«Раскрепостителю» в первый момент покажется, что он оказался в раю. Правда, «кайф» может оказаться недолгим, поскольку вскоре он почувствуёт, что чего-то ему не хватает. А не будет хватать ему чувства личной исключительности, ощущения того, что он более «передовой», чем окружающие. Однако, сопоставив плюсы и минусы своего положения, он, скорее всего, заключит, что оно совсем не так плохо.
«Просветитель» же от науки окажется просто на месте, так как люди этой профессии там понадобятся. Ведь физиология — везде физиология.
Так что в этом фантастическом обществе различия между ними быстро сотрутся, и они вполне могут оказаться членами одной «партии» с общими взглядами на жизнь. И вполне адаптированными в окружающей среде. И она их будет очень даже устраивать — ведь оказавшись в мире без запретов, они очутились в мире без тайн, где все наглядно, объяснимо, разрешено.
Правда, все они привыкли бороться с каким-то врагом и, конечно, обнаружат его и в новой ситуации. Им может стать их четвертый товарищ, который так и не смог вписаться в новую ситуацию и почему- то отказавшийся пользоваться преимуществами сексуальных свобод, уйдя, к примеру, в горы. Почему-то он не нашел возможности для своей сексуальной самореализации. И оставил их с двойственным чувством тревоги и ненависти, как будто что-то знал, ко скрыл от них.
Единственное, что они могли бы о нем сказать: он не верил ни в то, что сексуальность нуждается в жестком внешнем контроле во избежание всеобщего разврата, ни в то, что к сексу нужно относиться просто, как к «глотку воды», поскольку это чисто физиологическая потребность, ни в то, что сексуальное раскрепощение сделает его счастливым, ни в то, что научный прогресс в сфере человеческой сексуальности позволит разрешить его личные проблемы.
А то, что он знал, для них осталось тайной, правда, они ее называли «загадкой».
Перед каждым рано или поздно встает выбор — с чем оставаться: с личным предстоянием перед тайной или же с коллективной защищенностью от ее существования.
«Проклятые» вопросы,Как дым от папиросы,Рассеялись во мгле.Пришла Проблема пола,Румяная фефела,И ржет навеселе.
Заерзали старушки,Юнцы и дамы-душкиИ прочий весь народ.Виват, Проблема пола!Сплетайте вкруг подолаВеселый «Хоровод».
Ни слез, ни жертв, ни муки…Подымем знамя-брюкиВысоко над толпой.Ах, нет доступней темы!На ней сойдемся все мы —И зрячий и слепой.
Научно и приятно,Идейно и занятно —Умей момент учесть:Для слабенькой головкиВ проблеме-мышеловкеВсегда приманка есть.
Саша Черный. «Песня о поле».
Норман Спинрад
Сорняк времени
Искра разума, которая является моим сознанием, обитает там, где нет ни пространства, ни времени. Объективная продолжительность моей жизни — сто десять лет, но сам я ощущаю себя бессмертным, ибо мое сознание продолжает жить и за пределами отмеренного срока. Я и младенец, я и ребенок, и юноша, и дряхлый старик, умирающий на чистых белых простынях. Я — все эти люди одновременно, я всегда был ими и всегда буду ими там, где обитает мой разум: на острове вне потока времени.
Моя вечность — сто десять лет. Моя жизнь похожа на биографическую справку в энциклопедии: неизменная, инвариантная, ограниченная по длине, бесконечная по продолжительности. 3 апреля 2040 года я рождаюсь. 2 декабря 2150 года я умираю. Все события между этими датами пролетают в одно мгновение. Говорят, что я передвигаюсь вдоль них вперед и назад по собственной воле, переживая каждое из них снова. Даже это — лишь часть правды. Я переживаю каждое мгновение моих ста десяти лет одновременно, раз и навсегда.
…Как мне рассказать вам об этом? Поймете ли вы меня? Наш язык базируется на концепциях времени, а они-то у нас различны. Для меня времени не существует — во всяком случае существует не так, как для вас.
Я не передвигаюсь последовательно от мгновения к мгновению, подобно слепцу, ощупью бредущему по туннелю. Я обитаю во всех точках туннеля одновременно, и глаза мои широко раскрыты. Время для меня в определенном смысле то же самое, что для вас пространство, это территория, по которой я могу двигаться в разных направлениях.
Но как мне рассказать? Да и поймете ли вы меня? И вы, и я — люди, рожденные женщинами, но в каком-то смысле у вас со мной меньше общего, чем с обезьяной или амебой. Но я должен как-то сообщить вам о себе. Для меня слишком поздно будет слишком поздно было слишком поздно. Я попал в этот вечный ад и никогда не смогу из него выбраться, даже призвав на помощь смерть. Моя жизнь неизменна и бесконечна, потому что я съел «Темп», сорняк времени. Упаси вас Боже повторить мой путь. Вы обязаны меня выслушать! Вы должны понять! Вырвите сорняк времени с корнем!
Я хочу рассказать так, как чувствую сам. Бессмысленно пытаться начать сначала. Начала нет. И конца нет. Лишь области времени, имеющие для меня какое-то значение. Позвольте мне описать их. Возможно, вы сумеете меня понять….
8 сентября 2050 года. Мне десять лет. Я в кабинете доктора Фиппса, доктора психиатрической клиники, в которой провел последние восемь лет, 12 июня 2053 года они наконец поймут, что я не сумасшедший. Это будет все, что они поймут, но этого окажется достаточно, чтобы выписать меня. Но 8 сентября 2050 года я все еще нахожусь в клинике.
8 сентября 2050 года — день возвращения первой экспедиции к Тау Кита. Этим событием полны все телепрограммы, вот почему я в кабинете директора и смотрю телевизор вместе с ним. Именно из- за этой экспедиции я и нахожусь в госпитале. Я говорил о ней все предыдущие десять лет. Я требовал, чтобы корабль подвергли карантину, привезенные образцы уничтожили, дабы воспрепятствовать их распространению на Земле. Большую часть моей жизни эти слова принимали за хрестоматийный симптом шизофрении — ведь корабль стартовал 12 июля 2048 года, а возвращался сегодня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
