немножко бодрости, а то я не могу ни работать, ни есть, ни спать.
(Беспомощно озирается, точно в поисках новых слов взамен старых, сносившихся.) С чего-то надо начать. Начинать вместе – это даже лучше.
(Отклика нет, и наигранная уверенность покидает его.) В чем дело?
(Рывком встает и ходит по комнате.) Это все Досон Райдер, я знаю. Он изматывает тебе нервы. Ты всю эту неделю каждый день с ним виделась. Люди мне говорят, что видели вас вместе, а я должен улыбаться, кивать и делать вид, что для меня это не имеет ни малейшего значения. А ты за все это время не нашла нужным ничего мне рассказать.
Розалинда. Эмори, если ты не сядешь, я закричу.
Эмори (садясь с ней рядом). О господи!
Розалинда (беря его за руку, мягко). Ты ведь знаешь, что я тебя люблю.
Эмори. Да.
Розалинда. И что буду тебя любить всегда…
Эмори. Не надо так говорить. Ты меня пугаешь. Как будто нам предстоит расстаться. (Она опять заплакала, встала и перешла с дивана на кресло.) Я весь день чувствовал сегодня, как что-то ускользает. На работе я чуть с ума не сошел, не мог написать ни строчки. Расскажи мне все.
Розалинда. Да правда же нечего рассказывать. Я просто нервничаю.
Эмори. Розалинда, ты прикидываешь, не выйти ли замуж за Досона Райдера.
Розалинда (после паузы). Он сегодня весь день меня об этом просил.
Эмори. У него-то, видно, нервы крепкие.
Розалинда (снова после паузы). Он мне нравится.
Эмори. Не говори так. Мне больно.
Розалинда. Не дури. Ты же знаешь, что, кроме тебя, я никого не любила и не буду любить.
Эмори. Розалинда, давай поженимся – на будущей неделе.
Розалинда. Это невозможно.
Эмори. Почему?
Розалинда. Невозможно. Это значит, мне стать твоей рабыней – в какой-нибудь гадкой дыре.
Эмори. У нас будет двести семьдесят пять долларов в месяц.
Розалинда. Дорогой мой, я обычно даже не причесываюсь сама.
Эмори. Я буду тебя причесывать.
Розалинда (со смешком, похожим на всхлип). Спасибо.
Эмори. Розалинда, я не верю, что ты можешь думать о браке с кем-то другим. Ты что-то от меня скрываешь. Скажи мне! Если скажешь, я помогу тебе с этим справиться.
Розалинда. Все дело… в нас. Мы жалкие, вот и все. Именно из-за тех качеств, которые я в тебе люблю, ты всегда останешься неудачником.
Эмори (угрюмо). Ну, дальше.
Розалинда. О, ну хорошо. Да, всему виной Досон Райдер. Он такой надежный. Чувствуется, что он мог бы стать… хорошим фоном.
Эмори. Ты его не любишь.
Розалинда. Не люблю, но зато уважаю, он хороший человек и сильный.
Эмори (неохотно соглашаясь). Да, этого у него не отнимешь.
Розалинда. Ну вот хотя бы такой пример. Во вторник мы встретили в Райе какого-то бедного мальчика, и, знаешь, Досон посадил его к себе на колени, разговаривал с ним и пообещал подарить ему индейский костюм – а на следующий день вспомнил и купил ему костюм, и… и… так это получилось заботливо, и я невольно подумала, как он хорошо относился бы к… нашим детям, заботился бы о них и мне не о чем было бы тревожиться.
Эмори (в отчаянии). Розалинда, Розалинда!
Розалинда (чуть лукаво). Не напускай на себя такой страдальческий вид.
Эмори. Какую боль мы способны причинять друг другу!
Розалинда (опять заливается слезами). Это было так замечательно – ты и я. Так похоже на то, о чем я мечтала и боялась, что никогда не найду. Первый раз, что я думала не о себе. И я не могу допустить, чтобы это чувство увяло в серой, тусклой атмосфере.
Эмори. Не увянет оно, не увянет!
Розалинда. Лучше сохранить его как прекрасное воспоминание, упрятанное глубоко в сердце.
Эмори. Да, женщины это умеют, но мужчины – нет. Я бы всегда помнил не то, как это было прекрасно, пока длилось, а только горечь, неизбывную горечь.
Розалинда. Не надо!
Эмори. Никогда больше не видеть тебя, не целовать – словно ворота захлопнули и задвинули засов, – ты просто боишься стать моей женой.
Розалинда. Нет, нет, я выбираю более трудный путь, более решительный. Наш брак был бы неудачей, а я неудачницей не была и не буду… Если ты не перестанешь ходить взад-вперед, я закричу!
Он снова в изнеможении опускается на диван.
Эмори. Поди сюда и поцелуй меня.
Розалинда. Нет.
Эмори. Ты не хочешь меня поцеловать?
Розалинда. Сегодня я хочу, чтобы ты любил меня спокойно, издали.
Эмори. Начало конца.
Розалинда (в интуитивном озарении). Эмори, ты еще очень молод. И я молода. Сейчас нам прощают наши позы, нашу дерзость, то, что мы никого не уважаем, и это нам сходит с рук. Но тебя ждет в жизни много щелчков…
Эмори. И ты боишься, что заодно они достанутся и тебе.
Розалинда. Нет, не этого я боюсь. Где-то я читала одни стихи… Ты скажешь – Элла Уилер Уилкокс и посмеешься, но вот послушай:
В этом и мудрость – любить и жить,
Брать, что судьба решит подарить,
Не молиться, вопросов не задавать,
Гладить кудри, уста целовать,
Плыть, куда страсти несет поток,
Обладать – и проститься, чуть минет срок.
Эмори. Но мы-то не обладали!
Розалинда. Эмори, я твоя, ты это знаешь. За последний месяц бывали минуты, когда я стала бы совсем твоей, если б ты захотел. Но я не могу выйти за тебя замуж и загубить и твою жизнь, и свою.
Эмори. Надо рискнуть – может, и будет счастье.
Розалинда. Досон говорит, что я научусь его любить.
Эмори, опустив лицо в ладони, сидит неподвижно. Жизнь словно покинула его.
Любимый! Я не могу с тобой и не могу представить себе жизнь без тебя.
Эмори. Розалинда, мы раздражаем друг друга. Просто у нас обоих нервы не в порядке, и эта неделя…
Голос у него словно состарился. Она подходит к нему и, взяв его лицо в ладони, целует.
Розалинда. Не могу, Эмори. Не могу я жить, отгороженная от цветов и деревьев, запертая в маленькой квартирке, и ждать тебя целыми днями. Ты бы меня возненавидел в этом спертом воздухе. И я же была бы виновата.
Снова ее ослепили неудержимые слезы.
Эмори. Розалинда…
Розалинда. Ох, милый, уходи. А то будет еще труднее. Я больше не могу…
Эмори (лицо его осунулось, голос напряжен). Ты думаешь, что говоришь? Значит, это навсегда?
Оба страдают, но по-разному.
Розалинда. Неужели ты не понимаешь?
Эмори. Не
