В 1949 г. Джон Диксон Карр написал биографию Конан Дойла, которая вызвала восторженные отклики в прессе.
В честь столетнего юбилея Шерлока Холмса Дороти Сэйерс сочинила радиопьесу, которую мы приводим здесь целиком. Вряд ли можно было бы закончить книгу более трогательным и наглядным доказательством преемственности — судите сами, как бережно и благодарно Золотой век принял лиру из рук мастера.
Как юный лорд Питер стал клиентом Шерлока Холмса
Перевод Олега Попова
Иллюстрации Тома Первиса
Лайонел Хейл. Спасибо. А теперь о старшем гении, которому посвящена наша программа, расскажет тот, кто пошел по его стопам, другой сыщик, ведущий свою личную войну с преступностью — приношение мистеру Холмсу, сыну сельского сквайра, от отпрыска герцогского рода — лорда Питера Уимзи.
Уимзи. В нашем доме имя Шерлока Холмса звучало еще задолго до того, как доктор Ватсон прославил его на весь мир. Мало того, что Реджинальд Месгрейв приходился нам дальним родственником, — мой отец еще и занимал незначительный пост в правительстве, когда лорд Холдхерст руководил военным министерством; таким образом, его коснулись треволнения, сопровождавшие кражу и счастливое возвращение Морского договора. Я родился в 1890 году, слишком поздно, чтобы разделить горе моих родителей, вызванное мнимой трагедией у Рейхенбахского водопада в 91-м; но я уже помню, как отец пришел однажды вечером, чтобы радостно объявить матери: «Добрые вести, Онория! Шерлок Холмс жив и вернулся в Лондон!» О его подвигах мне рассказывали на ночь, и со временем я сам стал читать записки доктора Ватсона о характере и методах его необыкновенного друга.
И потому я могу с гордостью заявить, что однажды встретился с Шерлоком Холмсом и даже был его клиентом. Мне шел тогда восьмой год, и поводом, по которому я обратился к нему, стало исчезновение в нашем доме на Кэвендиш-сквер черного котенка по имени Сенека. Обстоятельства были несколько таинственными. Котенка последний раз видели в детской спальне, в которую можно войти только через комнату для игр, а там мы все завтракали с няней и гувернанткой. Мы заметили, что Сенека не явился к своему обычному блюдечку молока, и вскоре отправились на поиски. Но его нигде не было. Никто не входил в детскую спальню, кроме горничной, которая подтвердила, что котенка не видела, хотя тщательно прибрала комнату. Он не мог выбраться из окна, надежно затянутого проволочной сеткой. Полный обыск дома не дал результатов. Взрослые, как это им свойственно, сказали: «Ничего, сам найдется»; но мы, дети, сильно подозревали горничную (которая не любила кошек) в похищении и убийстве.
Уже близился вечер, когда, после всевозможных приключений, я появился в доме 221-б по Бейкер-стрит. Не знаю, что подвигло добродетельную миссис Хадсон впустить меня: мой нежный возраст, льняные волосы или расстроенный вид. Вряд ли это был мой титул, ибо на той лестнице, по которой несли свои беды столько коронованных особ, на младших сыновей герцогов должны были смотреть как на серебро во дни Соломона[166]. Но она впустила меня, и я увидел великого человека — при трубке, скрипке, халате и всем остальном — сидящим у огня в компании доктора Ватсона.
Он тепло приветствовал меня, сказав: «Чем я могу вам помочь, мой юный друг?» Я скромно предположил, что он сам захочет ответить на этот вопрос. Холмс рассмеялся и сказал: «Я не настолько всезнающ, как утверждает вот этот джентльмен. Кроме очевидных фактов, что вы обеспокоены, ваши родители выписывают „Стрэнд“ и вы поспешно покинули дом, не спросившись у них, я ничего о вас не знаю». Несколько смущенный этими выводами (так как я не осмелился надеть ботинки и уличное платье, боясь, что меня хватятся), я изложил ему свою проблему. «В дымоход вы, конечно, заглянули», — сказал он. «О да, сэр», — сказал я. «И никто не входил в детскую спальню, кроме горничной?» — «Никто, сэр». — «В таком случае, — сказал он, — возможно, что вашего четвероногого друга случайно заправили в одну из кроватей». Представшая моему воображению картина удушья настолько потрясла меня, что я залился недостойными мужчины слезами; доктор Ватсон немедленно заверил меня, что столь маленькому животному нужно совсем немного воздуха. Но он добавил, что стоит избежать дальнейшего промедления, и в самой дружеской манере предложил проводить меня домой в хэнсомском кэбе.
