Но моя противница уже успела обдумать линию защиты и тут же принялась корчить из себя невинную дурочку.
– Той ночью случилось досадное недоразумение, – заявила она, располагаясь на кухне, превратившейся сегодня в зал приема почетных гостей, и в поисках скрытых камер обводя взглядом полки и потолок. – Я потом сама поражалась, как такое могло произойти. Думаю, все бы сложилось иначе, если бы ты не набросился с кулаками на милицейский наряд. Вы мирно побеседовали бы и разошлись.
– Серьезно?!! – Я ожидал чего-то подобного и все-таки был поражен таким непревзойденным цинизмом. – Получается, что вы вызвали милицию, потому что гремевшая в моей квартире музыка не давала вам спать? Так?
– Именно так, – без зазрения совести кивнула старая стерва. И многозначительно покосилась на вазочку с крекерами и баночку кофе, стоявшие у нее под носом на столике.
«Жди! Не заслужила! – Я сунул в рот сигарету. Щелкнул зажигалкой. – Подыши лучше табачным дымком».
– Доблестные охранники правопорядка, – продолжил я, – рискуя жизнью, отправились по указанному адресу, дабы мирно усовестить нарушителя тишины. И столкнулись с абсолютно неадекватной реакцией с его стороны. Он набросился на них с кулаками. Кажется, так вы сказали?
Моя гостья поморщилась и разогнала рукой дым.
– Именно так.
– Сотрудникам ничего другого не оставалось, кроме как оказать негодяю достойный отпор. Другими словами, брызнуть в его бандитскую рожу из газового баллончика и, когда он грохнулся на пол, пару раз двинуть ему под ребра. В чем, кстати, они впоследствии искренне раскаялись. Так?
На этот раз дамочка в сильных очках промолчала, лишь неприязненно блеснула в мою сторону линзами. Она никак не могла понять, зачем я выкладываю ей именно ту версию событий, которую она собиралась изложить мне сама.
– Скажите, ведь в службе «02» ваша жалоба на беспокойного соседа, конечно, зарегистрирована? – как бы невзначай поинтересовался я.
Этот безобидный вопрос заметно смутил мою собеседницу.
– Н-у-у… Зачем мне беспокоить девочек из «02», когда я могла позвонить старшему наряда на сотовый? – насторожилась она, пытаясь предугадать, какие еще подводные камни я подложу у нее на пути. Вероятно, она быта уверена, что наш разговор сейчас фиксируется на скрытую камеру.
– На сотовый? В смысле, используя личное знакомство? – Именно так истолковал я услышанное. – И служебное положение?
– Ни о каком использовании служебного положения не может быть речи! – тут же сделала официальное заявление старая дева.
– А как насчет свертка, подброшенного мне в бачок унитаза? Как насчет обыска?
– К этому я не имею ни малейшего отношения.
– И с теми типами, которые учинили эту провокацию, вы не знакомы?
– Как я могу быть не знакома со своими сослуживцами?
– Которым вы, конечно же, рассказали о том, что произошло в этой квартире?
Соседка замялась, соображая, чем ей может грозить подобный вопрос. Но я не собирался давать ей ни секунды на размышления. Наша беседа уже незаметно перетекла в допрос.
– Рассказывали или нет?
– Рассказала, конечно.
– Тогда почему они истолковали эту историю именно как превышение служебных полномочий своими коллегами?
– А с чего ты взял, что они вообще как-то истолковывали эту историю?
– Эти двое сами сказали мне о служебной проверке. К тому же они недвусмысленно дали понять, что в курсе насчет превышения полномочий и моего избиения. Они даже упоминали о кое-каких подробностях, о которых я до этого не обмолвился ни словом. Послушайте, вы что, невнимательно смотрели мой фильм?
Нет, смотрела она его внимательнее некуда. Вот только, собираясь ко мне и обдумывая концепцию зашиты, никак не предполагала, что я проявлю подобную прыть – несколькими четкими и стремительными вопросами загоню ее в угол. Поверну все именно так, как хотелось бы мне.
«Может, я многое потерял, когда стал телевизионщиком, а не адвокатом?» – подумал я и повторил вопрос:
– Так почему ваши сослуживцы именно так истолковали эту историю?
– Спроси у них!
– А вы разве не знаете? Ваши сослуживцы начали проверку по собственной инициативе после того, как вы им во всех подробностях рассказали о том, что организовали ночной налет на мою квартиру?
– Никакого налета не было!
– Конечно! Всего лишь душеспасительная беседа с соседом, который по непонятным причинам вызвал у вас неприязнь. Что за наркотики эти амбалы спрятали у меня в туалете? Где они их взяли? Со склада вещдоков?
– Какой склад?!! Какие наркотики?!! Никаких наркотиков!!!
