— Боже, спасибо, друг! Ты чудо! — отхлебываю напиток. Тут же ощущаю прилив энергии. Мы вчера сидели до поздней ночи, проверяя знания друг друга. Так и уснули на диване. Но бег по метро, по кампусу и глоток кофе бодрят куда лучше, чем сон.
— Кстати, ты чего кричала во сне?
— Я?
— Да, ты, — Эндрю внимательно заглядывает в глаза, заставляя меня вспомнить тот ужас, который только что внедрился в голову, сметая все другие мысли со своего пути. Страх, что о моих делах узнают самые близкие люди. Самые любимые. И даже «воскрешение» отца не вытеснило его последние слова.
Шлюха…
— Доброе утро. Сегодня я буду заменять лекцию профессора МакНаггетса, — наше общение разрывает вошедший мужчина лет тридцати, появление которого заставляет вздрогнуть. И нет, не от резкости.
На мгновение кажется, что в ушах раздается знакомый голос. Низкий. Чуть хрипловатый. Обладатель которого довел меня до оргазма в стенах своей студии еще вчера.
Меня моментально начинает знобить. Тело вздрагивает от каждого шороха в аудитории, а шепот одногруппников ни черта не успокаивает. Смотрю на этого человека. На темноволосого мужчину с небольшой щетиной. Наблюдаю за тем, как он достает из портфеля разные папки, вытаскивает из брючного кармана телефон, как вешает на стул синий пиджак и закатывает рукава белоснежной рубашки.
Руки крепкие, жилистые. И, скорее всего, шершавые. Даже с такого расстояния видно.
Боже мой!
— Сегодня я прочитаю лекцию о…
— А где профессор МакНаггетс? — спрашивает Роб с первого ряда.
— Болеет и временно не сможет проводить занятия, — отвечает мужчина четко. Вкрадчиво. Глядя на моего одногруппника напрямую. Затем он оглядывает всю аудиторию, в том числе и нас с Эндрю, на пару мгновений остановившись на мне, затем продолжает: — Меня зовут мистер Салливан. По всем вопросам темы нашего курса обращайтесь ко мне.
Если бы в голову не лезли дурацкие мысли, а страх разоблачения не сковал меня по рукам и ногам, я бы оценила его красоту, как девчонки с первого ряда. Высокий. Широкоплечий. Хорошо сложен, скорее всего, под костюмом трудно разглядеть.
О таких говорят властный, опасный и жесткий. Банально, одним словом. Чересчур банально. Хотя не скрою, восточная внешность привлекает. Наверняка потомок каких-нибудь шейхов или еще кого-то.
— Эй, Ло, — Эндрю толкает меня локтем, а я никак не реагирую. Сижу на месте и не перестаю палиться на него.
Как и он на меня.
Еще несколько секунд сохраняю зрительный контакт с пронзительными темными глазами. Не дышу. Совсем. Моя темная сторона, с которой я толком не разобралась, стоит сейчас у кафедры и открывает на компьютере сегодняшнюю лекцию.
Может, мне просто кажется? Вдруг разум настолько замылился, что я в каждом незнакомце вижу своего заказчика?
Мамочки…
— Ло, с тобой все в порядке?
— Да. Все отлично, — отмахиваюсь от друга. Надо кофе немного выпить, однако вряд ли он меня успокоит. Вряд ли сотрет непрошенные мысли в голове.
— А по выражению лица не скажешь. Чего ты так уставилась на этого пакистанца?
Вот последнее, что меня сейчас интересует, это национальность, но с языка почему-то сходит:
— Откуда ты знаешь, что он пакистанец?
— Ребята говорили, что у нас замена будет, — спокойно отвечает Эндрю, отхлебнув немного кофе.
— И ты мне не сказал?
— А ты интересовалась?
— Уважаемые, мы вам не мешаем? — раздался на всю аудиторию грозный голос мистера… как его там зовут?
— Простите, — удар на себя берет мой друг, потому что я ничего не могу произнести. Не этому мужчине, который ассоциируется у меня лишь с одним человеком.
Все молча записывают лекцию, Эндрю больше не интересуется моим странным поведением и тем, как я смотрю на мистера Салливана почти всю пару. Пытаюсь сравнить его руки с руками моего незнакомца, его голос с голосом незнакомца. И нахожу много общих повадок, касаний, интонаций, даже хрипотца знакомая.
