– Как это некрасиво, толпой на одну слабую вдову!
Мужской голос раздался так неожиданно, что Равентурм даже не смогла сдержать чары, и созданное ей заклинание распалось искрами, не причинив никому вреда.
Перед ней встала темная фигура, заслоняя собой от стрелков и закрывая обзор.
– Они твои, но одного оставь, чтобы все рассказал, – распорядился внезапный защитник баронессы.
– И‑ха! – довольно заревел соткавшийся из ниоткуда огромный демон. – Заставим их страдать!
И только появление чудовища, рванувшего в сторону засады, помогло Агнесс опомниться.
Стоящий перед ней мужчина обернулся и протянул руку. За его спиной заорали, и в этом крике уже не было ничего человеческого.
– Да! Кричи! – рычал где‑то в темноте демон. – Кричи, тварь!
Но все это происходило где‑то там, далеко. А весь мир для баронессы сузился до улыбающегося демонолога, подающего ей руку. Сияющие черным пламенем глаза Киррэла Шварцмаркта стали последним, что увидела Агнесс, прежде чем ее укутала блаженная темнота обморока.
Глава 23
Магическая академия Крэланда. Барон Киррэл «Чертополох» .
– Я уже начинаю опасаться в окно смотреть, – с усмешкой признался я, болтая кружкой с квасом в воздухе. – Как ни выгляну, так во что‑то ввязываюсь.
Сидящий в гостевом кресле священник с улыбкой смотрел на меня, внимательно разглядывая, хотя никакого снисхождения в его взгляде не было. И это серьезно добавляло ему очков – до сих пор все старшие жители королевства, кроме, разумеется, моих подданных, не упускали случая проявить на лице гримасу пренебрежения к молодому дураку, которому нужно вот прямо сейчас проникнуться мудростью старших.
И я этим честно пользовался, разыгрывая вспыльчивого мальчишку, которого собеседники ожидали увидеть. И все те ходы, которые я до сих пор делал, прекрасно укладывались в образ сильного, но слишком юного барона.
Брат Осий, представляющий религиозных служителей на территории академии, был не таким. Этот сухой старик с полысевшей от возраста розовой головой и изборожденным морщинами лицом относился ко мне как к равному. Длинные узловатые пальцы священника были сцеплены в замок, выцветшие серые глаза следили за каждым моим движением, а голос оказался мягким и… понимающим.
– И оба раза ты спас чьи‑то жизни, – медленно кивнул брат Осий. – Возможно, стоит выглядывать в него почаще, Киррэл?
Я усмехнулся, делая глоток кваса.
Вчерашней ночью, когда я увидел, как Агнесс в сопровождении какого‑то мутного мужика движется к выходу, решил прогуляться и посмотреть, куда это нашу преподавательницу понесло. А уж когда за распахнутыми воротами началась магическая свистопляска, вмешался.
Что мной двигало? Даже не знаю, просто не хотелось, чтобы красивую девушку убили на моих глазах, когда я мог этого не допустить. Да и Ченгера следовало подкормить. Равентурм оставалась для меня интересной собеседницей и приятной глазу женщиной, но никаких особых чувств не вызывала.
На счастье баронессы, к нам достаточно быстро подоспели другие преподаватели, и Агнесс угодила в лазарет. Тем временем нашлись тела убитых слуг академии, которых просто перерезали, как свиней, чтобы открыть их ключами ворота. На рассвете же стало известно, что война все‑таки началась, и король отразил нападение на дворец, но заперся внутри и носа наружу не кажет.
Сам собой, студентов тут же закрыли и, объявив запрет на перемещение вне общежитий, оставили под наблюдением. Больше никаких новостей из Херцштадта не поступало, но я из своего окна видел и усиленный расчет на воротах, и патрули боевиков, разгуливающие по территории.
