— Идентифицируйтесь…
Кевин послушно подошел к глазку идентификатора — очевидно, в прибор уже были внесены личные данные прибывших заключенных. Заглянул в глазок, прибор тихо пискнул: Из расположенного рядом странного аппарата, напоминающего большой металлический шкаф, в приемный лоток выпал узкий пластиковый ремешок. Один из охранников взял его и надел Кевину на шею, на ремешке загорелся зеленый огонек индикатора. Охранник слегка затянул ремешок, проверил, не туго ли. Кевин молча терпел.
— Корпус «А», номер тысяча пятьсот тридцать семь, — распорядился капитан. — Следующий…
Два охранника вывели Кевина из комнаты и повели по узкому коридору. Потом завели в лифт, последовал долгий спуск. Остановка, охранник коснулся ладонью окошка сканера. Двери открылись, Кевина с рук на руки передали надзирателю, высокому детине в черном комбинезоне.
— Вперед, — велел надзиратель. — И без глупостей у меня!
Делать глупости Кевин не собирался. Его провели по длинному коридору со множеством прозрачных пластиковых дверей, затем последовал окрик надзирателя:
— Стой. Лицом к стене…
Кевин послушно остановился, повернулся к стене. Скосив взгляд, разглядел над дверью номер «1537», затем почувствовал, как с него снимают наручники. После этого надзиратель открыл дверь, слегка подтолкнул Кевина: — Заходи.
Едва Кевин вошел, дверь за ним сразу закрылась. Странно, но со стороны камеры дверь оказалась непрозрачной. Кевин это оценил — охранники могли беспрепятственно наблюдать за заключенными, в то время как сами заключенные их не видели.
Камера, в которой он оказался, во многом напоминала камеру тюремного корабля. Почти те же габариты, тот же минимум необходимого. Только сделано все не из стали, а из светлой пластмассы. Подойдя к раковине, Кевин открыл кран, с удовольствием напился, потом умылся. Глянул на себя в укрепленное на стене зеркало, увиденное ему не понравилось. Осунувшееся лицо, круги под глазами. Этот дурацкий ошейник на шее — глядя в зеркало, Кевин коснулся рукой зеленого огонька индикатора. Прошел к кровати, сел, она оказалась в меру мягкой. Затем лег и закрыл глаза.
Наверное, он заснул и проснулся, услышав донесшийся до него голос:
— К сведению новых заключенных. Меня зовут Дэн Аккройд, я для вас царь и бог. Именно от меня зависит, выйдете вы когда-нибудь отсюда или нет. Могу вас заверить, что каждый пятый из попадающих к нам не доживает до освобождения. Поэтому, чтобы не оказаться в числе неудачников, настоятельно рекомендую соблюдать следующие правила…
Насколько понял Кевин, говоривший был начальником тюрьмы. Правила, о которых он говорил, в основном касались распорядка дня и поведения заключенных. За малейшее нарушение тут же следовало наказание, от карцера до спуска в ад. Под последним, насколько уразумел Кевин, подразумевался перевод на более тяжелую работу. Чем больше ты совершаешь нарушений, тем труднее становится твоя жизнь. Самыми серьезными проступками являлись драки и неподчинение начальству.
— И не забывайте о том, — закончил свою короткую речь Аккройд, — что правительства ваших планет платят нам очень хорошие деньги. И платят они их не за ваше перевоспитание, а за то, чтобы отбросы, вроде вас, никогда не вернулись назад. А желание клиента, — в голосе начальника тюрьмы проскользнула усмешка, — для нас закон. Если вы не хотите, чтобы ваши кости остались гнить на этой дрянной планете, соблюдайте предписанные правила поведения. У меня все…
Снова стало тихо. Теперь Кевин понимал причину этой тишины — в тюрьме запрещалось шуметь. Какое-то время он лежал, размышляя о своей незавидной судьбе, потом снова уснул.
Разбудил его какой-то щелчок. Открыв глаза, Кевин увидел открывшуюся в стене нишу, в ней стоял поднос с едой. Очевидно, наступило время ужина. Поднявшись, Кевин достал поднос, поставил его на столик. Оглядев еду, взял вилку и начал есть.
Еда оказалась вполне терпимой. Запив ее стаканом непривычной на вкус сладковатой жидкости, Кевин сунул поднос с посудой обратно в нишу, она тут же закрылась. Было слышно, как в нише что-то негромко зажужжало — очевидно, включился привод транспортера. Жужжание продолжалось секунд десять, потом стихло.