Мы приехали как раз вовремя, чтобы успокоить домашних, уже собиравшихся искать меня с полицией, и, поспешно направившись в детскую спальню, нашли бедного Сенеку, придавленного, но совершенно невредимого, спящим под моим матрасом, в точности как сказал мистер Холмс. Мне приятно вспомнить, что я послал своему благодетелю благодарственное письмо и все содержимое своей копилки — около двух шиллингов девяти пенсов, большую сумму по тем временам — и что он с непревзойденным тактом принял эту плату, подтвердив ее собственноручно подписанной квитанцией «За оказанные профессиональные услуги», которую я храню по сей день. Если мистер Холмс сейчас слышит меня, я бы хотел, поздравляя его со столетним юбилеем, поблагодарить его за доброту к маленькому мальчику, который с тех пор старается, в меру своих скромных сил, идти по его стопам.
ГЛОССАРИЙ
А. Борисенко, А. Азов, И. Мокин, В. Сонькин
1. АТЕНЕУМ
ATHENÆUM CLUB
Один из самых респектабельных лондонских клубов. Он существует до сих пор и находится на Пэлл-Мэлл, 107. Клуб был основан в 1824 г. и по изначальному замыслу должен был объединять ученых, литераторов, художников, меценатов. Но еще больше в нем оказалось епископов, пэров и министров. Киплинг говорил, что «Атенеум» напоминает собор в перерыве между службами. Здание клуба построено в неоклассическом стиле, над портиком — статуя Афины Паллады. Клуб также славится своей библиотекой и удивительными часами над лестницей, на циферблате которых нет восьмерки, зато семерки целых две (почему — неизвестно). Среди членов клуба были такие выдающиеся личности, как Чарльз Диккенс, Уильям Теккерей, Чарльз Дарвин, Уинстон Черчилль и Артур Конан Дойл.
2. «КАФЕ-РОЯЛЬ
CAFE ROYAL
Знаменитое заведение на Риджент-стрит, возле площади Пикадилли, которое было открыто в 1865 г. обанкротившимся французским виноторговцем и просуществовало до декабря 2008 г. В девяностые годы XIX в. „Кафе-Рояль“ вошло в моду, там стали бывать знаменитости: Оскар Уайльд, Джордж Бернард Шоу, Вирджиния Вульф, Уинстон Черчилль и другие. Именно там Детективный клуб проводил свои ежегодные банкеты. „Кафе-Рояль“ упоминается во многих детективах (в рассказе Конан Дойла „Знатный клиент“ возле „Кафе-Рояль“ чуть не убили Холмса).
3. „КЛАРИДЖ“
CLARIDGE’S
Один из самых престижных и роскошных отелей Лондона, был создан в 1854 г. в результате объединения двух примыкающих друг к другу отелей. В 1893 г. „Кларидж“ купил Ричард д’Ойли Карт, хозяин „Савоя“, после чего отель был полностью перестроен. Новый „Кларидж“ открылся в 1898 г., ресторан при отеле стал пользоваться большой популярностью среди лондонского бомонда. Во время Второй мировой войны в „Кларидже“ одновременно жили несколько королевских семей, нашедших прибежище в Англии, — среди гостей были короли Греции, Норвегии, Югославии, а также королева Нидерландов. Рассказывают, что в 1947 г. некий дипломат позвонил в „Кларидж“ и попросил к телефону короля. „Конечно, сэр, — вежливо ответил клерк. — Какого именно?“
4. ОЛД-БЕЙЛИ
OLD BAILEY
Центральный уголовный суд, находящийся на улице Олд-Бейли (по которой он и получил свое название). Современное здание было построено на месте разрушенной Ньюгейтской тюрьмы в 1902 г. и официально открыто в 1907 г. Эдуардом VII. После этого некоторое время здание суда называли Нью-Олд-Бейли или просто Нью-Бейли (так называют его герои рассказа „Чайный лист“).
5. „ЧЕРНАЯ МАРИЯ“
BLACK MARIA
Полицейский транспорт для перевозки заключенных. Сначала это была специально оборудованная повозка, потом — автофургон. И в том и в другом случае заключенного перевозили в своего рода клетке, где он был отделен от перевозящих его полицейских и не мог ни напасть на них, ни убежать. Впервые это название появилось в тридцатые годы XIX в. в Америке; по одной из версий, полицейские повозки стали называть так в честь Марии Ли, чернокожей хозяйки пансиона, которая нередко помогала констеблям Бостона препровождать за решетку разбуянившихся пьяниц. „Черная мэрия“, запряженная парой лошадей, стала в 1858 г. первым транспортным средством Столичной полиции. Корней Чуковский в книге „Высокое искусство“ приводит такой курьез: переводчик неправильно понял стихотворение Л. Хьюза, содержащее обращение к „черной мэрии“, поскольку решил, что оно адресовано чернокожей красавице. Интересно, что и по-русски было название „черная маруся“.