Айсвальд поступил верно, закрыв академию. Пока к нам не заявится одна из сторон конфликта, возможных заложников лучше держать в комфорте и сытости – неизвестно ведь, кого потребуют выдать гости. А при необходимости, если никто не притащит с собой поклонников Хибы, можно и на осадное положение перейти. Да и псы Аркейна никуда не ушли, его члены курсировали по территории.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Разумеется, пришел священник не просто так. Хоть Томаш, глава церкви Крэланда, и обещал мне полную поддержку, но до сих пор моя личность не интересовала ни самого старшего брата, ни его более мелкого подчиненного. Или предполагалось, что я сам должен бежать на исповедь?
– Я вижу, что тебя что‑то гнетет, Киррэл, – сложив руки на подлокотники кресла, сказал Осий. – Но если ты не готов поделиться, я пойму. Есть вещи, о которых просто нельзя спрашивать, о них можно только рассказать самому.
– Вот как? – выдохнул я.
– Не все с возрастом начинают осознавать, насколько глубоки чужие души, Киррэл, – развел руками он. – Порой время неподвластно даже над самыми старыми из людей, и я подозреваю, что некоторым и сам Райог не поможет.
– Интересная мысль, – улыбнулся я. – И все же, брат Осий, зачем вас послали на самом деле?
Старик покачал головой, его взгляд расфокусировался. Если бы в этом мире у людей была телепатия, я бы решил, что именно ей он сейчас и занят. Но без примесей потусторонней крови это невозможно.
– Ты ведь знаешь, что за территорией академии уже начинается война, Киррэл? – все еще не глядя на меня, медленно произнес брат Осий.
– Да.
– Его величество, конечно, крайне расстроен, что у вас с Агнесс ничего не вышло, – чуть тише сказал священник. – Но это дело житейское. Мы, братья, стараемся в такие дела не вмешиваться. Нас мало волнует мирское.
– Учитывая, что ваш старший брат – урожденный Равен, в это сложно поверить, – прямо прокомментировал я.
Старик не стал обижаться на правду.
– Увы, без поддержки власти, наша работа невозможна. Смута, война и горе – плохие спутники для тех, кто старается наставлять людей на достойную жизнь, – произнес он и потянулся к кружке на столе, в которой был налит такой же квас, как и у меня. – Люди легко подчиняются соблазну отбросить человеческое начало и превратиться в зверя. Дикого, сильного, не умеющего сдерживать свои инстинкты. А я полагаю, тебе прекрасно известно, что у зверя есть только три инстинкта – пожрать послаще, размножаться почаще и убивать тех, кто старается этому препятствовать.
Я кивнул, даже немного заинтересованный его философией.
– Но помимо нас, братьев в Крэланде, есть и другие последователи Райога. Мы не контактируем с ними. Но общие ценности у нас схожи, только идем мы к этому порой разными методами.
– Что также зависит от политики страны, – отметил я.
– Райог создал людей неравными, – пожал плечами священник. – Но он дал нам разум, чтобы мы могли либо исправить свое положение, либо сделать так, чтобы в имеющихся условиях прожить достойно и встретить именно то посмертие, которое заслужили. Увы, тот, кто развязал эту войну, поступает не по заветам нашего создателя.
Я промолчал, не спеша ничего отвечать. Такая длинная подводка вела к настоящей цели клира. И снова съезжать на теологические диспуты не хотелось.
– Да, ты верно сказал, когда‑то мы приняли решение впустить к себе дядю нынешнего короля. Брат Томаш стал компромиссом, без которого мы все были бы вынуждены действовать иначе, – проговорив эти слова, брат Осий поджал губы. – Это позволило нам исполнять свой долг перед создателем так, каким мы его видим.
О том, что ни в одной стране монахи не считают себя истинно верующими, а коллег в других государствах – еретиками, я знал прекрасно. У каждого был свой путь, и они прикладывали свои усилия, чтобы вести ту паству, которая им досталась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Это не значило, что никаких интриг между ними не было. Нет, свою тихую войну священники вели, и порой их конфликты доходили до настоящих войн. Однако, кем бы ты ни был, из какой бы страны ни пришел, любой брат Райога мог исполнить свой долг, дав наставления или приняв исповедь. Между собой они враждовали на зависть любому королевству, однако паству в свои разборки не втягивали, во всяком случае очень старались.
