Глядя на лица девушек, составляющих добрую половину моего небольшого партизанского отряда, я неожиданно для себя понял, что уже не жалею, что поддался на провокацию Деда и согласился на эту авантюру: за эти дни они весьма неплохо себя проявили. Особенно сегодня ночью.
Наш самодеятельный публичный дом «обслужил» как минимум десятую часть гарнизона! Первые полчаса «работы» я, честно говоря, думал, что кто-нибудь из девочек сломается, устроит истерику, однако просчитался: закаленные в боях дамочки быстро освоились с ролями и вели себя так, будто по полжизни проработали в борделе и на скотобойне!
Полуодетые, с подведенными глазами, они томно завлекали очередного клиента в свои комнатки, а потом, слегка расслабив его лаской, с помощью моих ребят сворачивали им шеи и оттаскивали в импровизированные морги. И, слегка приведя себя в «товарный вид», снова выходили в «гостиную»… Очередь из жаждущих женской ласки быстро редела, и за час до рассвета, объявив немногим оставшимся необслуженными монахам, что девочки устали, я дал команду готовиться к выходу: пропавших «счастливчиков» могли хватиться их друзья и командиры…
Отряд втягивался в лес, двигаясь в направлении деревеньки под смешным названием Пеньки, где, по словам Боно, нас в течение двух дней должен был ждать Хранитель Эол, и уже без моего участия занимал походный порядок: смешанные пары, давно понимающие друг друга с полуслова, выдвигались в боевое охранение, занимая предписанное один раз расстояние от основной группы. Баронесса ходко шла рядом, то и дело зевая: вторая бессонная ночь давала о себе знать. Кстати, о баронессе – к моему удивлению, эта резкая, своенравная, привычная к беспрекословному повиновению подчиненных, высокородная дворянка в боевой обстановке вела себя выше всяческих похвал. Мои приказы не обсуждались; некоторые ее девицы, первые дни открыто требовавшие, чтобы «нежные мальчики перестали строить из себя воинов» и начали подчиняться их командиру, были поставлены на место без всякой моей подсказки; бытовые мелочи типа установки постов вокруг места ночевки и распределения солдат в караулы быстро стали всецело ее прерогативой. Красивая, ухоженная баба, видимо, привыкшая к комфорту, она совершенно не чуралась грязной работы – могла приготовить ужин, натаскать лапника для импровизированного ложа или тащить рюкзак солдата, ушедшего в охранение.
В общем, если бы не пол ее и ее подчиненных, у меня была бы идеальная команда. А так, несмотря на почти запредельные нагрузки, которые я давал отряду на маршах, взаимный интерес между моими и ее солдатами усиливался с каждым днем…
Сия чаша не миновала и меня – я заглядывался как на саму Клод, так и на ее правую руку – Люму. Диаметральные противоположности, они, как ни странно, все сильнее влекли меня к себе. Обе. Клод цепляла больше характером, чем внешностью: несколько широковатые, на мой взгляд, плечи; мощные, жилистые предплечья и икры несколько портили сексуальную фигуру баронессы, зато ее лицо, грудь и попку можно было отнести к категории «Супер». А вот Люма, худенькая, ладная девчушка с внешностью и статью фотомодели, полностью соответствовала моему идеалу женской красоты. Но вот с мозгами у нее были некоторые проблемы: иногда она мне напоминала классического прапорщика Советской Армии из бородатых анекдотов. Практически не понимающая шуток, исполнительная до безобразия, она в течение дня вызывала ощущение какого-то бездушного механизма, но стоило нам устроить привал около какого-нибудь ручейка или озера, где все тут же запрыгивали в воду, чтобы как следует помыться, вид ее обнаженной фигурки заставлял меня практически терять голову…