– Тогда почему розыскная собака, как только оказалась в квартире, первым делом побежала в сортир?
– Спроси у нее, – прошипела эта кобра. – Я не знаю.
– Не сомневаюсь, что у нее обязательно спросят. И не только у нее, когда, действительно, начнется проверка. Вот только не служебная, не внутренняя, а прокурорская. После того как в «Новостях» весь город увидит документальные кадры вашего милицейского беспредела, избежать ее вам не удастся, – злорадно пообещал я. – Вы же, наверное, в курсе того, что я не последний человек на одном из телеканалов, и для меня не проблема добиться эфира? Вы же наводили обо мне справки, не правда ли?
Старая дева сняла очки, покрутила их в пальцах и опять нацепила на нос; несколько раз сжала и разжала кулачки.
– Так! Чего ты хочешь? – окончательно придя в себя, спросила она.
– Надо, чтобы восторжествовала справедливость! – пафосно продекламировал я, хотя всегда терпеть не мог штампов и постоянно накручивал хвосты грешившим расхожими фразами текстовикам «Натурального хозяйства». – Надо, чтобы все причастные к этой провокации понесли наказание!
– Конкретнее, – поморщилась старая дева.
– Я требую возмещения материального ущерба. О моральном, ладно, забудем. А вот убытки, которые я понес, угодив на больничный… – принялся жевать сопли я, но соседка меня решительно перебила:
– Сколько?
И тогда я, восхищаясь своим непомерным нахальством, зарядил.
– Десять тыщ баксов!
…Спустя полчаса, вдоволь наторговавшись, мы сошлись на пяти.
– Только мне нужно время, чтобы их собрать, – предупредила старая дева, выходя из квартиры.
– Хорошо. Трех дней достаточно?
– Думаю, да. В общем, когда у меня будет нужная сумма, я позвоню.
– Не позднее субботы, – жестко обозначил я срок. – Иначе в воскресенье я дам эти кадры в эфир. – И подумал, затворяя за гостьей дверь:
«Итак, не позднее субботы следует ждать продолжения шоу».
* * *
Она оказалась весьма пунктуальной, эта старая стерва – позвонила мне в пятницу вечером и сообщила:
– Все в порядке. Деньги у меня на руках. Сейчас занесу.
– Нет, не сейчас. Не сегодня. У меня гости, – соврал я. И в свою очередь предложил: – Давайте встретимся завтра в двенадцать часов. На проспекте, на пандусе возле аптеки.
Играть очередной тайм этого нелепого матча я предпочитал на нейтральном поле.
Любой житель нашего микрорайона сразу бы понял, что за место я имею в виду. Большую аптеку, расположенную на первом этаже длинного двенадцатиэтажного дома, знали все – как больные, так и абсолютно здоровые, далекие от диет и лекарств. Я, например, уже успел отметиться там покупкой шампуня и презервативов.
– Ладно, завтра в полдень, – пробурчала соседка.
И на следующий день уже без десяти двенадцать топталась по пандусу, на условленном месте.
Подходить к старой деве я не спешил, наблюдал за ней с относительно безопасного расстояния. А точнее, даже не за ней, а за окружающей обстановкой, резонно предполагая, что ментовская дамочка вполне может притащить с собой группу поддержки в лице уже знакомых мне «следователей».
Но ничего подозрительного я не заметил. Торопились по своим житейским делам обыватели; с озабоченным видом крутились возле входа в аптеку два наркоманского вида подростка; не то няня, не то многодетная мама качала коляску, наблюдая за двумя карапузами, лепившими снежную бабу.
Я связался по телефону с Василисой, ведущей наблюдение с другой позиции.
– Как у тебя?
– Все спокойно, – доложила она.
– Тогда начинаю. – Я еще раз окинул взглядом прилегающую к аптеке территорию и не спеша пошел к соседке.
На часах было ровно двенадцать.
– Здравствуйте.
Она в ответ кивнула: типа и тебе того же, щенок… вернее, чтобы ты сдох. И сразу же без предисловий приступила к делу. Абсолютно безжизненным тоном, зато показательно четко произнесла:
– Я исполнила все, что ты пожелал, собрала тебе пять тысяч долларов. А вот где гарантии того, что ты тоже исполнишь свое обещание? Что не запустишь в эфир порочащие меня и моих коллег кадры, снятые скрытой видеокамерой?
Ах, какой же она быта дилетанткой! Какой зеленью! В отличие от меня, профессионала, давно усвоившего, что из подобных фраз, неживых и громоздких, составляют доклады и официальные бюллетени; их, поднатужившись, испражняют на головы несчастного электората с трибун. Но никогда при обычном, пусть даже и далеком от задушевного, общении их не начнет громоздить в своей речи дружащий с головой человек. Если, конечно, такие высказывания заранее не написаны неопытным текстовиком и не заучены наизусть.
