Записная книжка Виктора Гюго, 19 сентября 1877 года:
"Манифест Мак-Магона. Человек бросает вызов всей Франции..."
За несколько дней до этого он принял у себя на улице Клиши в девять часов утра дона Педро, императора Бразилии, и тот держал себя с ним как с равным, - именно такого отношения добивался когда-то Гюго от королей Франции. Войдя, император сказал:
- Приободрите меня, я немножко робею. - Затем пошутил: - У меня есть честолюбивое желание - представьте меня, пожалуйста, мадемуазель Жанне.
Гюго сказал девочке:
- Жанна, представляю тебе императора Бразилии.
Она с разочарованным видом пролепетала:
- А почему он не так одет?..
Когда поэт сказал:
- Представляю вам своего внука, ваше величество, - император ответил:
- Здесь только одно "величество" - Виктор Гюго.
Дон Педро принял приглашение прийти к поэту на обед во вторник - в качестве простого путешественника, наравне с обычными гостями, бывавшими у Гюго в этот день.
Сенат напоминал потревоженный, гудящий улей. Виктор Гюго, главный вождь врагов Мак-Магона, поставил в комиссии существенный вопрос: "Если президент распустит палату депутатов и все же будет побит, подчинится ли он воле нации?" Присутствовавший на заседании министр г-н де Мо не осмелился ответить. Двадцать второго июня Виктор Гюго произнес большую я прекрасную речь против роспуска палаты:
"Я очень хотел бы поверить клятвам в верности, но я помню, как однажды мы уже поверили им... Не моя вина, что я это вспомнил. Я вижу сходство, которое весьма меня беспокоит, и беспокоюсь я не за себя, ибо мне нечего терять в жизни, а в смерти я обрел бы все, - я беспокоюсь за свою страну. Господа, прислушайтесь к словам седовласого старика, уже видевшего то, что вам, быть может, тоже придется увидеть, - у которого нет на земле других интересов, кроме ваших, и который дает все вам, друзьям и врагам, советы с полной искренностью, ибо он уже так близок к вечной истине, что неспособен ни ненавидеть, ни лгать.
Вас втягивают в авантюру. Так послушайте же того, кто уже пережил ее. Вам предстоит столкнуться с неведомым. Послушайте же того, кто говорит вам: "Я это неведомое знаю". Вам предстоит взойти на корабль, чей парус уже колышется на ветру, и скоро этот корабль отправится в большое и как будто многообещающее путешествие. Послушайте же того, кто говорит вам: "Остановитесь! Я уже испытал кораблекрушение!.."
[Виктор Гюго. 16 мая, II. Роспуск ("Дела и речи", "После изгнания")]
Левые горячо аплодировали ему. На следующий день восьмилетняя Жанна, войдя в его комнату, спросила:
"Ну как, в Сенате хорошо прошло?"
В Сенате прошло очень хорошо - но речь убедила лишь тех, кто и прежде был убежден в правоте оратора.
Роспуск палаты был принят незначительным большинством: сто сорок девять голосов против ста тридцати. На новых выборах республиканцы прошли в подавляющем большинстве: триста двадцать шесть мест против двухсот. Мак-Магон не смог теперь сохранить свои позиции. "Надо или подчиниться, или удалиться", - сказал ему Гамбетта. Он подчинился, а потом удалился подал в отставку. Роль Виктора Гюго в победе левых была ограничена его преклонным возрастом и тем, что он уже отошел от дел, но она была бесспорной. Теперь он "стал в Третьей республике олицетворением патриарха и учителя".
У патриарха была не одна-единственная Руфь. Каждый день после завтрака он уходил из дому, из "адского своего дома", где Локруа, которого полюбила Алиса, держал себя как фрондирующая власть, а мрачно настроенная Жюльетта постоянно обследовала карманы, потайные ящики, интимные записки Гюго. Он то отправлялся к Бланш, то навещал Мари-купальщицу, так как "жизнь не задалась" у вианденской ундины и в письмах к Гюго неудачница вновь просила о помощи. Она проживала на Крымской улице, неподалеку от парка Бют-Шомон и авеню Германии [в 1914 г. было переименовано в авеню Жана Жореса (прим.авт.)], куда можно было доехать на трамвае - Площадь Звезды Монтолон - Тронная площадь. В записных книжках Гюго 1875-1878 годов слова: Крым, Шомон, Германия и Star - Month [Звезда - Монтолон (англ.)] обозначали Мари Мерсье. Из записей видно, что он возил Мари в Бют-Шомон на "пряничную ярмарку" и на кладбище Пер-Лашез. "Я обычно пользуюсь трамваем, имеющим маршрут от площади Звезды до Тронной, и омнибусами - линии Батиньоль - Ботанический сад, - писал Виктор Гюго по случаю нового, 1878 года президенту правления Генеральной компании омнибусов, - позвольте мне передать через ваше посредство кондукторам и кучерам обеих линий пятьсот франков..."
В то же самое время Виктору Гюго напомнила о себе госпожа д'Онэ, проживавшая на улице Риволи в доме N_182, и попросила у него денег. "Я подарил ей две тысячи франков, - записал он. - Послал немедленно". Кто разбивает сердца, платит за это.
5. "ИСКУССТВО БЫТЬ ДЕДОМ"
В 1877 году Гюго опубликовал сборник стихов "Искусство быть дедом". Он всегда любил детей, он понимал их, он искренне восхищался их самобытностью, естественностью, поэтичностью. Трагически лишившийся сыновей и дочерей, он горячо привязался к своим внукам и питал к ним благоговейную любовь. Жорж был красивый и серьезный мальчик, Жанна веселая шалунья. Дедушка играл с ними, рисовал их портреты, хранил их башмачки, как Жан Вальжан хранил детские башмачки Козетты. Он записывал их словечки.
Жанна говорила: "Я была просто прелесть какая умная у Папапа, ни одних слов не говорила".
Записная книжка Гюго, 31 октября 1873 года:
"Жорж нарушил запрещение матери, касавшееся банки с вареньем, и после этого сказал мне: "Папапа, можешь ты мне позволить, что я ел нынче утром варенье?.."
29 октября:
"Вчера вечером я нашел у себя в постели куклу: Жанна положила ее на подушку, чтобы она "побаинькала" (поспала) вместе с Папапа".
Подобные находки приводили его в восторг. Он позволял внукам раскладывать игрушки на его рукописях.
12 ноября 1873 года:
"После завтрака поехали в Сен-Манде, она (Ж.Ж.), я и маленькая Жанна. Бедная моя дочь устроена сколь возможно хорошо; она спокойна, чувствует себя хорошо. Жанна поцеловала свою тетю и много говорила о ней на обратном пути..." По дороге домой остановились, зашли в кондитерскую. В четыре с половиной года (14 февраля 1873 г.) Жорж присутствовал на возобновленном представлении "Марион Делорм" и на следующий день твердил с утра до вечера: "Вот в красном там палач проходит!" Около Собора Парижской Богоматери Жорж с гордостью говорил: "Башни Папапа". Гюго торжественно делал надписи на своих книгах, которые дарил внукам. На экземпляре "Грозного года", предназначенном Жоржу, он написал: "Жоржу - через пятнадцать лет":
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