От этого чувствую себя не в своей тарелке, ручка в руках подрагивает, словно я страдаю болезнью Паркинсона в завершающей стадии. Даже не замечаю, когда нам раздают листы с заданиями и объявляют начало экзамена. Вопросы расплываются перед глазами, а нужные ответы не находятся. Стакан с кофе пусть, собственно, как и мысли в голове.
Черт! Сто пудов не сдам тест! Провалюсь.
Выдам себя с потрохами, если первым это не сделает наш новый преподаватель.
Время заканчивается, работы сдаем на край стола мистеру Салливану. Он сидит на своем месте, что-то ищет в ноутбуке, внимание на нас не обращает. Аудитория постепенно пустует, и пока мы спустились вниз, почти все наши одногруппники покинули аудиторию.
— Задержитесь, мисс… Браун, — внезапно произносит преподаватель, прочитав фамилию на листке, и поднимает на нас голову. На меня.
Смотрит так, словно уже давно со мной знаком и хочет обсудить важную вещь наедине.
Мамочки!
Это точно он! Он в курсе, кто я, чем занимаюсь, где учусь, работала раньше и в каком состоянии мой брат. Он знает обо мне все, потому что все это время находился рядом! Это он! Тот таинственный мужчина!
Я попала…
Эндрю обещает подождать за дверью, но его телепатическая поддержка меня мало спасает от гниения души. От страха. От дрожащих коленей и черных точек перед глазами. Пусть это будет не так! Лучше бы мне почудилось, что это мой загадочный мужчина.
— Покажите, пожалуйста, свои конспекты, — просит он с преподавательской строгостью. Эти нотки отличаются от приказов во время нашего уединения.
— Зачем? — настороженно интересуюсь у него.
— Вы пялились на меня всю лекцию, вместо того, чтобы записывать материал. Вы пришли учиться или на преподавателей глазеть?
— Простите, я…
— Вы слишком невнимательна, мисс Браун. В следующий раз оставлю вас после занятий и заставлю переписать материал пятнадцать раз. Это ясно?
— Да.
— Тогда свободны.
Ощущение, что я маленькая девочка, которую отчитали за то, что стащила конфету у подружки. Хочу выйти из аудитории, но замираю на месте и внезапно выпаливаю:
— Мы с вами знакомы?
Он какое-то время глядит на меня снизу вверх, всматривается в черты лица. Как и я в его. Они у него скульптурные, словно очерчены карандашом, скулы хорошо видны. И губы. Не совсем полные, но и не особо плоские. Если бы хоть раз поцеловались, то я бы смогла с уверенностью сказать, чьи губы это были. И этот взгляд. Темный. Ближе к черному, нежели в карему. Он будто из далекого прошлого, которое я закрыла на сотни замков. И они удерживают его на месте.
И он мой незнакомец? Этот красавчик? Он заплатил мне тридцать тысяч, чтобы я выполняла каждое его действие, в то время как любая молоденькая студентка может оказаться в его постели просто так?
И откуда у обычного преподавателя такая сумма?
— Сомневаюсь. Если вы, конечно, не любительница ночных клубов.
Это точно он! Явно намекает на нашу встречу в выходные. На нашу связь. На то, как он впервые взял меня в одной из отдельных комнат на втором этаже. Черт!
— Я не люблю шумные компании, — отвечаю уверенно, однако вся сила, которую, казалось, собрала в кулак перед ответом, меркнет в подрагивающем голосе. Усмехается. Растягивает уголки губ. Красивых, черт возьми.
— Это хорошо. Готовьтесь к другим экзаменам, Долорес. Удачи.
— Спасибо.
Черт, надо валить отсюда! Валить подальше от этого мужчины. Из университета, из города. Чтобы не рассказал, что я такая и что творю наедине с ним! Я попала! Конкретно так попала!
— Ло, ты чего? — спрашивает Эндрю, когда прохожу мимо него в коридоре.
— Это он! — шиплю в лицо другу.
— Кто он?
— Тот мужчина, который выкупил меня. Это он, слышишь? — резко останавливаюсь перед другом и смотрю ему в глаза. Трясусь. Едва сдерживаю слезы.
— Ты уверена?
— Абсолютно! Он мне на клуб намекнул, понимаешь? Тогда мы впервые занялись с ним сексом! Впервые! Он помнит это! Он меня помнит! Он все обо мне знает! Эндрю, он все расскажет. Я попала! Мне хана…
