Повиновение стало для Виктариона Грейджоя естественным делом, оно было врожденным. Мужая в тени своих братьев, он неукоснительно следовал за Бейлоном во всех его начинаниях. Позже, когда подросли сыновья Бейлона, он привык считать, что однажды он станет повиноваться им, когда один из них займет место отца на Морском Троне. Но Утонувший бог забрал Бейлона и его сыновей к себе в подводные чертоги, и Виктарион не мог называть Эурона «королем» без привкуса желчи во рту.
Ветер был освежающим, и ему захотелось пить. После боя ему всегда хотелось глотнуть вина. Он оставил палубу на попечении Нюта и спустился вниз. В его тесной каюте на корме его поджидала темнокожая женщина. Она была влажной и готовой. Должно быть звуки битвы разгорячили и ее кровь тоже. Он взял ее дважды подряд в стремительном порыве. Когда они закончили на ее груди, бедрах и животе была кровь, но это была его кровь из пореза на ладони. Темнокожая женщина омыла ему рану прокипяченным вином.
— Что ж, план был хорош, в этом ему не откажешь. — Сказал Виктарион, когда она присела возле него. — Мандер теперь открыт, как в старые времена. — Это была медленная река, широкая и неторопливая, и очень коварная, таящая отмели и затонувшие коряги. Большинство мореходных судов не осмеливались заплывать дальше Хайгардена, но корабли железных людей с их низкой осадкой могли плыть далеко вверх по течению до самого Горького моста. В древние времена железнорожденные смело плавали по речной дороге и грабили оба берега Мандера и его притоков… пока короли зеленых земель не вооружили рыбаков на четырех малых островах в устье Мандера и не назвали их своими щитами.
С тех пор прошло две тысячи лет, но в дозорных башнях вдоль скалистых берегов старики все еще несли древний дозор. При первом же виде корабля железных людей старики зажгли бы свои сигнальные костры, и их зов пробежал бы от одного холма к другому, от острова к острову. — «Бойтесь! Враги! Набег! Набег!» — Когда рыбаки видят горящие огни на вершинах, они бросают свои неводы и бредни и хватаются за мечи с топорами. Их лорды выходят из замков в сопровождении своих рыцарей и воинов. Трубят боевые рога, эхом разносясь над водной гладью от Зеленого щита до Серого, и от Дубового до Южного. Их корабли выплывают из покрытых мхом каменных убежищ вдоль берега, вдоль бортов мелькают весла, стараясь изо всех сил успеть запечатать Мандер и настичь, догнать налетчиков, идущих вверх по реке навстречу своей смерти.
Эурон отправил вверх по Мандеру Торвольда Коричневого зуба и Рыжего Моряка с дюжиной быстроходных кораблей, чтобы лорды Щитов бросились им вдогонку. Когда прибыл основной флот, на защите островов осталось совсем немного воинов. Железнорожденные пришли с вечерним приливом, так что заходящее солнце скрывало их прибытие от стариков на башнях, пока не стало слишком поздно. Ветер дул им в корму, как было на всем протяжении пути от Старого Вика. На кораблях шептались, что это устроили колдуны Эурона, что Вороний Глаз улестил Штормового Бога кровавой жертвой. Как еще он сумел бы проплыть так далеко на запад, не следуя, как обычно, вдоль береговой линии.
Железнорожденные загнали свои корабли на прибрежную гальку и высыпали в сиреневый сумрак со сверкающей сталью в руках. К этому времени горели уже все огни на холмах, но не было никого, кто бы мог поднять оружие. Серый, Зеленый и Южный щиты пали еще до восхода, Дубовый продержался на полдня дольше. И когда воины Щитов бросили свою погоню за Торвольдом и Красным Моряком, повернув обратно, они обнаружили поджидавший их в устье Мандера Железный Флот.
— Все произошло так, как предсказывал Эурон. — Рассказывал Виктарион темнокожей женщине, пока она перевязывала ему руку тряпицей. — Должно быть это видели его колдуны. — На борту Молчаливой было трое таких, шепотом поведал ему Квеллон Хамбл. Странные люди и жуткие, но Вороний глаз сумел их поработить. — Но он по-прежнему нуждается во мне, чтобы выигрывать его битвы. — Заметил Виктарион. — Колдуны может дело и хорошее, но войны выигрывает кровью и сталью. — От уксуса рана заболела еще сильнее. Он отстранил женщину и, нахмурившись, сжал кулак.
— Принеси мне вина.
Он пил в темноте, размышляя о брате. — «Если я нанесу удар чужой рукой, буду ли я по-прежнему братоубийцей?» — Виктарион никого не боялся, но проклятье Утонувшего бога заставляло призадуматься. — «Если по моему приказу его убьет кто-то другой, запятнаю ли я этим свои руки?» — Эйерон Мокроголовый знал бы ответ, но жрец был где-то далеко на Железных островах, все еще надеясь поднять железнорожденных против только что коронованного короля. — «Нют Брадобрей может броском топора с двадцати ярдов побрить человека. И никто из ублюдков Эурона не сможет устоять против Вульфа Одноухого или Андрика Неулыбчивого. Любой из них мог бы сделать это». — Но то, что человек может, и то, что человек сделает — это две большие разницы, и ему это было известно.
— Богохульства Эурона на всех нас призовут гнев Утонувшего бога. — Пророчествовал Эйерон на Старом Вике. — Мы должны остановить его, брат. В нас по-прежнему течет кровь Бейлона, не так ли?
— Как и в нем. — Ответил Виктарион. — Мне нравится все это не более твоего, но Эурон теперь наш король. Твое королевское вече его выбрало, и ты сам своими руками возложил ему на голову корову из топляка!
— Я возложил на его голову корону, — Ответил жрец с капающими водорослями в его волосах. — И с удовольствием сорву ее обратно и вместо этого короную тебя. Только ты достаточно силен, чтобы с ним сражаться.
— Утонувший бог сам его возвысил. — Парировал Виктарион. — Вот пусть Утонувший бог его и низвергает.
Эйерон одарил его мрачным взглядом, от подобного взгляда обычно протухали колодцы и скисало молоко. — Это не был глас бога. Известно, что Эурон держит на своем красном корабле колдунов и волшебников. Они наслали на нас какое-то колдовство, поэтому мы не слышали голоса моря. Капитаны и короли были одурманены его рассказами о драконах.
— Одурманены и испуганы ревом того рога. Ты же слышал звук, который он издает. Но это не имеет значения. Эурон — наш король.
— Только не мой. — Отрезал жрец. — Утонувший бог помогает смелым, а не тем, кто прячется в трюме при виде поднимающегося шторма. Если ты не возьмешься сместить Вороньего Глаза с Морского трона, я должен буду взять эту задачу на себя.
— Как? У тебя нет ни кораблей, ни меча.
— Но у меня есть голос. — Ответил жрец. — И со мной мой бог. Моя сила от моря, и сила Вороньего Глаза не сможет мне противостоять. Волны ломают горы, хотя они приходят медленно волна за волной, и, наконец, на том месте, где когда-то была гора остается только гора гальки. А вскоре и ее не остается, когда ее смоет на глубину моря в вечное забвение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
