Когда пришелец из космоса проходил мимо скамейки, Стендаль не сразу сообразил, что это пришелец, так убедительно он был замаскирован под человека. Но тут Миша увидел копилку.
Пришелец прижимал ее левой рукой к боку, как толкатель прижимает ядро, входя в сектор. Это был шар, покрашенный в красный и желтый цвета таким образом, что мог сойти издали за большое яблоко.
– Разрешите? – спросил пришелец у Стендаля.
– Пожалуйста.
Пришелец сел рядом, положил копилку на колени и прикрыл ее ладонями. С минуту он молчал, глядя на колокольню и ворон над ней, затем обернулся к Стендалю и сказал:
– Автобус опаздывает. Будет через час.
Природа обделила его вопросительной интонацией.
– Как вы узнали? – спросил Стендаль.
– Знаю.
Теперь у Стендаля не оставалось сомнений, что перед ним пришелец из космоса.
– Издалека к нам прилетели?
Жители других городов удивляются обыденности гуслярской реакции на пришельцев. А что удивляться – привыкли, вот и все.
– Имя моей планеты ничего вам не скажет.
Стендаль кивнул, соглашаясь с пришельцем.
– Вы хорошо говорите по-русски, – отметил он.
– Прошел курс обучения. А сейчас мы теряем время.
– Но мы не можем поторопить автобус.
– Но можем поторопить время.
Стендаль сдержал улыбку.
Пришелец поглядел на него в упор. Глаза у него были темные, скучные, настойчивые.
– Люди, – произнес он с осуждением, – враги времени. Они выбрасывают его, терзают, убивают и топчут.
– С вами трудно спорить, – вежливо ответил Стендаль, поглядывая направо, откуда должен был показаться автобус.
– Уже час вы ничего не делаете, – сказал пришелец, – а ждете автобус, который в данный момент меняет спущенный баллон в сорока километрах от вашего города. Я вам могу помочь. Я возьму у вас лишнее время.
– И что произойдет?
– Приедет автобус. Вы встретите свою возлюбленную. А я положу час времени в этот аккумулятор.
Пришелец приподнял ладони, чтобы Стендаль мог лучше рассмотреть копилку.
– Никель-кадмиевый? – спросил Миша, проявляя некоторое знакомство с научно-популярной литературой.
– Нет, стеклянно-оловянный, – ответил пришелец серьезно. – Но с двойным деревянным микросепаратором. Уникальная вещь.
– Понятно, – проговорил Стендаль, потому что ничего не понял. – Но зачем вам время?
Он сразу поверил пришельцу, однако принцип аккумуляции времени был для него нов.
– Время – самая большая ценность во Вселенной. От его недостатка гибнут цивилизации. Я агент по сбору времени. То, что не нужно вам, в ином месте стоит бешеных денег.
Говоря так, пришелец вытащил из кармана серебряный проводок, один конец которого он прикрепил к копилке, а второй, с иголкой на конце, протянул к руке Стендаля.
– Больно не будет, – сказал пришелец. – Только дотроньтесь до конца проводка, и время, которое для вас лишнее, перейдет в мою копилку.
Жара не спадала, автобус опаздывал. Стендаль протянул руку. Правда, оставалась опасность, что пришельцу нужно не время, а, допустим, кровь Стендаля, но вероятность ее была очень мала: среди высокоразвитых цивилизаций, которые посылали корабли к Земле, изуверы еще не встречались.
Стендаль ощутил легкий укол, за которым последовал негромкий щелчок в голове.
– Спасибо, – сказал пришелец. – Надеюсь, мы еще увидимся.
Он сунул проводок в карман и поднялся. Миша вежливо наклонил голову и увидел, что тени на земле стали длиннее. Он поднял голову – кучевые облака, которые висели посреди неба, куда-то исчезли. Стендаль не успел обдумать это, потому что справа из-за угла показался пыльный, усталый автобус. Надо бы поблагодарить пришельца, подумал Стендаль, но того не было видно: наверное, охотился за другими бездельниками. А может, и не надо благодарить, потому что автобус, конечно же, приехал сам по себе. А пришелец ничем не отличался от тех надоедливых гостей из космоса, которые то и дело возникали в Великом Гусляре со своими блокнотами и магнитофонами, чтобы проводить психологические исследования землян.
Шурочка была рада тому, что Стендаль ждет ее. Стендаль сказал:
– Прости, что цветы завяли. Жарко очень.
– Ничего, – успокоила Шурочка. – Я их в воду поставлю. Мы бы не опоздали, если бы не этот баллон.
– Какой баллон?
– Ну, колесо. Целый час меняли, если не больше.
Стендаль посмотрел на часы: начало пятого. Правда, не исключено, что он задремал на скамейке. И все же ему хотелось еще раз встретиться с пришельцем. Если тот не лжет, в Великом Гусляре он найдет золотую жилу.
Вечером, проводив Шурочку из кино, Стендаль столкнулся на улице с Корнелием Удаловым, начальником стройконторы. Тот спешил.
– Миша, – сказал он, – как насчет субботней рыбалки?
– До субботы еще дожить надо, – ответил Стендаль. – Пять дней.
– Если не меньше, – загадочно сказал Удалов и поспешил дальше.
– Я вас провожу! – крикнул Стендаль вдогонку.
– Не стоит.
– Почему?
– Личная встреча.
И тогда Стендаль задал вопрос в лоб:
– Пришельцу время отдаете?
– Что? – Удалов остановился. – Ты знаешь?
– Сам отдавал.
– Тогда идем.
Они шли быстро. Удалов рассказывал:
– Я в магазине был, леску покупал. Там еще другие были. Грубин, Ложкин. Тот пришелец слушал, как мы говорим, а потом подходит ко мне и спрашивает: «Трудно, Корнелий Иванович?» – «Что трудно?» – говорю. «Ждать трудно. Пять дней до субботы, пять дней ждать такого сладкого момента, когда можно будет поплевать на червяка, широко размахнуться и закинуть крючок в тихие воды озера Копенгаген». Ясное дело, человек понимающий. А он продолжает: «Хотел бы ты, Удалов, чтобы завтра с утра была суббота?» – «Шутите!» – отвечаю. «Какие шутки, – говорит он. – Приходи вечером в гостиницу «Гусь», в комнату три, сдашь мне лишнее время». Я решил – шутит, бывают же пришельцы с чувством юмора. Но потом пришел домой, на столе квартальный отчет, жена ворчит. Не выдержал, написал записку…
– Какую записку? – перебил Стендаль.
– А он велел. Напиши, говорит, записку, что тебя в командировку послали. Чтобы другие не спрашивали: где Удалов?
– То-то не нравится мне эта благотворительность, – сказал Стендаль.
Но развить свою мысль не успел, потому что подошли к гостинице, и Удалов скрылся за дверью.
А Стендаль остался на улице, чтобы подумать и подождать. Прошло минут пятнадцать. И тут под светом фонаря Стендаль угадал еще одно знакомое лицо. Лицо принадлежало Серафимову. Слегка одутловатое, оно приелось всему городу, потому что не сходило со щита «Не проходите мимо». После того как Стендаль в хлестком фельетоне разоблачил его антиобщественную сущность, Серафимов пить не прекратил, но проникся к Мише уважением, так как благодаря ему приобрел репутацию первого пьяницы в Гусляре. А слава всегда приятна.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
