И при этом количество наших проверок в два раза меньше…
Меня некоторые генштабовские специалисты пытались убедить, что одна из причин — российские военные инспекторы-ракетчики сильно ограничены в финансовом отношении. В этом мне еще в начале 80-х признался и бывший начальник Договорно-правового управления МО генерал-полковник Виктор Чирвов, курировавший ход выполнения договоров. Он так и сказал: «У нас денег нет, а американцы только за одну стоянку самолета дерут по 20 тысяч долларов».
Когда наши военные инспекторы однажды летели в Америку на очередную проверку ракет, я обратил внимание на то, что их чемоданы словно свинцом набиты. Оказалось, что в них банки с нашей родной килькой в томатном соусе. Дополнительный паек. Ибо денег действительно в обрез. Приходится считать до цента. В связи с этим бывают случаи, которые инспекторам и вспоминать стыдно…
Однажды в гостиничном номере они решили отведать минеральной воды, не зная, что она не входит в оплату инспекции. И уже возвратившись в Москву, получили из США счет за выпитую воду…
— На халявку в Америке и воды не выпьешь, — шутили офицеры-инспекторы.
Сама же инспекция ракет в США подчас превращается для наших генштабистов в унизительный балаган. Их откровенно водят за нос. Бывает так, что на одном конце аэродрома американцы показывают нашим инспекторам самолеты — носители ядерного оружия, которые идут на слом. А на другом конце аэродрома стоят такие же самолеты, но их инспектировать нельзя — американцы утверждают, что они модернизируются…
ТАЙНЫ
Многое, что происходит в ракетно-ядерной сфере, по понятным причинам содержится в строжайшей тайне. И особенно то, что наиболее ярко свидетельствует о нашей лопоухости.
И тут стоит рассказать о весьма детективной истории, которая произошла на одном из наших боевых железнодорожных ракетных комплексов.
Однажды разразилась сенсация: в составе БЖРК, где находился вагон с контрольной аппаратурой, изготовленной в одной из стран НАТО, было обнаружено «инородное» разведывательное средство. Наши спецы установили, что тайное устройство способно не только контролировать «состояние здоровья» боезарядов на БЖРК, но и передавать через специальный датчик, нацеленный в космос, много другой весьма любопытной информации.
Стали искать в технической документации — предусмотрено ли там «странное тело». Не обнаружили. Обратились за помощью к специалистам страны-изготовителя. Оттуда — молчок.
Лишь однажды появилось в прессе что-то вроде «наводки».
В «Московских новостях» (1995. № 42) мелькнули слова начальника 12-го Главного управления МО генерала Евгения Маслина: «Мы уже используем суперконтейнеры из Великобритании, например, в сегодняшних перевозках…»
Потом один знакомый офицер ГШ слово в слово пересказал то же самое про «разоблаченный» прослушиватель-пере-датчик. Следом — второй. Тут я не выдержал:
— Почему же все молчат?
— Попробуй вякнуть — мгновенно на улицу вышвырнут…
Этому я верю. Ибо сам много раз был свидетелем изгнания из МО и ГШ людей, пытавшихся разоблачать преступления и махинации, не взирая на погоны и должности тех, кто к ним был причастен.
Чем больше я общался с нашими генштабистами — ракетными инспекторами, тем больше убеждался, что в работе их много таких тайн, которые почему-то скрываются даже от сослуживцев. А уж от народа — и подавно. Вот еще один пример.
Весной 1995 года в Россию из США приезжала группа американских ракетных инспекторов. Наши ребята стояли на ушах: прием готовился с уникальной тщательностью. Были продуманы тысячи деталей — от торжественного момента встречи до минуты расставания. Была и культурная программа. Мы выполняли малейшую прихоть пентагоновцев. Поездили они, посмотрели во все щели и тихонько убыли, осчастливив нас словами благодарности.
Вскоре настала наша очередь. Вроде бы событие не менее важное, чем приезд американцев. Но все с самого начала пошло тайком. Тайком убыли, тайком поработали, тайком прибыли. И ни одного сигнала в печати. Даже пресс-конференция по итогам нашей инспекторской поездки была запрещена. Я поинтересовался у нашего инспектора — специалиста генштабов-ского Центра по уменьшению ядерной опасности:
— Почему в рот воды набрали?
— Понимаешь, есть некоторые накладочки. Не хочется поднимать шум. Нам же по башке и надают. Что-то вякнем — сразу припишут, что из-за разглагольствований Генштаба разлаживаются российско-американские отношения, ставится под угрозу срыва Договор по сокращению ракет. К тому же кое-кто потеряет возможность побывать за рубежом…
— А кто контролирует вашу работу?
— Начальник Генштаба и МИД. Им все доложено. И об американской «химии» тоже.
— И что вам говорят?
— Не поднимайте паники. Уладим.
Мне самому неоднократно приходилось быть свидетелем того, как какой-нибудь мидовский клерк недовольно морщил носик и говорил минобороновскому или генштабовскому генералу:
— Пожалуйста, занимайтесь своим делом. Все гораздо сложнее.
И всем видом старался дать понять, что дипломатия слишком тонкая материя для «грубого армейского сапога».
Самое отвратительное было в том, что наши спецы сталкивались с очевидной «ядерной фарцовкой» со стороны американцев и не могли предать ее гласности. Нас откровенно надували, но мы вынуждены были молчать. А ведь решались стратегические вопросы, от которых зависела безопасность России…
Американцы брали под контроль наше ракетное хозяйство разными способами. Их разведка хорошо отрабатывала свой хлеб. ФСБ, СВР и Генштаб располагали достаточной информацией для такого вывода.
В свое время я был поражен, узнав о том, до каких высот поднялось ЦРУ, проникнув в самый мозг управления стратегическими ядерными силами. И теперь, кажется, понимаю, почему Москва с такой старательностью замалчивает факты, которые могли в свое время наделать шума гораздо больше, чем депо Эймса…
В разработке Центрального разведывательного управления США оказался весьма ценный русский агент по кличке «Орех», который, как это следовало из американских печатных источников, предоставлял «сведения об электронных кодах Кремля, необходимых для управления ядерным оружием».
По утверждению некоторых американских журналистов, это, пожалуй, самая крупная удача ЦРУ на территории бывшего СССР за последние годы. Правда, ЦРУ не смогло выжать из этой удачи максимальные выгоды: американские агенты не слишком удачно вели индивидуальную работу с «Орехом» и он отказался от дальнейшего сотрудничества с ними…
