Он поделился своими черными думами с друзьями.
— Я буду сражаться, — жестко ответил Торин. — Пусть Олмер дойдет до Великого Западного Моря, я не покорюсь. И мои соплеменники тоже не покорятся. Правда, если у Вождя хватит ума купить расположение старейшин… Но меня-то ему не купить. Помнишь, Фолко, давным-давно, еще в Хоббитании или по пути в Арнор, не помню уже, мы говорили о том, кто раскачивает Средиземье? Мы давно узнали это, и с ним я буду драться, пока не отправлюсь в Чертог Ожидания.
— А не все ли тебе равно, какая власть будет в Арноре? — вдруг спросил Малыш. — Никто и никогда не смог ворваться в наши подгорные царства, я имею в виду людей-завоевателей. Да никто, по-моему, и не пытался. Это я не к тому, что нужно сдаться, но я дерусь, потому что мне это по душе, если сказать честно. Мне скучно стучать все время молотом! А ты —. что за твоими высокими словами? Скажи мне это. — И Маленький Гном спокойно закурил.
Против опасений хоббита, Торин даже не повысил голос, отвечая:
— Я не стал бы спорить с тобой, Строри, будь это вторжение самым обычным, ведомым людьми, пусть и очень многочисленными. Но мы-то имеем дело с Наследием Тьмы! Не пойму я, почему ты об этом все время забываешь… Я тоже знавал Олмера, когда он был человеком, и не худшим из тех, кого я знал. Но теперь о нем пора забыть. Я вот уже давно забыл — и тебе настоятельно советую. Тьма, которая правит ныне этим человеком, бесспорно смелым и сильным, неизбежно подскажет ему такое, что все наши стычки с орками покажутся детскими играми. Кольцо рано или поздно подтолкнет его к жажде всевластия не только на земле, но в ее недрах… Но позволь спросить тебя: разве тебе все равно, на чьей стороне сражаться?
— Не говори глупостей! — сверкнул глазами Малыш. — Мои симпатии всегда на стороне тех, кто подвергся нападению… и ты прав насчет Тьмы.
Отдохнув лишь один день в Эдорасе, роханская армия поспешно двинулась на запад, к Хелмскому Ущелью и Исенским Бродам. Вестфольдинги приободрились — приближались их родные места, где им был знаком каждый куст и каждый камень — и где легче было сражаться.
Позади остались двое суток бесконечной скачки — лишь свист ветра, да лунный свет, да усталые, злые крики десятников. Фолко еле-еле держался в седле; все тело мучительно ныло, но зато перед ними лежала Исена. Они успели. Там, позади, арьергард из отчаянно-смелых сорвиголов схватился с накатывающимися передовыми полками Олмерова воинства; и Фолко знал, что из всех добровольцев, вызвавшихся на это обещающее почти верную гибель дело, король выбрал лишь сирот или тех, кто не был единственным сыном в семье… Места хоббиту были немного знакомы — по их походу с Торином и Малышом к Исенгарду. За рекой виднелся торговый посад, где друзья когда-то познакомились с Хьярриди и Фарнаком; пристань осталась такой же, вот только купеческие корабли как ветром сдуло. Лишь качались несколько роханских лодей.
Кое-кто из роханцев полагал, что значительная часть войска засядет в Хелмском Ущелье; однако хоть король и отрядил для его обороны крупный отряд, главные силы ополчений готовились к открытому бою.
Один за другим полки переходили на западный берег. Исена куда уже Андуина — зато берега ее настолько круты, что вне проложенной дороги нужно было просто карабкаться по отвесным склонам. Естественные препятствия дополнялись рукотворными: король велел разломать все ветхие строения в посаде, все сараи и амбары — и из набранных бревен соорудить заграждения на самых опасных участках.
— Опять они надеются не на мечи, а на стены, — проворчал Торин, когда к вечеру работы были окончены.
— А на что еще прикажешь надеяться? — еле ворочая языком от усталости, ответил Маленький Гном. — За арнорской помощью, я слышал, послано, но когда еще она придет, эта помощь! А в Гондоре без перемен, говорят. — Маленький Гном быстро обзавелся великим множеством приятелей и поэтому был напичкан самыми последними новостями. — Этчелион, говорят, сдерживает Олмерово воинство в Итилиэне и Анориэне, но вот на юге… Болтают, что харадримы вышли к Поросу. Южный Гондор оставлен.
— Не может быть! — схватился за голову Атлис.
— Ну отчего же… с таким-то командиром южной гондорской армии скажи спасибо, что харадримы до Лоссарнаха не дошли! — буркнул Торин. — Какая уж тут гондорская помощь… Минас-Тирит бы уберегли.
Атлис скрипнул зубами и отвернулся.
Тянулась ночь; в лагере роханцев никто не спал. Даже Малыш с Торином, и те беспокойно крутились с боку на бок, то и дело вставая, подсаживаясь к костру и выкуривая уже которую по счету трубку. С противоположного берега вернулись разведчики; войска Олмера наступали безостановочно, из всего высланного вперед охранного отряда добровольцев вернулось лишь несколько человек…
По-прежнему оставался слеп и глух камень в перстне Форве; молчали и остальные мысли-чувства хоббита. На него словно набросили плотный серый мешок; оставалось только ждать рассвета да молить великого Манве ниспослать крепость роханским полкам!
А на восточном берегу Исены один за другим разгорались алые пятнышки вражеских костров. Их было много, очень много, их никто и не думал прятать — Олмеру не было нужды скрывать свою силу. В завтрашнем бою он обязан был сломить сопротивление Марки — и устремиться дальше, на север, к Арнору и эльфийским крепостям. Оставался Гондор… но что до него Вождю! В назначенный срок он и до Минас-Тирита доберется.
«Вот, пожалели свои жизни — и что получили, — вертелись в сознании хоббита горькие раздумья. — Прав был Торин, предлагавший зарубить Олмера еще в лагере Отона, — и не обрушилось бы все это на Средиземье… Умирать, конечно же, страшно и жуть как не хочется, но вот мы выиграли год, и кто знает, доживем ли до завтрашнего вечера? Только теперь-то умрем, почитай, без всякой пользы…»
Настало утро. Над шеренгами пехоты вился парок; проминали коней всадники; разносились запасные пуки стрел и дротиков; и из уст в уста передавался королевский приказ — стоять насмерть! Отступление — гибель всего роханского королевства. Можно отстроить города, но никто не воскресит умерших…
— На что они надеются? — шепотом, чтобы не услышали соседи по строю, спросил хоббит у Торина. — По-моему, надеяться нам уже не на что. Не простоят же они на этой реке месяц!
— Кто их знает, если не наделают глупостей, может, и простоят, — без тени иронии ответил Торин. — Главное — вперед дуром не кидаться…
Фаланга вестфольдингов занимала самое опасное место — преграждала путь врагам по дороге, что вела с востока. Здесь в теле холмистой цепи западного берега зиял широкий разрыв, через который и проходил древний тракт, ведущий на север, к Исенгарду, и на северо-запад — через Энедвэйт и Минхириат к Арнору. Сейчас когда-то наезженной дороги более не существовало: поперек нее возвели ощетинившуюся острыми рогатками баррикаду. Мост разобрали; лишь кое-где из воды торчали острые обломки опор.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
