Базел почувствовал, как обжигающая сила Аншакара поднимается все выше и яростнее, когда они с Уолшарно устремились к нему. Он знал, что этот враг был сильнее дьявола, которого он уже победил, но его чистая, ошеломляющая мощь была даже больше, чем он опасался. Они с Уолшарно не годились для этого, по крайней мере, в их нынешнем состоянии, и они оба это знали.
Немногие из моих защитников умирают в постели.
Предупреждение, которое Томанак дал ему так давно, в ту ночь, когда он объяснил, почему ему нужен варвар градани в качестве защитника, отозвалось эхом в каком-то глубоко запрятанном уголке сознания Базела. Он не мог притворяться, что когда-либо знал или думал по-другому. И все же все люди умирали, даже такие хорошие, как Вейжон, и лишь немногим из них было дано выбрать свою смерть. Знать без тени сомнения, что то, ради чего они умерли, стоило спасения, зло стоило борьбы... смерть стоила того, чтобы умереть. Именно это привлекло защитника к Томанаку - это знание, это понимание - и ни Базел Бахнаксон, ни Уолшарно не могли увидеть это зло и отказаться бороться с ним, даже зная, что они должны умереть при этом.
От Томанака не было ни слова. Не в этот раз. Была только его рука за их спинами, его боевой клич в грохоте их копыт и его яркая, яростная решимость, спаянная с их собственной волей, как сталь.
- Томанак! - взревел еще раз Базел, и меч в его руках превратился в великолепный каскад лазурного пламени.
Аншакар вздрогнул от этого ненавистного имени, но он насмехался над градани, который осмелился его произнести.
- Крашнарк! - проревел он в ответ голосом, способным расколоть сами небеса, и упыри съежились, закрыв уши когтями. - Иди ко мне, Базел! Приди и умри!
Базел услышал вызов Аншакара, услышал голод и уверенность в нем и понял, что уверенность была оправдана. Он мог ощущать огромную волну присутствия и силы Томанака, чувствовать готовность его божества предложить всего себя, чтобы он и Уолшарно могли направить ее, но они все еще были слишком истощены. Они не могли проникнуть достаточно глубоко, направить достаточно энергии, чтобы победить этого врага. И все же, возможно, они могли бы, по крайней мере, ранить его достаточно сильно, чтобы отбросить назад, откуда он пришел, достаточно сильно, чтобы оставшаяся часть армии Трайанала выжила. Это была слабая надежда, но все, что они могли дать своим товарищам.
Аншакар был возвышающимся адом болезненного изумрудного огня, поглощающим мир, простирающимся до горизонта, и они устремились прямо к его сердцу с одним сердцем, одним разумом... одной душой.
А потом, внезапно, появилась другая душа, другое присутствие. Это вспыхнуло глубоко внутри них, как внезапный поток золотого пламени, часть их и в то же время отдельно, и они узнали это.
Сэр Вейжон Алмерас, командующий Харграмским орденом Томанака, прикоснулся к ним. Это было мимолетное прикосновение через стену смерти, которое никто не мог выдержать, но в тот момент оно открыло еще один канал к Томанаку, и свежая сила, больше силы, чем любой смертный мог когда-либо направить, пронзила их.
- Томанак! Томанак и Вейжон!
Внезапный страх пронзил уверенность Аншакара, когда он услышал ужасную радость в этом громоподобном голосе. Присутствие и сила, исходящие от него, удвоились, затем снова удвоились, взревев со всей бушующей яростью самого солнца. Его когтистые лапы скользили в грязи и телах вурдалаков, но для этого было слишком поздно.
Базел и Уолшарно обрушились на него, как тайфун.