Вздохнув, Кевин сел на кровать, потрогал ошейник — он очень мешал. Ошейник содержал идентификационные данные Кевина и помогал администрации тюрьмы отслеживать его перемещения. Кроме того, в него было вмонтировано электрошоковое устройство, позволявшее утихомирить даже самого буйного заключенного. Наконец, сам материал ошейника представлял собой взрывчатое вещество. При попытке снять ошейник или нарушить его целостность немедленно выдавался сигнал на подрыв. Взрыв был не очень сильным, однако работала эта штука не хуже древней гильотины. Подрыв следовал и при попытке побега, для этого администрации тюрьмы достаточно было выдать в эфир специальный кодированный сигнал, содержащий идентификационный номер заключенного.
Кевин знал, что когда-то вместо ошейников использовались браслеты, однако от них быстро отказались — чтобы сбежать, некоторые заключенные без раздумий жертвовали рукой. Шея в этом плане оказалась гораздо надежнее. Над дверью камеры находились круглые электронные часы с зеленой светящейся полоской. День на Гемме длился тридцать два земных часа и две минуты, циферблат был разделен на шестнадцать частей. Сейчас стрелка подползла к тринадцати часам вечера. Заняться в камере было абсолютно нечем, поэтому Кевин снова улегся на кровать, думая о том, как жители Геммы поступают с двумя лишними минутами? Возможно, их просто добавляют к последнему часу…
Ровно в тринадцать часов свет в камере переключился на Дежурный режим, став очень тусклым — наступило время сна.
Вздохнув, Кевин отвернулся к стене. Ему не хотелось думать о том, что все это теперь будет длиться долгих восемь лет.
Утро пришло вместе с донесшимся из динамиков сигналом подъема. Кевин приподнялся и сел на кровати, взглянул на часы — ровно шесть. Потом подошел к раковине, умылся. Десять минут спустя в стене снова открылась ниша — время завтрака.
Завтрак оказался невкусным, Кевин лениво ковырял вилкой буроватую клейкую массу — очевидно, это была каша. Запив еду чем-то вроде кофе, с интересом оглядел вилку — хорошая штука, прочная, может пригодиться. Положив вилку на столик, взял поднос и сунул его в приемную нишу системы раздачи. К его удивлению, ниша не закрылась, послышался сердитый писк.
— Ну что еще? — недоуменно пробормотал он. Потом вспомнил о вилке — может, из-за нее? Взяв вилку, кинул ее на поднос. Писк тут же прекратился, ниша закрылась.
— Вот козлы… — покачал головой Кевин.
Без четверти семь динамик снова ожил. К удивлению Кевина, новое сообщение, зачитанное мелодичным женским голосом, адресовалось именно ему.
— Кевин Санчес, вам предписывается пройти на участок номер семь, бригада Джона Парксона… Кевин Санчес, вам предписывается пройти на участок номер семь, бригада Джона Парксона… Кевин Санчес, вам предписывается пройти на участок номер семь, бригада Джона Парксона…
— Да слышу, не глухой, — отозвался Кевин.
— Кевин Санчес, вам предписывается пройти на участок номер семь, бригада Джона Парксона…
— Вот дура, — пробормотал Кевин. Поднявшись, взглянул на небольшую панель у двери с двумя кнопками. Одна кнопка предназначалась для вызова надзирателя, вторая имела надпись «подтверждение». Подумав, Кевин нажал эту кнопку, женский голос тут же затих.
— Так-то лучше, — вздохнул Кевин и снова сел на кровать.
Ровно в семь дверь камеры открылась, Кевин осторожно выглянул в коридор. Заключенные, а здесь их оказалось несколько десятков, выходили из своих камер. Все шли в одном направлении — кто-то привычно и уверенно, иные достаточно настороженно. Последние явно были новичками. Еще раз глянув на номер своей камеры — 1537, Кевин влился в поток заключенных.
В конце коридора все поворачивали налево, дальше следовал короткий подъем по лестнице. Еще один коридор, широкая дверь. Пройдя через нее, Кевин оказался в огромном помещении, больше всего напоминавшем заводской цех. Здесь стояли кары, грузовые глайдеры, неизвестные Кевину станки и агрегаты. Неуверенно оглядевшись, он поймал за руку какого-то паренька.
— Подскажи, где участок номер семь?
— А вон туда… — Парень махнул рукой в дальний конец цеха. — Там поднимешься по лестнице, увидишь.
— Спасибо! — поблагодарил Кевин и пошел вдоль цеха.
Седьмой участок он нашел минут через десять. Поднявшись по лестнице, прошел по коридору и, к своему удивлению и радости, вышел на большую открытую площадку. На него пахнуло ветром — теплым, даже горячим. Оранжевое солнце висело совсем низко, окрашивая все в багровые тона…
Кевин огляделся. Площадка своими размерами напоминала футбольное поле, с левой стороны находилось несколько ангаров. Медленно идя мимо, он смотрел на их номера. Первый, второй, третий… А вот и седьмой.
