о том, что интервенция может быть осуществлена на основании Лондонских договоров. 23 декабря 1863 года небольшая оперативная группа Конфедерации пересекла датскую границу и без сопротивления двинулась на север, заняв большую часть Гольштейна к югу от реки Эйдер. Напряжение внутри Конфедерации вскоре дало о себе знать. Оперативной группы (насчитывавшей всего 12 000 человек) было достаточно для захвата необороняемого Гольштейна, но Шлезвиг был бы совсем другим делом. Ожидалось, что датчане будут упорно обороняться, и для обеспечения успеха потребуются гораздо более крупные силы. Все еще действуя сообща, Пруссия и Австрия заявили, что готовы вторгнуться в Шлезвиг, но только как европейские державы и только на основании договоров 1851 и 1852 годов, а не как представители Германской конфедерации и не в поддержку притязаний Аугустенбурга. В январе 1864 года обе державы предъявили Дании свой совместный ультиматум по отдельности (без согласования с другими государствами Конфедерации) и, когда датчане отказались подчиниться, перебросили свои объединенные силы через реку Эйдер и вошли в Шлезвиг.
Это был удивительный поворот. Австро-прусское соперничество 1850-х и начала 1860-х годов, казалось, уступило место настроению сладкой гармонии и сотрудничества. Но за кажущимся единством целей скрывалось столпотворение противоречивых ожиданий. Для австрийского канцлера графа Иоганна Бернхарда Рехберга совместная кампания была шансом дискредитировать немецкое националистическое движение, одновременно установив австро-прусский кондоминиум над Германией и оживив транстерриториальные институты Германской конфедерации. Кроме того, это был способ помешать Берлину добиться крупных односторонних успехов (например, аннексии Шлезвига) за счет Дании (и Австрии). На задворках сознания Рехберга маячила еще одна угрожающая перспектива: Наполеон III, которому начала нравиться его роль европейского смутьяна, предложил пруссакам, чтобы Франция поддержала прямое присоединение Шлезвиг-Гольштейна вместе с малыми землями северной Германии к Пруссии. Создавалось впечатление, что Париж готовится к новой антиавстрийской войне, в которой Пруссия будет играть роль Пьемонта. Рехберг, которого Бисмарк полностью информировал об этих инициативах, знал, что это война, которую Австрийская империя не может себе позволить.
Программа Бисмарка вряд ли могла быть более иной. Конфедерация как таковая не играла никакой роли в его планах. Его конечной целью было присоединение герцогств к Пруссии. Ключевое влияние здесь мог оказать начальник прусского генерального штаба Гельмут фон Мольтке. Мольтке был категорически против превращения герцогств в независимое княжество на том основании, что новое образование может стать сателлитом Габсбургов и открыть брешь в северном приморском фланге Пруссии. Однако, как знал Бисмарк, односторонняя аннексия подвергла бы Пруссию угрозе совместных репрессий со стороны Австрии, остальных членов Конфедерации и, возможно, одной или нескольких европейских держав. Дополнительные войска также пригодились бы, особенно если бы, как предупреждал Мольтке, датчанам удалось использовать свое превосходство на море для эвакуации своих войск с материка. Таким образом, соглашение о сотрудничестве с Австрией было временной мерой, призванной ограничить риск и гарантировать, что все варианты останутся открытыми.21
Датская война завершилась 1 августа 1864 года, когда датчане были вынуждены заключить мир. Три особенности конфликта заслуживают внимания. Первая заключается в том, что пруссаки не превзошли австрийцев в военном отношении. Одной из первых ошибок было назначение прусского фельдмаршала графа Фридриха Генриха Эрнста фон Врангеля главнокомандующим союзными войсками. Восьмидесятилетний Врангель был стар для своих лет и, хотя и пользовался популярностью у консерваторов при дворе, в лучшем случае был посредственным генералом. Весь его боевой опыт был приобретен в борьбе с гражданскими повстанцами во время революций 1848 года. В то время как Врангель метался от ошибки к ошибке в Дании, австрийские части проявили себя мужественно и умело. 2 февраля 1864 года одна австрийская бригада атаковала и заняла датские позиции у Обер-Зелька с таким пафосом, что старый Врангель бросился обнимать и целовать в щеки ее командира, к смущению его прусских коллег. Четыре дня спустя австрийская бригада Ностица прорвалась через хорошо защищенные датские укрепления у Оверзее, в то время как прусская гвардейская дивизия на их фланге смотрела на это почти безучастно. Это были досадные неудачи для армии, которая не воевала полвека и отчаянно нуждалась в том, чтобы доказать свою состоятельность как международному сообществу, так и
внутреннее население, которое следило за политической борьбой вокруг военной реформы.22
Второй яркой особенностью конфликта стал примат политического руководства над военным. Датская война стала первым прусским вооруженным конфликтом, в котором контроль осуществлял гражданский политик. На протяжении всей войны Бисмарк следил за тем, чтобы развитие конфликта служило целям его дипломатии. В первые недели войны он не позволил прусским войскам преследовать датскую армию в Ютландии, чтобы заверить великие державы в том, что совместная кампания не направлена против территориальной целостности Датского королевства. Конечно, не обошлось без промахов - в середине февраля Врангель отправил передовой отряд гвардейцев к северу от Ютландской границы, несмотря на противоположные инструкции. Но Бисмарк убедил военного министра отправить пожилому генералу резкий выговор, и в середине мая Врангель был освобожден от командования по настоянию Бисмарка. Именно Бисмарк контролировал связи Пруссии с Веной, следя за тем, чтобы условия союза развивались в пользу Пруссии. И в апреле именно Бисмарк настоял на том, чтобы прусские войска атаковали датские укрепления у Дюппеля в Шлезвиге, а не организовали затяжное вторжение в Данию, которое могло бы втянуть в конфликт другие державы.
Решение атаковать Дюппель было спорным. Датские позиции там были сильно укреплены и укомплектованы, и было ясно, что лобовая атака прусских войск увенчается успехом, если вообще увенчается, то только с многочисленными потерями. "Должна ли быть политическая необходимость в том, чтобы взять фальшборты?" - спросил принц Фредерик Карл, брат короля, которому было поручено командование осадой. Это будет стоить много людей и денег. Я не вижу в этом военной необходимости".23 Доводы в пользу того, чтобы устроить разборки в Дюппеле, были скорее политическими, чем военными. Полномасштабное вторжение в Данию было нежелательно по дипломатическим причинам, а пруссаки остро нуждались в эффектной победе. Среди командующих было много недовольства, но воля Бисмарка возобладала, и дело было сделано. 2 апреля пруссаки начали интенсивную бомбардировку оборонительных сооружений, используя свои новые нарезные полевые орудия. 18 апреля в дело вступила пехота под командованием Фридриха Карла. Это был нелегкий бой. Датчане оказывали ожесточенное сопротивление из-за своих разбитых оборонительных сооружений и подвергали пруссаков шквальному огню, когда те взбирались по склонам перед окопами. Более 1000 пруссаков были убиты или ранены, датчане понесли потери в 1700 человек.
46. Прусские войска штурмуют датские укрепления под Дюппелем, 18 апреля 1864 года. Современная гравюра.
Доминирование Бисмарка на протяжении всего конфликта вызывало значительное напряжение и неприязнь. Когда командиры протестовали, Бисмарк быстро напомнил им, что армия не имеет права вмешиваться в политику
