Эти жестокие слова не во всем были справедливы. До самой смерти Сесила Гарбо не простила его – последнего человека, которому доверяла.
В свои последние годы Гарбо полностью отгородилась от внешнего мира; даже к врачам она долгое время не ходила, потому что боялась встреч с другими пациентами. Невропатолог Эрик Дриммер, долгое время наблюдавший Гарбо, написал: «Покидая Швецию, она была нормальной, целеустремленной и счастливой девушкой. В ее проблемах виноват только Голливуд. Как это ни парадоксально, но ее жизнь получила неправильное направление именно в том самом месте, где были созданы ее слава и богатство».
Гарбо скончалась в 1990 году, в своей нью-йоркской квартире. Все свое многомиллионное состояние она завещала своей единственной племяннице Грей Рейсфилд. Прах Гарбо, который она просила похоронить в Швеции рядом с семьей, девять лет ждал в адвокатской конторе своего упокоения, пока 17 июня 1999 года огромная толпа не собралась на стокгольмском кладбище, чтобы проводить в последний путь свою любимую актрису. Но оказалось, что церемонию, опасаясь излишнего ажиотажа, провели накануне вечером. «Шведский сфинкс» в последний раз ускользнул ото всех – в Вечность…
Уоллис Симпсон
КОРОЛЕВСКАЯ ЛЮБОВЬ
Ради любви люди совершают подвиги. Ради любви люди совершают глупости. Ради своей любви английский король Эдуард VII отрекся от престола. До сих пор спорят, что это было – великий подвиг или великая глупость, но одно ясно: такая любовь была достойна королей.
Уоллис Симпсон в своих воспоминаниях «У сердца свои права» писала: «История моя проста: это история обыкновенной жизни, ставшей необыкновенной судьбой». И она была права: трудно было найти в то время более необыкновенную судьбу с более обыкновенным началом.
Уоллис Уорфилд родилась 19 июня 1896 года; местом ее рождения называют то Балтимор, штат Мэриленд, то Блю-Ридж-Саммит, штат Пенсильвания. Такое расхождение биографы объясняют тем, что Уоллис появилась на свет до того, как ее родители официально вступили в брак, так что матери пришлось рожать втайне, чтобы избежать скандала.
Уоллис принадлежала к семье, происходившей из Южных штатов и по праву гордившейся своими благородными предками (по утверждению некоторых архивистов, род Уорфилдов был в родстве даже с особами королевских кровей). Но денег в семье было мало; а после того, как умер отец Уоллис – ей самой не было еще и года, – семья осталась без средств к существованию. Только благодаря тетушке Бесси, сумевшей когда-то составить завидную партию и приобрести неплохое состояние, Уоллис удалось получить образование в мэрилендском привилегированном пансионе Олдфилдс. Но хотя тетушка и платила за учебу Уоллис, в ее доме девочка находилась на унизительном положении бедной родственницы, вынужденная обходиться и без любви, и без новых платьев.
Балтимор был тогдашней культурной столицей США; здесь жили самые сливки американского общества, семьи со «старыми» деньгами и длинными, по американским меркам, родословными. Благодаря связям своей семьи и знакомствам, завязанным в пансионе, Уоллис была вхожа в лучшие дома. Она прекрасно танцевала, была остроумна и обаятельна, унаследованный от матери веселый нрав и романтичность прекрасно гармонировали с благородными манерами и трезвостью рассудка. Ее даже в юности нельзя было назвать красавицей – плоская фигура, слишком длинный нос, тяжелый подбородок и чересчур большой рот, но у Уоллис никогда не было недостатка в поклонниках. В Балтиморе Уоллис слыла законодательницей мод: первой сделала короткую стрижку, первой надела узкую укороченную юбку… От ее смелости и сексапильности мужчины сходили с ума.
Но Уоллис прекрасно знала, чего она хочет, – денег (память о проведенных в бедности детских годах), крепкого положения в обществе (дань балтиморскому тщеславию), а главное – хотелось любви. Романтичные девушки были в моде, а Уоллис никогда не отставала от моды.
В двадцать лет Уоллис вышла замуж за лейтенанта Эрла Уинфилда Спенсера, пилота морской авиации. Эрл Спенсер – звучало в точности, как графский титул (earl – по-английски граф). Романтическая профессия, хорошее происхождение и прочное финансовое положение – все это пленило сердце Уоллис. Но сразу после свадьбы выяснилось, что Эрл был запойным алкоголиком, жутко ревнивым и к тому же буйным; напившись, Спенсер лез в драку, крушил мебель, мог запереть жену на всю ночь в ванной комнате, а мог уехать без объяснения причин. Однажды его не было дома четыре месяца, и только случайно Уоллис узнала, что ее супруг не в длительном загуле, а переведен по службе в Вашингтон. Уоллис переехала следом, надеясь, что хоть в столице Эрл будет держать себя в руках, но безобразные выходки продолжались. Уоллис терпела, прекрасно зная, что развод не встретит одобрения среди ее респектабельных родственников, а разведенной женщине никогда не занять в обществе Балтимора достойного места. Разочаровавшись в семейной жизни, Уоллис начала крутить романы – в основном среди дипломатов, покоряя иностранцев своим «истинно американским» шармом. Среди ее ухажеров того времени называют военного атташе Аргентины Фелипе Эспила и сотрудника итальянского посольства князя Каэтани. А 7 апреля 1920 года мистер и миссие Спенсер были в числе приглашенных на бал в отеле «Дель Коронадо» в Сан-Диего, где почетным гостем был Дэвид, принц Уэльский. Правда, тогда Уоллис едва удалось его разглядеть поверх спин десятков гостей, а принц и вовсе ее не заметил. Но судьба любит делать намеки, до срока никому не понятные.
Вскоре Спенсера перевели в Гонконг; он с трудом, но все же уговорил Уоллис ехать с ним. Скорее всего, она поехала из любопытства – ей интересно было взглянуть на «загадочный Восток». В Гонконге Спенсер снова взялся за старое; все свободное время он проводил по притонам – опиумным курильням, сомнительным барам и публичным домам – и требовал, чтобы жена сопровождала его. Тут терпение Уоллис лопнуло, и она подала на развод.
Постаравшись побыстрее покинуть бывшего супруга, Уоллис переехала в Шанхай, где продолжила крутить романы направо и налево, не особо интересуясь, кем были ее новые знакомые. По легенде, именно в притонах Шанхая Уоллис научилась неким сексуальным приемам, позволяющим ей покорить и привязать к себе любого мужчину. Так это или нет, теперь уже никто не знает; знаменитое «шанхайское досье», собранное через полтора десятка лет на Уоллис британскими спецслужбами, так никто и не видел – все, кто упоминает о нем, говорят исключительно с чужих слов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
