– Такое бывает с матерями.
– Откуда ты знаешь? – удивилась она.
– Жена одного из моих братьев сказала то же самое, когда ее старшая дочь впервые ночевала вне дома.
Тринити задумчиво кивнула. Мать и ребенок – это единое целое. Так задумано природой.
Зак кивком указал ей на дверь спальни:
– Фидо все еще на своем посту.
Приподнявшись, Тринити увидела пса, неподвижно лежащего перед дверью.
Зак опустился в соседнее кресло, и они какое-то время молча смотрели на языки пламени в камине. В воздухе витали ароматы кофе и древесины, атмосфера была умиротворяющей, поэтому вопрос Зака застал ее врасплох.
– Тринити, что случилось с твоими родителями?
Остатки сна тут же рассеялись. Она никогда ни с кем не обсуждала свое прошлое, но они с Заком вряд ли когда-нибудь снова встретятся, и он скоро забудет ее и их разговоры. Внезапно ей захотелось поделиться с ним своими переживаниями.
– Я не была плодом любви, но мне хочется думать, что моя мать меня любила. Моя приемная мать однажды сказала мне, что мою родную мать изнасиловали.
Зак выругался себе под нос:
– Надеюсь, этой жестокой женщине больше не доверяют заботу о детях?
– Я переписываюсь с двумя знакомыми, которые остались у меня с тех пор. Они заверили меня, что Нора Эрншо давно этим не занимается.
– У тебя есть еще какие-нибудь родственники?
– Мои бабушка и дедушка хотели, чтобы моя мать от меня отказалась. Она уговаривала их меня оставить, но вскоре после моего рождения меня у нее отобрали. Я не знаю, как все было организовано. Думаю, они подделали документы. Им казалось, что моя мать в конце концов смирится и вернется к привычной жизни, но она не смогла. Она ушла из дома и отправилась на мои поиски, – грустно улыбнулась Тринити. – Не имея ни денег, ни поддержки, она в конце концов стала уличной бродяжкой. Я узнала об этом от частного детектива, которого наняла пару лет назад. Он также сказал мне, что моя мать умерла за день до своего двадцатилетия.
Черты Зака оставались невозмутимыми, но блеск глаз говорил о том, что его тронул ее рассказ.
– Твои бабушка с дедушкой еще живы? – спросил он.
– Нет, они оба умерли. Детектив сказал мне, что они даже не пытались меня найти. У них не было других детей, кроме моей матери, так что у меня нет ни дядей, ни теть.
– Теперь я понимаю, почему ты приняла это решение, – пробормотал он.
– Какое решение?
– Не иметь собственной семьи. Иметь ее означает справляться с многими проблемами, многое прощать.
Тринити слышала, что для того, чтобы продолжить жить дальше, нужно простить близкого человека, причинившего тебе боль. Но ей не было необходимости никого прощать. Она смогла проглотить обиду и спланировать свое будущее. Именно поэтому она решила не иметь собственных детей, и у нее не возникало сомнений в правильности принятого решения.
До сегодняшнего дня.
Сегодня она впервые по-настоящему поняла, почему в трудные времена люди рискуют и производят на свет маленьких беззащитных существ.
Почему люди влюбляются.
Проснувшись, Тринити обнаружила, что в гостиной стало темнее. Она потянулась, зевнула и потерла глаза. Судя по формам теней на полу, уже перевалило за полдень. Бонни, должно быть, все еще крепко спит, иначе бы Фидо залаял.
Вдруг до нее донесся приглушенный шум. Это был голос Зака и смех ребенка.
Встав на колени, Тринити бросила взгляд через спинку кресла и не поверила своим глазам.
Зак сидел по-турецки на одеяле перед камином. Перед ним на подушках лежала малышка. Он тряс перед ней чем-то, похожим на погремушку. Откуда он взял эту штуку, Тринити не знала. Бонни весело смеялась. Зак так нежно улыбался ей, что на глазах у Тринити выступили слезы умиления. Если бы она не увидела все это собственными глазами, она не поверила бы, что такое возможно.
Зак бросил взгляд в ее сторону, и ему на лоб упала прядь волос.
– Посмотри-ка, Бонни, кто у нас проснулся, – произнес он с очаровательной улыбкой.
– Что здесь происходит? – Поднявшись с кресла, Тринити подошла к ним. – Как давно она проснулась?
Фидо, растянувшийся на полу неподалеку, поднял голову и тихо заскулил.
Зак снова потряс погремушкой:
– Мы играем уже пятнадцать минут.
– Она мокрая?
– Была мокрая, но сейчас все в порядке.
Тринити не поверила своим ушам.
– Ты поменял ей подгузник?
– Да, и еще покормил ее, когда она начала хныкать.
– Мне теперь можно отдыхать? Ты поменял ей подгузник, покормил ее, играешь с ней…
Повернувшись на бок, Зак беспечно улыбнулся:
– Вот размечталась.
Бонни потянулась обеими руками за игрушкой, которую он держал. Тринити захотелось посмотреть, что это за вещица. Наклонившись, она увидела сбоку от Зака несколько ярких игрушек, сделанных вручную.
– Мои племянники и племянницы всюду возят с собой эти игрушки, – пояснил Зак. – Воспитатели в детском саду учат их мастерить разные поделки. Здесь есть куклы, – он продемонстрировал ей набитый чем-то носок с глазами и усами, – а также множество животных.
Тринити различила утку, жирафа и трехногую лошадь с тремя фиолетовыми глазами-пуговицами. Коричневый пластиковый диск с пятнами привел ее в замешательство.
– Что это?
Зак поднял диск:
– Черепашка Том-Том.
Когда малышка потянулась за игрушкой, Тринити взяла ее за руку:
– Тебе нельзя это брать, дорогая.
– Почему? Игрушка полностью безопасна. Края у нее не острые, нет никаких деталей, которые она может оторвать и проглотить.
– Она сразу потянет ее в рот.
Поднявшись, Зак прошел на кухню и, сполоснув игрушку под краном, принес ее назад.
– Теперь она чистая, – сказал он и протянул черепашку Бонни. – Уверен, Ники не станет возражать.
– Кто такой Ники?
– Мой племянник. Он подарил мне эту черепашку в прошлом году на день рождения.
– А это что такое? – спросила она, указав на плюшевый мячик с желтой гривой.
– Лев Лоджер. Это рождественский подарок моей племянницы Авы. Ей всего четыре года, поэтому тела у льва нет, только голова. Но она очень старалась.
На сердце у Тринити потеплело. Видно, что Зак очень любит своих племянников и племянниц.
– Почему эти игрушки находятся здесь?
– Они также есть у меня в квартире и даже в офисе. У моих братьев восемь детей, так что у меня нет недостатка в рисунках и самодельных фоторамках.
Его глаза светились гордостью и любовью. Об этой стороне Зака прессе не было ничего известно. Похоже, он открывает ее только близким ему людям.
Он взял еще одну игрушку:
