выводам, у себя в Белом доме – за месяц до того, как первый подал в отставку, а второй отказался переизбираться но новый срок[52]. Они-то ушли. А мы остались.
Как я и сказал выше, мы никого не встретили в этом патруле, так что без приключений вернулись в расположение роты. Рик отправился к начальству с рапортом, а я остался рядом с радистом, который таскал с собой чертову уйму аппаратуры для радиоперехвата. В отделении был еще штатный переводчик, американец вьетнамского происхождения. К нам подошел молодой солдатик, устроился рядом и тоже принялся слушать разноголосицу на чужом языке:
– Эй, это что еще за хрень?
– Северовьетнамцы, – ответил переводчик.
– И что они там болтают? – нервно спросил мальчишка.
– Обсуждают снабжение.
– А какого черта они делают это по нашему радио?!
– Это не наше радио, – сказал переводчик. – Это эфир, радиоволны, чувак, понял? Они в воздухе, а воздух тут один на всех. А теперь заткнись и дай мне послушать, что они там трещат про чертовых слонов!
Дагган с ребятами вычистили оружие, проверили ботинки и сделали еще сто других дел, готовясь к той неизвестности, которая их ждала. Затем мы сели в кружок и продолжили обычную болтовню. Тут Рик вспомнил:
– Кстати, что ты там говорил насчет пива? Сейчас как раз самое время.
Я порылся в сумке и вытащил оттуда все банки, что были, оставив только пару про запас.
– Вот! Держите, ребята. Тепленькое.
Раздалось шипение открывающихся банок, и все до единого зажмурили глаза, сделав первый за долгое время глоток. Кто знает, может, они в этот момент видели своих подружек. Или пляж у себя дома.
– М-м-м, – выдохнул Рик. – Тепленькое, да. Но в самый раз!
Мы еще поговорили на сон грядущий и устроились на ночлег там же, где сидели, в чистом поле. В сегодняшний сторожевой дозор ушли другие. Вместо подушки Рик подложил под голову каску.
Разбудили нас рокот вертолетов, лай собак и какофония птичьих трелей. Стояло раннее утро, проснувшийся лагерь жил своей обычной жизнью. Этой ночью нас никто не тревожил.
Рик отвел меня в сторонку и произнес с некоторым нажимом:
– Слушай, Чики, мы выдвигаемся. Тебе с нами нельзя. А если б и было можно, поверь, ты бы сам не захотел. Давай серьезно – ты ведь не наш ротный талисман в конце концов.
Он был прав, конечно. Чем я мог помочь, околачиваясь с ними, особенно там, куда им предстояло идти? В моем списке были и другие ребята, которых надо было успеть навестить, а времени оставалось уже всего ничего.
– Надо бы найти тебе вертушку, – сказал мой друг.
Я попрощался с его парнями и пожелал им удачи. Я все же надеялся, что принес им сюда что-то еще, кроме пива. Мы направились к посадочной полосе, где стоял могучий боинг CH-47 «Чинук»[53], из которого как раз в эту минуту выгружали снаряжение и джип.
Рик подошел к какому-то уоррент-офицеру[54] и спросил:
– У нас нет вертушки, которая уходит на юг?
– Вот этот красавец отправляется сразу, как мы покончим с разгрузкой, но на восток – на аэродром в Куангчи.
Рик повернулся ко мне:
– Ну, Чики, нищие не выбирают.
– Спасибо, мужик, – сказал я. – Все нормально. Доберусь оттуда.
Мы нашли пилота, который был в кабине, и Дагган попросил его:
– У меня тут гражданский, надо бы вывезти его отсюда куда подальше и как можно быстрее. Подбросите?
– Не вопрос, – махнул мне рукой пилот. Валяй, мол, запрыгивай.
– Ну, похоже, пора прощаться, – сказал мне Рик. – Не хочу, чтобы ты думал, что я гоню тебя отсюда в три шеи, нет. То, что ты вообще заявился сюда… Это нереально круто! И напоминает, что дома на самом деле есть люди, которые думают о нас.
Мы пожали друг другу руки, и я мысленно помолился за него. Я помахал ему от двери и прокричал сквозь рев винтов:
– Держись, Рики! Увидимся на районе!
Рик рассмеялся и выставил большой палец вверх, глядя как отрывается от земли тяжелая туша «Чинука».
Глава 13
Крики на ночной дороге
Я был единственным пассажиром этого двухмоторного гиганта. «Боинг» родил настоящего небесного першерона, которому ничего не стоило взвалить на себя четыре с половиной тонны груза и нести его со скоростью 196 миль в час на огромной высоте, при сорокаградусной жаре. Вертолет доставлял на поле боя артиллерию и транспорт, как этот джип для роты Даггана, так, словно это были игрушечные машинки «Матчбокс»[55]. Однажды, в дни эвакуации Сайгона в апреле 1975-го, такая же машина возьмет на борт 147 беженцев.
Не долетев до аэродрома, пилот выбрал ближайшее пустующее поле и посадил там «Чинук»:
– Извини, приятель, ближе подбросить не могу.
По виду это была обычная крестьянская пашня. Ни лагеря, ни вообще ничего, за исключением случайной груды мешков с песком. Деваться некуда, но я понимал летчика. Он сидел за штурвалом вертолета, за который армия США заплатила огромные деньги, и у него, понятное дело, была своя работа. Прежде чем высадить меня, он повисел над дорогой, чтобы я разглядел ее сверху.
Я надеялся, что так или иначе смогу найти другую попутную вертушку или самолет. Мы с капитаном договорились на трое суток отпуска, а ведь я уже потратил на свое предприятие четверо. Как бы я ни хотел позависать с Томми, Кевином или Риком, были еще ребята, до которых предстояло добраться. Оглядевшись, я поспешил в ту сторону, куда указал мне пилот, – на восток. Вскоре я услышал шум мотора. Это был джип с парой морпехов. Они сбавили скорость, чтобы окинуть меня взглядом, но не остановились – думаю, их отпугнула моя грязная одежда и вообще растрепанный вид. После суток в окопах неудивительно.
– Эй, ребята! Вы не на аэродром Куангчи часом?! – прокричал я им вслед.
Заскрипели тормоза.
– Ты что, говоришь по-английски?! – пораженно спросил один из них.
– На каком же еще мне языке говорить, если я из Нью-Йорка!
Шофер сказал:
– Извини, чувак. Мы подумали, может, ты француз. Из этих твердолобых колонов, которые отказываются валить отсюда нахрен. Запрыгивай!
Колонами называли французских переселенцев колониальной эпохи.
Я залез в кузов, и через несколько минут мы были на КПП. Я уже видел взлетную полосу за оградой из колючей проволоки. Двое морпехов сторожили ворота. Один из них поднял руку, остановив наш джип, и, бросив на меня взгляд, потребовал:
– Будьте добры ваши документы, сэр!
Парням, что меня подобрали, неприятности были
