— Пошли, если опоздаем, нас могут не впустить, — толкнул меня мой проводник.
В конференц-зале я опять увидел много знакомых лиц. Президиум собрания состоял, как водится, из маститых академиков, представителей вышестоящих организаций. В центре, как украшение всей кампании, сидел Максудходжаев.
— Для чего вы повторяете это ничем не примечательное собрание? Что здесь произойдет?
— Казнь, — коротко ответил шайтан, и я, не смея больше задавать вопросов, с содроганием начал ждать событий.
Долго тянулся скучнейший отчетный доклад главного ученого секретаря Президиума Академии. Кончилось перечисление «фундаментальных научных достижений», сделанных за год, многомиллионных экономических эффектов (существующих только на бумаге), несущественных и безобидных недостатков, не затрагивающих конкретно ни один из институтов, а следовательно, и личностей их директоров — академиков. Все заметно устали, от налета одухотворенности на лицах присутствующих не осталось и следа. Не удосуживаясь скрыть зевоту, люди нетерпеливо поглядывали на часы. Казалось, только Максудходжаев внимательно слушал доклад и по-прежнему с отеческой заботой следил за происходящим.
— Не знаю, что вы тут затеваете, но старика-то можно было избавить от этого спектакля, — не удержался я.
Шайтан, странно хихикнув, промолчал.
Тем временем шли прения по отчетному докладу. Выступали академики, говорили о необходимости увеличения ассигнований на работу именно их институтов, доказывали, что только эти научные направления могут принести долгожданную честь, славу и доходы Академии.
Наконец, прения кончились, после того как было создано соответствующее впечатление «всесторонности обсуждения» отчетного доклада и началась самая оживленная и праздничная часть собрания — вручение премий, почетных грамот, объявление благодарностей. Решения конкурсных комиссий и приказы о поощрениях зачитывал один из вице-президентов Академии. Максудходжаев при этом почему-то насторожился. Публику больше всего интересовали результаты конкурса Академии на лучшую научную работу года — победителям полагались большая денежная премия и пожизненное звание лауреата. Каждый год вокруг конкурса разгоралась оживленная закулисная возня, временами неожиданно выхватывая из тьмы до сих пор не известные стороны деяний некоторых членов жюри и участников конкурса.
Будучи уже наслышан о результатах конкурса этого года и о церемонии вручения дипломов, я уже следил за происходящим с неодолимой скукой. Вручали премию группе биологов во главе с сыном Максуд-ходжаева за исследования начальной стадии формирования микроорганизмов в небереговых районах озера Безводное, высохшего несколько веков назад, и за «прекрасное» обобщение их в толстой монографии. Я вспомнил, что через неделю после вручения премии в сатирическом журнале «Кувалда» был опубликован фельетон, восхвалявший бесподобный талант Максуд-ходжаева-младшего в области плагиата. Спустя еще неделю старик скоропостижно скончался. Все понимали, что его безупречно честное сердце не выдержало откровения о жульничестве единственного сына («В самом деле, — говорили люди, — не мог же старик предполагать такое. Знал бы, пресек это безобразие в самом корне!»). Эта блестящая операция пройдохи-сына положила тем не менее начало его карьере. За плагиат он получил всего-навсего строгий выговор по административной линии, о котором все быстро забыли, зато навсегда присоединил к своей фамилии уточнение — лауреат премии… — о котором он постарается чтобы не забывали. Ну да, победителей ведь не судят… Жаль старика!
Председательствующий торжественным голосом зачитал решение жюри конкурса, назвав первым Максудходжаева-младшего. Зал зааплодировал. Сейчас он пригласит новоиспеченного лауреата, чтобы вручить ему диплом и соответствующие документы для получения кругленькой суммы… Мне рассказывали полгода назад, как все это происходило на самом деле: Максудходжаев-старший с благородной улыбкой наблюдал с высоты президиума, как сын принимал хваткой рукой диплом лауреата. Мудрые глаза, говорили, блестели от слез…
Но тут случилось неожиданное. В центре зала поднялся интеллигентный мужчина в очках и, чтобы все услышали, обратился к президиуму.
— Товарищ председатель, хотя это против установленных правил, но в виде исключения я прошу, чтобы наш уважаемый вице-президент товарищ Максудходжаев ответил мне на один вопрос, связанный с присуждением первой премии его сыну. — Голос мужчины звучал очень уверенно. Такую уверенность люди обычно проявляют, имея несокрушимые козыри. Старик заметно побледнел, улыбка исчезла с его лица.
— Вот тут кончается ваш земной спектакль, — шепнул мне шайтан, — дальше все пойдет по нашему сценарию.
Председательствующий при желании мог бы запросто заткнуть рот наглецу, по его поведению было видно, что он прекрасно это умел делать и в более сложных ситуациях. Но он явно не спешил. В последнее время Максудходжаев сидел у него в печенке. Старик везде был на первом плане, и его благообразная внешность, авторитет, безупречная репутация нарушали здоровый сон коллеги. А тут чутье подсказывало что-то скандальное… Разумеется, для видимости, председатель, наморщив лоб, напустил на себя крайне недовольный вид и с раздражением поинтересовался:
— А вы не могли бы задать свой вопрос после собрания самому Икраму Махсумовичу?
Это было произнесено таким тоном, что зал безошибочно понял: если человек из зала будет настаивать на своем, то председатель, как человек демократичный, не станет чинить препятствий. Часть падкой на всякие неожиданности публики притихла.
— Нет, я хотел бы задать его сейчас, при всех. Ведь нашему многоуважаемому Икраму Махсумовичу нечего бояться, не правда ли?
Председатель повернулся к членам президиума и беспомощно развел руками — мол, вынужден уступить просьбе из зала.
— Уважаемый Икрам Махсумович, скажите, пожалуйста, почему вы настаивали на проведении этого собрания ровно на неделю раньше назначенного срока? — произнес настойчивый товарищ из зала.
— У Икрама Махсумовича путевка на курорт, срок которой начинается с сегодняшнего дня. Из-за этого собрания он уже теряет день отдыха. Если бы мы назначили собрание через неделю, он опоздал бы на море на целых восемь дней. Вы удовлетворены? — за старика ответил председатель, явно, разочарованный слабостью и, как ему показалось, беспредметностью вопроса.
— Икрам Махсумович не собирался ехать к морю. Два дня назад он по этой путевке отправил туда свою дочь с любимым зятем. А переноса собрания на неделю раньше времени он добился, чтобы опередить выход в свет вот этого номера «Кувалды», — не переставая говорить, мужчина вытащил из внутреннего кармана пиджака корректуру статьи из «Кувалды».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
