жизнь его складывалась как нельзя лучше.
Весенняя лихорадка
Воздух, расчерченный тонкими ветками, сырых деревьев, застыл перед глазами, трёх студентов архитектурного университета, вышедших, на улицу из дешёвой рюмочной. — Весной пахнет. — Мечтательно сказал, один из них, глубоко вдохнув широко раскрытыми ноздрями. — Да… сказал другой, пнув, ногой талый почерневший сугроб. — Теперь бы продолжить. — Сказал третий и щёлкнул себя по шее.
— Предлагаю, взять пива, и закатиться к кому-нибудь. — Сказал второй.
— Можно ком не. — Сказал первый, снова втягивая ноздрями воздух. — Я тут не далеко комнату снимаю.
— Один?
— Да, то есть не совсем. Квартира двух комнатная, в одной комнате я, в другой хозяйка.
— Хозяйка, нормальная?
— Не жалуюсь.
— Пошли. — Решительно сказал второй, и товарищи отправились за пивом.
Расположившись на диване, они медленно потягивали пиво, и говорили о жизни. Весна, бодрящим воздухом, входила в комнату, и дурманила крепче пенного напитка. Возбуждение росло, и разговор плавно перетёк к обсуждению, женской половины, человечества.
— А что, Лёшка, хозяйка твоя как? Хороша?
— Ей уже около пятидесяти.
— И чего? Женщина в соку, самое то.
— Согласен, с мнением предыдущего оратора. Если такую женщину хорошо ублажить, то потом будешь, как сыр в масле кататься. Она тебя и накормит, и приласкает, и без средств не оставит. А Лёшка?
— Отстань. — Отмахнулся Лёшка.
— А что…тут главное не зевать. Женщина одинокая, ей тоже любви и ласки хочется. А ты дундук, и не понимаешь таких вещей.
— Да, я… — оправдывался Лёша, — мне и не нужно этого вовсе.
— Как это не нужно?
— Я… это… — краснел, Лёша. Уши у него горели так, словно их крепко отрепали. Лёшка не мог признаться, что Маргарита Анатольевна, так звали его квартирную хозяйку, давно, уже присматривалась к нему. И даже намекала ему, всем своим существом. Она выходила в коридор в одной ночной рубашке. Сразу после душа, обмотанная в короткое полотенце, с розовыми от пара щеками, не стучась, заглядывала к нему в комнату, под надуманными предлогами. Лёша при этом краснел, и прятался за учебники. Сколько раз он собирался съехать с квартиры, но всякий раз откладывал своё решение по непонятным для него самого причинам. И теперь, когда товарищи говорили о ней, он чувствовал себя так, будто его тыкают палкой в кровоточащую рану. Он раздражался, чувствуя к своей хозяйке, ненависть. Он захотел сказать о ней, что-то очень и очень гадкое, но успел произнести только два слова — да она… — в эту минуту дверь открылась и в комнату заглянула Маргарита Львовна.
Маргарита Львовна, была толстой, и некрасивой, женщиной. Над верхней губой у неё росли чёрные усики, лицо было неровное, всё усыпанное прыщами, а на носу чернела огромная бородавка. — А я смотрю, у тебя свет, подумала, может нужно, что, а у тебя гости. Извини. — Она вышла и закрыла дверь.
— Вот это жаба — протянул Лёшкин товарищ.
— Да брат повезло тебе, с хозяйкой. — И друзья рассмеялись. После они стали обсуждать своих однокурсниц. Перебирая прелести молодых девчонок, они так распалились, что решили, купить шампанского, и отправиться в общагу, к девчонкам. Лёшка, ехать не хотел. С девчонками он чувствовал себя очень скованно. Он не мог поддерживать, лёгкий, непринуждённый разговор, не был таким же пластичным, в танце как его товарищи. И уж тем более не мог, обнять девушку и поцеловать. Ему казалось, что для этого нужен был очень основательный повод. А так просто, взять, и начать, хватать женщину руками, он не мог. Нет, в своих фантазиях, он, конечно, всё это проделывал с лёгкостью, в реальности же он краснел, и цепенел от страха. Но оставаться дома, наедине с хозяйкой ему не хотелось совершенно. И, Лёшка, отправился в общагу.
Девчонки радушно приняли гостей, накрыли на стол, хлопнуло шампанское, вылетела пробка, и события стремительно закрутились вокруг Лёшки. Свет в комнате погас, заиграла музыка, и пары закружились, в темноте. Лёшка сидел напротив долговязой девицы, с длинными волосами, и накладными ресницами. Она смотрела на него вопросительным взглядом, а он чувствовал, как немеют его конечности, и костенеет язык. Вскоре пары разбрелись по комнатам, а Лёшка всё сидел напротив девицы, и молчал.
— А ты всегда такой молчаливый? — Пропела девица, заглядывая ему в глаза.
— Я… нет,… я…просто у меня… — Лёшка не знал, что сказать, мысли путались, а по телу бежала мелкая дрожь — день был тяжёлый. — Выдавил из себя Лёшка.
— Да… — сочувственно, вздохнула девица, и подалась всем телом к нему. Лёшка оцепенел, губы его пересохли, а язык заблудился между нижними, и верхними рядами зубов. — Давай выпьем… — прошептала девица и протянула ему бокал. Лёшка махнул бокал залпом, колючие искры, ударили в нос. Девица ждала, нужно было предпринимать решительные и энергичные действия, но Лёшку, словно столбняк схватил, он смотрел на девицу, выпучив глаза, а она ждала, выпятив вперёд свои малиновые губы. Время стремительно шло, а он никак не мог придумать себе причину, по которой сможет взять и поцеловать её. Это должно было быть, что-то очень весомое, что бы было понятно, что выбора у него другого не было. Напряжение, которое Лёшка испытывал решая эту неразрешимую задачу возросло. Лицо у него покраснело, в висках стучало. Губы сжались так, будто он поднимал штангу, пытаясь побить мировой рекорд. Наконец девица устала. Она выдохнула, закатила глаза, и пропела — поздно уже, пора бы уже и в постель — Лёшка встал, и, извиняясь, за поздний визит, вылетел из комнаты.
Он бежал по апрельским лужам, ломая подошвами лёд. Злость и досада подстёгивали его, как плётка подстёгивает необъезженного жеребца. Он влетел в квартиру, и наткнулся в коридоре на Маргариту Львовну. Она стояла в ночной рубашке, с кружевными оборками. Увидев Маргариту Львовну, Лёшка почувствовал к ней сильную ненависть, будто это она была виновата в том, что произошло в общаге. — Жаба, — прошипел Лёшка — толстая, уродливая жаба. — Крикнул Лёшка, тонким, визгливым голосом. Он хотел ударить её, бросился к ней, но почему то уткнулся носом, к ней в грудь, и зарыдал. Маргарита Львовна обхватила его руками, и увела в спальню.
Утром, Лёшка проснулся рядом с Маргаритой Львовной. Так гадко он не чувствовал себя никогда. Он долго отмывался в душе, потом оделся и трусливо проскользнул мимо Маргариты Львовны, к входной двери. Весь день он проболтался по улице, и вернулся домой только к ночи, с намерением съехать с квартиры на следующий же день.
Но Лёшка не съехал с квартиры. Он прожил с Маргаритой Львовной год. И только когда у него случился роман с Олей,