Что-то подобное испытывали и большинство остальных ребят и девушек. Некоторые пары уже сложились и, еще соблюдая некоторую дистанцию между собой благодаря боевой обстановке, не отходили друг от друга ни на шаг. А вот у Кувалды и Лоэна были некоторые проблемы: оба были влюблены в Мотт, которая, в свою очередь, не отходила от Угги. Еще у пары дам, мужеподобных громил Сотис и Лими тоже периодически портилось настроение – ни один из моих ребят как-то на них не повелся, и это их здорово уязвляло. И это меня немного напрягало: постепенно растущее напряжение в отношениях могло вылиться в совершенно ненужный нам конфликт… Именно поэтому я после каждого дневного перехода устраивал еще и тренировки, стараясь вымотать тех, кто не валился с ног от усталости…
…Деревня Пеньки оправдывала свое название только разве что видом восседающих на завалинке у околицы дедков: ни одного пня на полузаброшенных полях вокруг десятка довольно неплохо сохранившихся домишек лично я не заметил. Двигаясь по единственной улице деревни перед фасадами стоящих в два ряда изб, я гадал, в каком из них может остановиться Хранитель. Непредсказуемый, постоянно имеющий как минимум четыре туза и два джокера в рукаве, иномирянин в своих поступках не подчинялся никакой логике. Поэтому мог оказаться как в самом богатой, так и в самой зачуханной избе деревеньки. Или ждать нас где-нибудь около леса, расположившись в каком-нибудь подобии шалаша. Вообще, я бы с удовольствием немного покопался в его заначках и поразбирался в возможностях: на мой взгляд, мог он гораздо больше того, что делал: уж очень иногда хотелось некоторых благ цивилизации. Например, нормального белья, одежды, пены для бритья… И хоть на недельку вернуться на Землю… Куда угодно, хоть в Австралию, но чтобы пройтись по нормальному городу, попить пивка, посмотреть телевизор или послушать музыку…
Эол рубил дрова. Приветственно кивнув нам головой, он аккуратно сложил на поленницу наколотые им дрова и, стерев со лба пот рукавом, вышел за шаткую оградку.
– Баронесса! Сема! Мое почтение! Как добрались?
– Спасибо, Хранитель! – улыбнулась Клод. – Нормально… А вы один?
– Да, дочка… кто обидит старого, никому не нужного путника?
– Ну, в общем, уродов вокруг хватает… – усмехнулся я. – Клод, пусть ребята располагаются вон там, на полянке за околицей. И пошли кого-нибудь понаблюдать за окрестностями. А потом присоединяйся к нам – надо пообщаться…
Через две минуты, устроившись в теньке давно пустующей конюшни на копне свежего сена, я и Клод вчитывались в строки трех очередных откровений Эола и задумчиво молчали.
В тот час, когда светило робкопосмотрит в мир над гладью волн,пройдут они кровавой тропкойпред ликом Смерти; Утлый челнпотоплен будет; Шут и Дева,навстречу сделав первый шаг,смешают Кровь… Поникнет древо…пред ними встанет старый враг…
Взревев на троне, Смерть Несущий,встав во главе несметных орд,пойдет на Юг. Но планы рушитСоюз Двоих. Горящий портподаст сигнал… Деля на частитех, кто когда-то побежит,продолжит Путь Он, но от Властии к Смерти этот Путь лежит…Тот, кто рожден под небом серым,забыв про долг, отроет Путь,и Смерть, шагнув во Тьме из Двери,клинком привычно вспорет грудьтому, кто Ждет. Во мгле кровавойвдруг полыхнет слепящий лучи в Мир плеснувшую Отравусметет Огнем с окрестных круч…
– Плодотворно писалось, пока нас не было! – усмехнулся я через пару минут. – Первая часть как-то связана с Олегом и его компанией. Раз они пройдут перед ликом Смерти, значит, особенно волноваться не стоит. Хотя ожидающее их кораблекрушение как-то не особенно радует. Кто такие эти Шут и Дева, я пока не врубаюсь…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
