Затем пошли опытные плавки: мы мешали ульяновский чугун с обычным литейным - ища наиболее выгодное соотношение. После около сотни экспериментов идущих практически круглосуточно, наконец удалось его определить – один к десяти.
- Да! Этот тот самый – «ульяновский литейный чугун», - резюмировал профессор Чижевский, - что дальше, Серафим Фёдорович?
- Ну, уж оградки для барских усадеб, павильоны для выставок да лошадиные статуи в полный рост – как при царском режиме в 19 веке, мы с вами лить не будем, Дмитрий Павлович!
Однако, не всё оказалось так просто…
Как уже говорил, главной изюминкой проектируемого мной, моим компьютером и зеками из «ОПТБ-007» - трактора «Мужик», будет безрамный остов как у «Фордзона» - объединяющий в один элемент картера двигателя, муфты сцепления, коробки передач, ведущего моста и всего прочего. Такая конструкция по сравнению с обычной, даст громадное преимущество в технологичности, минимальном весе при достаточной прочности и низкой себестоимости. Это достаточно сложная литая деталь со сравнительно тонкими стенками, изготовление которой, я не могу доверить даже заводу «Красное Сормово»…
Ибо, бесполезно!
Да сам бы не взялся, если бы не «рояль» в виде ульяновского чугуна. Из обычного же - такое отлить невозможно. Да и сейчас ещё остались сомнения – получится ли?
Сперва, для первых опытных образцов трактора отливал остов в одноразовые земляные опоки, затем предполагалось наладить его массовое литья в стальной кокиль – когда одна форма используется многократно.
Мои опасения были не напрасны!
Плавка за плавкой, день за днём, неделя за неделей - пролетали с презрительным свистом… Мои денежные знаки, подобно менделевским ассигнациям – которыми «топят печь», живьём «вылетали в трубу»…
А толку как не было, так и нет!
Раковины, трещины, коробление детали с серьёзными изменениями линейных размеров, при остывании.
Ветераны ульяновского чугунолитейного завода ничем помочь не могли:
- Мы только чугун плавили, а изделия из него лили на других заводах…. Да и там поди не найдёшь никого – все мастера давно вымерли.
- Разве что в Кулебаках найдётся кто?
- Да ежели и найдётся какой живой ещё – секрета не выдаст.
Литейщики-сормовчане только разводят руками:
- А мы ведь тебя предупреждали! Так ты ж упёртый, как…
А за спиной втихомолку надо мной посмеивались и показывали кукиш, поди.
Пришлось с ними расстаться:
- Получите расчёт и проваливайте! Всё одно от вас толку нет – только каркаете под руку…
Я дневал и ночевал на заводе – всё бесполезно. Было велико искушение увеличить толщину литья - но по моим с компом расчётам, это даст привес массы как бы не в полтора-два раза и, я с упорством барана - атакующего новые ворота и, с терпением маньяка-некрофила у постели всерьёз занемогшей старушки - стиснув зубы продолжал упорно биться об каменную стену.
- Или моя голова пополам или эта стена вдребезги!
Конечно вслух, я выражался более витиевато…
***
Видя как я мучаюсь, Клим куда-то съездил и привёз одного маленького, седенького, сморщенного старичка из… Из какого-то бывшего завода «Империи» братьев Баташёвых – наподобие нашего, только давно уже закрытого и превратившегося в самое обычное село. У того было очень сложное для произношения имя-отчество и, про себя я нарёк того «Старик Хоттабыч»… Бородка у него такая - очень похожая: так и хочется выдрать волосок и загадать сокровенное желание.
- Может, посоветует что, – говорит Клим, с жалостью на меня глядя, - а то исхудал весь, сил нет на тебя смотреть… Того и гляди, Графиня от тебя к городскому какому сбежит.
- Задрали вы все уже, со своей «Графиней»!
