очень важная съемка, и я никак не могу ее пропустить.
— Это не проблема. Либо я буду отвозить и забирать тебя, либо это обязанность ляжет на личного водителя.
— И ты будешь разрываться между мной и своими делами?
— Если ситуация будет слишком серьезной, я забуду обо всех своих делах и буду охранять тебя, чтобы ни одна тварь не тронула тебя хоть пальцем. До тех пор, пока мы не вытрясем признание из Эдварда о том, что он скрывает, нам лучше соблюдать осторожность.
— Почему-то я начинаю все больше думать, что Эдвард вряд ли расколется просто так.
— Не беспокойся, солнце мое, я сделаю так, что этот сопляк заговорит уже через пять минут. Нам нужно посмотреть на его реакцию, когда мы вслух прочитаем те письма в его присутствии. Если Эдвард как-то с этим связан, то он начнет нервничать.
— Кстати, мы еще не предупреждали прислугу об этом.
— Надо сегодня же поговорить с ними и попросить помочь нам. Можно даже как-нибудь отблагодарить их.
Глава 29
— А где конверты с теми письмами? Надеюсь, ты не выбросил их после того, как мы прочитали их?
— Нет! Ты что! Они лежат в ящике тумбочки, что стоит рядом с кроватью с моей стороны. Но думаю, нам надо переложить оба письма в новые конверты, заклеить их и подписать так, как они были подписаны тогда.
— Думаешь, Эдварду не было бы интересно узнать написанное на них? Если он прочитает написанное нами, то сразу же поймет, что это почерк одного из нас двоих.
— Я рассчитываю на то, что конверты его заинтересуют уже в последнюю очередь, а то и вообще не удостоятся его внимания. Все его внимание будет сосредоточено на письмах. Вот их мы точно не можем переписать на новый листок. Они должны оставаться прежними.
— Тогда надо будет найти пару чистых конвертов, положить в них письма и запечатать.
— Именно! И тогда мы посмотрим, что скажет мой братец.
— Уверена, что у нас получится осуществить наш план. Эдвард должен понимать, что рано или поздно ему придется все рассказать.
— Если он не совсем безмозглый, то — да. Но в любом случае я все равно заставлю его рассказать все о том типе, который затеял все это, и о том, как мой братец с ним связан.
— Поскорее бы разъяснить эту ситуацию и узнать, чего от нас хотят… — тихо вздыхает Ракель. — А то мне становится как-то не по себе…
— Не беспокойся, мы узнаем обо всем в тот день, когда мы пригласим Эдварда к нам домой, — уверенно заявляет Терренс. — Теперь этот мелкий сорванец не уйдет от ответа, ибо я так прижму его к стенке, что он выложит мне абсолютно все.
— Надеюсь, Терренс, надеюсь…
В воздухе на несколько секунд воцаряется пауза, во время которой Ракель держит Терренса за руку, продолжая куда-то идти с ним медленным шагом и проходя мимо каких-то людей среднего возраста, которые не узнают в них известных личностей и не приходят в восторг при их виде.
— Кстати, а когда ты в последний раз видела Наталию? — задумчиво интересуется Терренс.
— В последний раз? — Ракель слегка хмурится. — О… Давно… В тот день, когда мы поехали к Анне и Даниэлю.
— А ты не заметила, как она себя вела и как выглядела? Может, что-то показалось тебе странным?
— Ну да… Она вела себя слишком тихо и спокойно. Как будто о чем-то про себя рассуждала или что-то вспоминала… — Ракель качает головой. — Совсем непохоже на нее, если честно. Ибо Наталия всегда была довольно шумная и шустрая.
— И она не намекала ни на какие проблемы?
— Нет, никаких намеков… — Ракель слегка хмурится и переводит вопросительный взгляд на Терренса. — А что? Почему ты спрашиваешь?
— Я не знаю, насколько все ужасно, ибо уже давно не видел твою подругу. Но когда я был у Даниэля в гостях в прошлый раз, то он почему-то сравнил Наталию с Питером.
— С Питером? Но почему? Какое отношение он имеет к ней?
— Просто Даниэль считает, что у них обоих похожее состояние. Мол один ходит грустный и подавленный, и вторая ведет себя точно также.
Ракель слегка хмурится и задумывается на пару секунд.
— Да, Наталия и правда была какая-то странная. Она спокойно говорила на любые темы, которые не касались ее проблем.
— Черт, неужели твоя подруга выглядела настолько ужасно, что Дэн решил сравнить ее с Питом?
— Лично мне очень не нравился ее внешний вид. И я заметила, что у нее совсем пропал интерес ко всему, что ей нравилось. Когда мы с Анной спрашивали ее о чем-то, то она отвечала на вопросы с полным равнодушием или фальшивой улыбкой.
— Ничего себе!
— Вот именно! Вот ты знаешь, что она раньше любила часто бывать в спортзале и всегда внимательно следила за своей фигурой?
— Ну да, она помешана на тренировках.
— Так вот, Наталия сказала нам с Анной, что уже очень давно не ходит в спортзал. Хотя раньше посещала его где-то два или три раза в неделю.
— Ну может быть, ей просто надоело? Тем более, что она знает об этом достаточно и вполне может заниматься сама, без личного тренера.
— Да, но она никогда не пропускала тренировки. Сколько я ее помню, у нее всегда были запланированы тренировки по понедельникам, средам и пятницам. А если и пропускала хоть раз, то приходила уже в другой день — например, в субботу.
— Ну не знаю… Тебе лучше знать о ее привычках.
— А еще ее настроение слишком переменчивое… Сначала она сидит грустная и подавленная, а потом широко улыбается и говорит, что жизнь прекрасна. То готова едва ли не разрыдаться, то сидит и смеется без остановки на тем, что в принципе не должно вызывать смеха.
— А вот это уже интересно!
Терренс и Ракель присаживаются на скамейку, что расположена недалеко от них в уединенном местечке.
— Это очередной сигнал того, что с ней что-то не в порядке, — уверенно говорит Терренс. — Скажи, а она не проявляла агрессию безо всякой на то причины?
— Нет, никакой агрессии, — качает головой Ракель. — Наталия всегда ведет себя очень тихо и спокойно. Кажется, что она бы вообще не обиделась, если бы ей сказали что-то плохое.
— Может, она притворяется и прячет все эмоции внутри? А однажды у нее кончится терпение, и твоя подруга выдаст все за один раз?
— Думаю, подобное тоже возможно. И я бы хотела повидаться с Анной, чтобы поговорить с ней насчет Наталии. Они встречаются немного чаще, чем я