Этот пузырь ослепительного голубого сияния был тараном. Он сбил его с ног, отбросил назад на дюжину ярдов. Ничто никогда не делало этого раньше, и размокшая земля взорвалась брызгами дымящейся грязи, когда он приземлился на спину, и от удара образовался огромный кратер. Он раскинул руки в стороны, как человек, провалившийся в глубокий снег, царапая когтями, когда пытался выпрямиться, но и на это не было времени.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Всадник ветра и скакун, оба защитники, с объединившимися душами, Базел и Уолшарно вырисовывались, невероятно огромные, невероятно громадные, достаточно огромные, чтобы затмить даже Аншакара Великого. Пылающее копыто, громаднее валуна, обрушилось на грудь Аншакара, и он закричал, когда плоть загорелась, ребра смялись в крошево, и агония, которую он никогда не мог себе представить, пронзила его. Он потянулся вверх, отчаянно царапая когтями кольчугу Уолшарно, но жеребец лишь опустил второе переднее копыто, как булаву Томанака, и Базел спрыгнул с седла. Этот пылающий меч отрубил руку дьявола по локоть, и Аншакар снова закричал, когда из обрубка его руки хлынула кровь. Его другая рука поднялась, теперь гораздо слабее, отбиваясь от клинка Базела в тщетной самообороне, и Базел отрубил и ее, даже когда Уолшарно высоко поднялся на задних ногах.
Жеребец возвышался там, огромная, огненно-сапфировая скульптура, вырисовывающаяся на фоне небес, а затем оба передних копыта опустились как одно целое. Они приземлились в хаосе синей ярости, и голова Аншакара Великого взорвалась фонтаном пламени.
- Нет!
Варнейтус из Контовара обрушил оба кулака по обе стороны от своего грамерхейна.
- Финдарк забери их вместе с душами! Крэйхана лизни их кости! - прорычал он.
Так близко, они подошли так близко! Сначала неудача с Мархосом, а теперь это!
Армия Трайанала находилась на грани поражения. Четверть вспомогательных барж досталась упырям. Берег реки был усеян телами сотойи и градани, и безжалостное давление упырей шаг за шагом оттесняло оставшихся защитников от кромки воды, несмотря на баржи. Этот назойливый Вейжон из Алмераса был раздавлен, раздавлен! - а Базел и Уолшарно были слишком слабы, слишком далеки от того, чтобы остановить Аншакара в одиночку! Он видел это, смог попробовать это сам через грамерхейн, и все же, каким-то образом, в последний момент, этот ублюдок градани ускользнул в сторону и снова избежал гибели, да еще уничтожил Аншакара. Снова!
Он заставил себя выпрямиться, заставил себя глубоко вдохнуть и оторвал взгляд от кристалла, когда упыри рассеялись, как унесенная ветром мякина. Многие существа, обезумевшие от битвы и жажды крови, продолжали атаковать, но их было меньше десятой части первоначальной орды. Никакая сила на земле не смогла бы остановить остальных от бегства сейчас, когда их новые боги были убиты, потому что принуждение, которым обладали эти боги, исчезло со смертью Аншакара, и ужас его победителей летел на них.
Малак Сардор оглянулся на пожилого мужчину, его серые глаза были ошеломлены. Он наблюдал за той же битвой, видел те же признаки, что и Варнейтус... и теперь это.
- Что ж, - наконец сказал старший волшебник резким голосом, - похоже, Аншакар и другие в конце концов не собираются убивать Базела. - Он оскалил зубы. - И одного Вейжона будет недостаточно, чтобы сделать их счастливыми.
Сардор покачал головой в молчаливом согласии, и ноздри Варнейтуса раздулись, когда он подумал о поступке, которого так отчаянно надеялся избежать.
Что ж, по крайней мере, ты в еще лучшем положении, чтобы возложить вину на Аншакара и его идиотов, чем ты думал, сказал он себе. И у тебя есть еще более веская причина вырвать сердце этого ублюдка Базела вместе с его женой. Да, и Юрохаса тоже! Его глаза блестели, как осколки льда. Давайте посмотрим, как они вдвоем справятся с этим.
- Пора, - сказал он вслух. - Сначала мы заберем Чергор, потом Сотофэйлас.
Выражение лица Сардора было крайне несчастным. Очевидно, он так же сильно, как и Варнейтус, надеялся, что до этого никогда не дойдет, и у него было несколько оговорок относительно силы их подопечных. Они были бы в опасной близости от взрыва, который уничтожил бы город, и подопечные, о которых идет речь, принадлежали Варнейтусу, а не ему. Ни один волшебник по-настоящему не любил доверять свою драгоценную шкуру чужому мастерству, но он только кивнул и пробормотал команду в свой собственный грамерхейн.