- К тому же и психованный совсем стал. Пойду я, а то пристрелишь меня чего доброго…
Подумав-поразмыслив сперва, свозил того на могилу Георгия Тимофеевича Доможилова… Посидели, помянули добрым словом, поговорили «за жисть»…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Показываю на крест и говорю:
- Видишь? Покойный помог мне советом и, я в долгу не остался… Уважил!
Старичок неделю понаблюдал за моими потугами и помалкивал, затем прошамкал беззубым ртом:
- Когда мы пушки из чугуна лили, наружную сторону нагревали, а внутреннюю - канал ствола, наоборот охлаждали.
Чешу в затылке:
- За «совет», конечно спасибо… Но как это на практике сделать?! Ведь, там – температура – мама не горюй!
Старик Хоттабыч, поглаживая бороду:
- За «температуру» ничего не скажу – не видел её ни разу. Но мы это – «по темноте» своей, делали так…
- …Чё дерётесь, дедушка?!
- «Бить и учить» – у нас одно и то ж!
Под «чутким» руководством этого «Старика Хоттабыча» (который лаялся как царский фельдфебель и, даже не стеснялся подзатыльники мне то и дело отвешивать), не сразу – с одиннадцатой попытки, наконец получилось что-то похожее. С пятнадцатой – вполне годное изделие, которое после минимальной механической обработки поступало на сборку трактора.
- Ну, а теперь, - старик перекрестился по-староверчески двумя перстами, – лей мне крест на могилку…
Я расчувствовался, обнял его и, даже, как баба какая – прослезился, обильно орошая его жилетку:
- Эх… Золота столько в этом мире нет – чтоб вам обоим с Георгием Тимофеевичем, памятник отлить!
Я был как никогда искренен.
***
«Установка по первичной переработке шлака» - по своей сути мини-завод, извлекала из ульяновского шлака коржи и корольки чугуна, клинкер и фосфаты, остальное отправлялось обратно на отвал – только уже в другое отдельное место.
Что это такое?
Это, почти белый порошок, состоящий процентов на 70-80 из двуокиси (диоксида) титана - TiO2. Иначе, его ещё называют «рутил». Остальное: карбид того же титана - TiC, оксид циркония (диоксид) - ZrO2 и его карбид - ZrC. Плюс «неизвестный элемент» - гафний и его соединения, неизбежные «хвосты» - остатки ранее извлечённых из шлака химических элементов и их соединений и, бесполезные и вредные примеси…
Пускай пока полежат – дойдут и до них руки.
В начале августа начало прибывать оборудование для продвинутой химической лаборатории (готов поклясться на чём угодно, но в Советской России такой пока нет и, неизвестно когда она будет!) и, профессор Чижевский довольно потирая руки, готовился совершить «открытие» гафния и тем навек прославить своё имя среди корифеев мировой науки.
Я не возражал, но предупредил:
- Читайте контракт, Дмитрий Павлович: открытие открытием – но прежде всего, Вы должны - научиться в промышленном масштабе разделять эти химические соединения. И прежде всего, меня интересует двуокись титана - в как можно более чистом виде.
- Не пойму для чего Вам это, Серафим Фёдорович? – недовольно морщится тот, - совершенно бесполезное вещество.
Как известно, дореволюционные российские учёные – сторонники «чистой» науки!
Они совершали открытия и публиковали их в немецких журналах – за что западные промышленники говорили им большое «мерси». Нашим «бессребреникам», было впадлу - даже подумать о каком-то коммерческом использовании своих открытий.
Приходилось читать, что и Попов - изобретя свой «грозоотметчик», не захотел оформить патент из тех же соображений и, инвестиции потекли мимо него и государства Российского к некому Маркони и созданному им акционерному обществу. А Александр Степанович довольствовался славой первооткрывателя (на Родине) и ста рублями - что от щедрот своих отвалило ему Морское ведомство…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И профессор Чижевский, на мой взгляд - такой же тип «бескорыстного» учёного.
- А, шоб было! Если вопросов больше нет – приступайте к работе, Дмитрий Павлович.
Радость профессора Чижевского была несколько преждевременной.
