Идет проливной дождь. В середине дня я сижу у себя в комнате, и вдруг неожиданно входит Рунильд, весь промокший, с облепившими голову волосами. С него тут же натекает лужа. Он раздевается, я вытираю его полотенцем и ставлю перед огнем. Все это время он не произносит ни слова, он напряжен, взвинчен, как будто изнутри его распирает мощное давление, которое пока рано выпускать на волю. Вдруг он резко поворачивается ко мне. Глаза выглядят странно: они перебегают с предмета на предмет, они подрагивают, они сверкают.
— Подойдите ближе! — Он шепчет хрипло, таким тоном, словно мужчина, зовущий женщину в постель.
Он хватает меня за плечи, давит на них, опуская до своего уровня, и грубо прижимает свой пылающий лоб к моему. Мир мгновенно изменяется. Я вижу языки пурпурного пламени. Я вижу открывающиеся в земле расселины. Я вижу поглощающие берега океаны. Образы текут мощным потоком; волна яростной энергии буквально сметает меня.
Я понимаю, что это такое — быть оракулом.
Мои Левая и Правая половинки разделены. Это не то же самое, будто один мозг расщеплен надвое; это похоже на то, словно имеешь два мозга, независимых и равных. Я чувствую, как они работают, точно двое часов тикают невпопад. Левая: тик-так, тик-так, с механической точностью, а Правая скачет, и танцует, и парит, и поет в сумасшедшем ритме. Однако на самом деле это вовсе не сумасшедший ритм, поскольку яростная пульсация несет в себе некую закономерность неправильности, узор отсутствия узора. Я начинаю привыкать к этой странности, чувствую себя спокойно внутри обоих разумов. Левый воспринимаю как «себя», и правый тоже как «себя», но измененную, незнакомую «себя» и к тому же безымянную.
В Правом мозге для меня открыты самые ранние воспоминания. Я вглядываюсь в царство теней. Я снова дитя; могу заглянуть в первые дни и первые годы своей жизни, когда слова ничего для меня не значили. Все довербальные данные покоятся в Правом мозге: формы, структуры, запахи, звуки. Нет нужды давать чему бы то ни было названия, различать и анализировать, я нуждаюсь лишь в том, чтобы чувствовать, переживать заново. Все очень ясно и резко. Я понимаю, что все это всегда было внутри меня, что этот намертво вписанный опыт направлял мое поведение, воздействуя на него не меньше, чем опыт более поздних лет. Сейчас я могу воспринимать эту скрытую прежде реальность, и осознавать ее, и использовать.
Я чувствую, как от Правого мозга к Левому течет поток данных — бессловесных, интуитивных, быстрое спонтанное понимание сущностей. Мир обретает новые смыслы. Я думаю, но не словами, я разговариваю с собой, но не словами, и Левый мозг, действуя на ощупь и запинаясь (поскольку у него отсутствуют нужные навыки), подыскивает слова (и иногда находит их), чтобы выразить то, что в него поступает. Вот, значит, что делают оракулы. Вот что они чувствуют. Вот знание, дарованное им. Я видоизменилась. Мои мечты воплотились в реальность; Правая половина отделена от Левой; я стала одной из них. И никогда больше не буду такой, как прежде. Смогу думать в звуках и красках, открою для себя царства, недоступные тому, кто намертво прикован к словам. Буду жить в стране музыки. Буду не только говорить и писать: буду понимать и чувствовать!
Вот только потом все эти ощущения бледнеют.
Сила покидает меня. Я владела ею всего мгновение, и чья это была сила — моя собственная или всего лишь отблеск силы Рунильда? Я цепляюсь за нее, пытаюсь удержать, но она уходит, уходит, уходит… и я остаюсь с клочками и обрывками, а потом нет даже их, только послевкусие, эхо эха, гаснущий луч еле различимого света. Мои глаза открыты, я на коленях, тело покрывает пот, сердце бешено колотится. Надо мной стоит Рунильд.
— Теперь понимаете? — спрашивает он. — Понимаете? Для меня примерно вот так все время. Я могу связывать разумы. Могу устанавливать между ними соединение, Мимайз!
— Сделай это снова, — молю я.
Он качает головой.
— Слишком много может повредить вам, — говорит он и уходит.
Я рассказала Стилу о том, что узнала. Сейчас они забрали мальчика к себе во внутренний дом оракулов, и все девять высших оракулов допрашивают его, подвергают испытаниям. На мой взгляд, их реакция должна бьггь однозначна: порадоваться его дару, оказать ему особые почести, помочь пройти через бурный период взросления, чтобы он мог занять среди оракулов приличествующее ему высокое место. Однако Джен считает иначе. Она считает, что им неприятно, когда он роется в их сознании в своих, пока неумелых попытках осуществить контакт, и они будут опасаться его, как только в полной мере поймут, на что он способен. Еще она считает, что он угрожает их авторитету, поскольку то, как он может напрямую соединять восприятие своей Правой половины с аналитической мощью Левой, намного превосходит их собственные трудоемкие методы. Джен считает, что они наверняка отбракуют его и могут даже казнить. Как можно поверить в такое? Сама она пока не оракул. Она еще девочка, она вполне может ошибаться. Собрание все длится, час за часом, и никто не покидает дом оракулов.
Вечером они выходят. Дождь прекратился. Я вижу, как старшие оракулы пересекают двор. Рунильд среди них, очень маленький рядом со Стилом. Их лица бесстрастны. Взгляд Рунильда встречается с моим; его глаза пусты, их выражение прочесть невозможно. Неужели, пытаясь спасти мальчика, я невольно предала его? Процессия приближается к дальней стороне четырехугольного двора. Там ждет автомобиль. Рунильд и два старших оракула садятся в него.
После ужина Стил отзывает меня в сторону, благодарит за помощь, объясняет, что Рунильда отправили в институт далеко отсюда, где его будут изучать эксперты. Его способность устанавливать контакт между разумами исключительна и требует продолжительного анализа.
Я кротко спрашиваю, не лучше ли дня него оставаться здесь, в месте, которое стало для него домом, и позволить экспертам изучать его в Доме Двух Разумов. Стил качает головой. Экспертов много, оборудование для тестирования нетранспортабельно, тесты займут уйму времени.
У меня возникает вопрос, увижу ли я когда-нибудь Рунильда снова.
Утром в обычное время я провожу занятия со своей группой. Они живут здесь уже несколько недель, и прежние опасения покинули их. Мне во многом ясно, как будут складываться их судьбы: у Галайн быстрый, но неглубокий ум, Миллиам и Чиз труженики, Фьюм, Хирола и Дивван имеют потенциал оракулов, остальные середнячки. Заурядная группа. Моей любимицей, возможно, станет Хирола. Среди них нет ни Джен, ни Рунильдов.
— Сегодня мы рассмотрим идею невербальных слов, — начинаю я. — Например, если мы договоримся: «Пусть этот зеленый шар означает слово одинаковые, а вон та голубая коробка слово разныето можно…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
