоровался Гольденброук, ничем не выдав того факта, что совсем не рад был видеть соседа, претендовавшего на сердце и руку графини Розенталь. – Что привело вас на НАШУ территорию?
– Хм, – кашлянул в ответ барон, словно собирался с мыслями. – Да вот смотрю, арендаторы собрались. А в наше время это чрезвычайно опасно. Еще вздумают бунтовать. А графиня, мое почтение, – после этих слов он бросил масляный взгляд в сторону Марьяны, вызвав в душе герцога прилив удушливой волны непонятного происхождения, – женщина одинокая. С толпой разъяренных мужиков ей не справиться. А когда дела идут неважно, они становятся еще злее.
Гольденброук бессознательно выпрямил спину и расправил плечи, становясь еще выше ростом. Глянул презрительно на Вишлеса и холодным тоном произнес:
– Сейчас вы видите, что графиня не одна. И ей есть кому помочь! И среди арендаторов большинство женщин.
– Да, конечно, вижу! – криво усмехнулся барон. – Вы пока здесь и пытаетесь защитить НАШУ Марьяну.
Теперь уже он выделил слова «наша», как бы в отместку герцогу. Герцог скривился, но промолчал. А барон продолжил распинаться:
– Но на сколько вы здесь задержитесь? Максимум на месяц. Арендаторы пока будут копить свою обиду и злобу на хозяйку, а затем выльют на нее, когда вы соизволите уехать, – дожидаться ответа он не стал. А небрежно приподняв в знак
