История в Вельции приключилась некрасивая: кто-то вырезал подчистую лесное поселение, всех, вплоть до маленьких детей. Местные грешили на упыря или еще какую-нибудь нечисть. Самостоятельно найти логово кровопийц они не могли, княжеские маги тоже помочь не сумели, оттого и вызвали меня.
Мне с первого взгляда стало ясно, что упыри или там оборотни здесь вовсе ни при чем; последние вообще твари осторожные – чтобы устроить такое кровавое побоище, им надо вовсе с ума сойти. К тому же никаких следов нечисти я не обнаружила. Правда, с момента совершения преступления до моего приезда времени прошло уже немало, так что предстояло потрудиться. И все было бы ничего, если бы не Раймо.
Ему было скучно таскаться за мною по пятам, оттого он и попытался поучаствовать в расследовании по мере способностей. А поскольку слушать моих указаний он не желал, то в результате добился лишь одного: местные отчего-то решили, что упырь – это Раймо и есть. И, разумеется, потребовали возмездия. Переубедить их словами мне было не под силу, Раймо же впал во вполне ожидаемое буйство – давно его никто так не оскорблял! – и готов был смести деревню, где мы остановились, с лица земли. С него бы сталось, во гневе Раймо может натворить и не таких дел.
Одним словом, решить дело миром никак не получалось, так что я предложила местным своими глазами удостовериться, что никакой Раймо не упырь. Он, правда, в проверке участвовать своей волей не желал, пришлось схитрить. Местные убедились, что были не правы, принесли извинения, но меня, за то, что приняла сторону деревни, Раймо так и не простил. Ах да, я забыла упомянуть, процедура проверки заключалась в протыкании подозреваемого деревянным колом – упыри, как считают в народе, от этого мигом погибают. Раймо остался жив, разумеется, но ждать завершения расследования не пожелал. С тех пор мы с ним не виделись. Ну а деревню вырезали, как оказалось, никакие не упыри (в существовании которых, если честно, я сильно сомневаюсь, ибо до сей поры ни одного не встречала), а самые обыкновенные беглые каторжники с арастенских железных рудников, которых невесть как занесло в те края.
– А мне показалось, что он вовсе на вас не зол, – заметил Лауринь недоверчиво, выслушав мою историю.
– Мне тоже так показалось, и это мне не нравится, – хмыкнула я. – Раймо не из тех, кто легко забывает обиды. Впрочем, он способен на некоторое время отвлечься от личной неприязни, если у него есть цель… Похоже, Лауринь, Раймо каким-то образом связан с Наором.
– Я слышал, во дворце говорили, будто он просил личной аудиенции у Его величества, но тот отказал, – сказал Лауринь. Хм, похоже, он таки выполняет мой совет держать ушки на макушке. – Кажется, речь шла о каком-то послании от Его величества Никкея.
– Да, то же самое сказал мне сегодня Арнелий, – кивнула я. – Любопытно узнать, что потребовалось Никкею, ну да, полагаю, Арнелий мне об этом поведает в самое ближайшее время…
– Вы ему все рассказали? – проявил прозорливость Лауринь. Он сидел на кровати, обняв колени, и пристально смотрел на меня. Интересно, что он с таким интересом разглядывает? Картин у меня на спине нет…
– Разумеется. – Я потянулась. – Молчать и дальше было бы просто преступно. Что ж… Не знаю, что там на уме у Раймо, но он определенно хотел что-то у меня выведать…
– А вы, наверно, хотели что-нибудь выведать у него? – поинтересовался Лауринь.
– Конечно, – вздохнула я. – Но не так-то это просто… Раймо умеет держать язык за зубами, и уж где-где, а в постели со мной он бы его не распустил, а жаль, если бы это могло помочь, я бы… – Я посмотрела Лауриню в лицо и фыркнула. – Что это с вами? Вас шокирует глубина моего падения? Вы бы не пошли на подобное ради короля и любимого отечества?
Лауринь уставился на меня недоумевающе, потом вдруг коротко рассмеялся.
– Не знаю, – сказал он наконец. – Как-то не представлялось случая…
На лице у него был написан еще один вопрос, но я ручалась, что озвучить его лейтенант не решится.
– Лауринь, если уж вас до такой степени это волнует, то я, так и быть, скажу: я не собираюсь восстанавливать отношений с Раймо даже ради того, чтобы предотвратить войну, – сказала я, лишь слегка покривив душой. Будь я уверена, что Раймо, расслабившись, может сболтнуть лишку, я бы не колеблясь затащила его в постель. Но лейтенанту об этом знать, пожалуй, не стоит. Впрочем, тот факт, что наш с Раймо бурный роман остался в глубоком прошлом, сомнению не подлежал. – Да что мы все о делах да о делах… Поведайте лучше мне, какая муха вас укусила?
– О чем вы? – вполне натурально удивился Лауринь.
– Не притворяйтесь, вы прекрасно поняли. – Я привстала, оказавшись лицом к лицу с лейтенантом. – Объясните мне причины вашего странного выбора, Лауринь. Я бы еще могла понять вашу странную тягу к взрослой женщине, будь это кто-то из придворных дам, они, по крайней мере, красивы. Но почему я?
– Они… да, красивые, – протянул Лауринь, отводя взгляд. Отмалчиваться, впрочем, не стал, и на том спасибо. – Красивые, только… ненастоящие. Мне иногда кажется, Фло, что если с них снять драгоценности, распустить волосы, смыть краску с лиц…
Я невольно фыркнула.
– Да, с большинством из них такие фокусы лучше не проделывать, есть риск серьезно напугаться!
– Я даже не о том… – мотнул головой Лауринь. – Так смотришь… и кажется, что под этой пудрой, под всякими там… не знаю даже, как это все называется, и нет ничего. Ну знаете, бывают такие деревянные куклы, самые дешевые… – Он искоса взглянул на меня. – Вот иногда и мерещится, что у этих дам такая же гладкая деревяшка вместо лица, что захотят, то и нарисуют на ней…
– Ну и фантазии у вас, Лауринь, – дернула я плечом, представив на мгновение придворную даму с гладким деревянным шаром вместо головы. Хм, сдается мне, не так уж Лауринь и далек от истины…
– Ну да, фантазии, – кивнул Лауринь. – Но они ведь правда как куклы! Говорят то, во что сами не верят… или не понимают просто. Врут на каждом шагу, притворяются… Иногда мне кажется, что в этом городе вы – единственная настоящая женщина.
– Вот даже как, – не нашлась я, что сказать. – Почему же?
– Вы не прикидываетесь кем-то другим, – серьезно сказал Лауринь. – То есть вы можете играть разные роли, но это для работы, все равно вы остаетесь собой. И другим с вами тоже не надо притворяться…
– Это все равно не объясняет вашего в высшей степени странного поступка, – заметила я.
– Разве? – удивился Лауринь. – Значит, я просто не умею объяснить того, что чувствую… простите…
Я промолчала. В сущности, мне было понятно, к чему клонил Лауринь.
– Если бы вы внимательней смотрели по сторонам, вы увидели бы еще немало таких людей, – заметила я.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
