- Ну, почему он отправился в трущобы?
- Идиот, - лаконично ответил капитан Дамели. Я нагородил таких предположений, вплоть до рейда по трущобам, а истина оказалась намного прозаичней.
Капитан посмотрел на меня и произнес:
- Хватит разговоров, быстро на борт моряк Тир.
Я хотел поправить Дамели и сказать, что я моряк Сторм, но потом передумал.
Как только мы с усачом по веревочной лестнице проникли во чрево парящего над землей дирижабля "Стремительный", капитан сразу же начал отдавать приказы команде и спустя десять минут мы начали набирать высоту.
Прошло уже два дня, как я стал членом команды "Стремительного". Я получил небесно-голубую форму воздушного моряка, и амулет второго класса, представляющий собой серебряный прямоугольник. Форма состояла из теплых штанов, рубахи, куртки на пуговицах и шлема из мягкой кожи, а так же мне выдали легкие и удобные ботинки.
Мое первое посещение камбуза, заставило перешёптываться команду. Многие знали, что капитан Дамели, забрал меня прямо из тюрьмы, и уж точно все знали, что я ограбил небесного офицера. Неудивительно, что моряки дирижабля относились ко мне настороженно и почти не общались. Я чувствовал их враждебность. Капитан был почти единственным человеком, который вполне сносно общался со мной. Он не откладывая дела в долгий ящик, назначил меня помощником артиллериста. Моя функция заключалась в том, что я должен буду во время боя помогать ему, управляться с орудием, но это только на период сражений, а в основном я занимался тем, что наводил марафет на дирижабле. Швабра и тряпка, вот мой рабочий инструмент.
Среди неприязни команды я страдал от одиночества. После всех тех событий, которые предшествовали моему зачислению в команду дирижабля, мне нужно было выговориться, найти друга, который смог бы понять меня и поддержать, но это было проблематично. За первые два дня, со мной заговорили только несколько человек. Служба в воздушном флоте, проверяла на прочность, мой любящий поболтать язык. Команда почти в полном составе игнорировала меня. Люди перешёптывались за спиной и бросали презрительные взгляды. Тоже мне, правильные. Все это только сильнее отдаляло меня от них. Злая маска поселилась у меня на лице. Все видели во мне преступника, но никто не хотел видеть во мне человека попавшего в тяжёлую ситуацию. Меня наполняла горечь и гнев. Гнев на отца, на его слова. Я вспоминал его жесткие глаза, и мне хотелось растерзать очередного воздушного моряка бросившего на меня снисходительно-презрительный взгляд. Только образ Лиры и брата помогали мне совсем не пасть духом. Я вынесу все тяготы судьбы и вернусь победителем.
Наутро третьего дня моего пребывания на дирижабле, я в очередной раз, матерясь, в гордом одиночестве драил палубу. Сияющие чистотой доски нагоняли на меня мрачное настроение. Скрип, раздающийся от тряпки, вяло ползающей по палубе, заставлял мой глаз нервно дергаться. Сколько можно? Я скоро свое отражение увижу в этих сверкающих досках! Это же не больница, в конце концов! Меня так и подмывало зло плюнуть, но останавливала мысль, что мне и вытирать. Вдруг, что-то привлекло мой взгляд. Я поднял глаза. Впереди замаячила незнакомая мужская фигура. Ко мне подошел невысокий, средних лет, плотно сбитый, черноволосый моряк со шрамом от правой брови до середины подбородка. Он всего лишь немного уступал мне в росте, но был значительно более мускулист. Его походка, бросаемые по сторонам взгляды, выдавали в нем недюжинного бойца, всегда держащегося настороже. Мочку его уха оттягивала золотая серьга, придавая ему бандитский вид. Густая щетина, покрывала его серые щеки и подбородок, только твердые, невыразительные губы были лишены этого черного колючего налета.
- Моешь? - спросил он сиплым голосом, зыркая на меня серыми глазами, в центре которых выделялись зияющие непроглядным мраком зрачки.
- А что не видно? - ответил я зло, скрывая зевок.
Усмехнувшись, воздушный моряк, произнес:
- И не надоело тебе еще?
- Надоело, а тебе то что?
- Да так ничего. Меня зовут Герхард, а тебя как я слышал Тир, верно? - произнес обладатель шрама, громко втягивая воздух перебитым носом.
- Верно, слух тебя не подвел.
- Ну, бывай Тир, - сказал Герхард и, насвистывая песенку ушел.
Странный какой-то тип, чего он от меня хотел? Судя по виду, бывалый мужик, такой просто так разговор не заведет. В общей атмосфере недружелюбия его любопытство смотрелось подозрительно.
Домыв палубу, я отправился в свою каюту досыпать. Маленькие тесные переходы, заставляли меня все время пригибаться и протискиваться мимо идущих мне навстречу матросов, а изредка бросаемые взгляды в иллюминатор пробирали до дрожи. Это какая же высота? Система переходов дирижабля мне напоминала крысиные норы, которые доверили рыть самой пьяной крысе. Разве можно так строить боевой дирижабль? Если поднимется паника, мы же запросто застрянем в этих лабиринтах. А всё, потому что надо удешевить производство небесных кораблей! Вот и строят, так что мы скоро здесь ползать будем.
Я остановился возле открытого иллюминатора, набрал побольше слюны и смачно плюнул на крошечные домики, виднеющиеся внизу. Жаль не увижу, попадет ли мой плевок на кого-нибудь, а то бы крикнул "к счастью". Усмехнувшись, я побрел дальше, но дойти до каюты, мне было не суждено. На полпути я был перехвачен артиллеристом Бернардом. Его туша загородила проход, проскользнуть мимо него было весьма проблематично. Бернард, был простым деревенским мужиком лет сорока пяти, с простодушным лицом и могучими мышцами. Он был одним из немногих, кто наплевал на общественное мнение и запросто общался со мной. Его круглая пышущая здоровьем физиономия, всегда озарялась желтозубой улыбкой при виде меня, а добрые, немного наивные глаза с набрякшими веками, всегда были готовы оказать мне моральную поддержку.
- Здорово Тир, - произнес Бернард густым сильным голосом, нависая надо мной. - Пойдем, орудие смажем, а?
Вообще-то Бернард может мне приказывать, так как он старший по званию, но он предпочитал просить меня, где то на интуитивном уровне чувствуя, что я дворянин. Глядя на его веснушчатое, улыбающееся лицо с носом-картошкой, я не нашел что соврать и согласно кивнув головой пошел за ним, наблюдая за его соломенного цвета волосами, треплющимися на проникающим сквозь иллюминатор, ветру. В моей голове засела мысль, что деревенских дурачков-силачей, я представлял себе именно такими.
Спустившись на первую палубу, мы вошли в отсек, предназначенный для нашего орудия. В отличие от всего остального дирижабля здесь было значительно свободнее, хотя по углам и стояли ящики со снарядами. Всего таких отсеков было сорок. Двадцать на одной стороне, двадцать на другой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
