— Уведите ее отсюда, — повелительно приказал Джон, и Гарри поднялся с места.
— Нам пора идти. — В наступившем мраке его голос казался сиреной погибающего корабля. — Спасибо за вашу работу и доброй вам всем ночи.
Мы уселись в карету.
— Я не могу выносить такую жизнь. — Селия едва могла говорить. — Эти люди умирают от голода. У их детей руки и ноги как тростинки. Я не могу есть в усадьбе, пока в деревне голодают.
Внезапно новая вспышка молнии осветила происходящее. Бедняки все еще сидели за столами, и на блюдах перед ними не осталось ни крошки. Ни одной маленькой крошки даже на скатерти. В углу двора одного ребенка отчаянно рвало, он в первый раз за полгода попробовал мясо. Его мать придерживала его голову, и слезы тихо струились по ее лицу. Молодые люди не флиртовали друг с другом, они сидели либо положив головы на стол, либо уставившись в пространство, ибо голод и страх перед будущим убили в них все живое.
Меньше года потребовалось, чтобы шумный, веселый, радостный мир Экра превратился в подобие кладбища. Я знаю, что тут произошло. Это я убила их.
Карета тронулась, лошади стали разворачиваться, и снова ослепительно вспыхнула молния. Две сотни глаз смотрели на нас, они читали на моем лице ужас, но не жалость. И тут я увидела, как взмахнула чья-то рука, и инстинктивно пригнулась. Огромный камень разбил стекло кареты и осыпал нас дождем осколков. К счастью, он никого не задел, но один осколок попал мне в руку и застрял в ране. Но боли я даже не почувствовала.
— Хоть бы пошел дождь, — произнесла я отсутствующе, когда мы подъезжали к дому.
— Дождь! — выкрикнула Селия. — Я хотела бы, чтобы начался потоп и смыл всю эту жестокую страну в море.
— Перестань! — слабо выговорил Гарри. — Ты расстроена и не понимаешь, что говоришь. Они — дикари, вот и все. И я больше не потерплю их на своей земле.
— Дикари — это мы! — гневно обернулась к нему Селия. — Как ты мог довести людей до такой жизни! На твоей собственной земле! Мы кормили наших лошадей лучше, чем они могли кормить своих детей. Мы с Джоном, конечно, тоже виноваты, но вы с Беатрис, вы просто убивали их. Я этого больше не допущу.
Карета остановилась у дома, и Селия первой выскочила из нее.
— Мы вели хозяйство так, чтобы получить большой урожай, — оправдывался Гарри, зайдя в гостиную и направляясь к холодному камину. — Так делают все.
— Мы могли бы обойтись и меньшим урожаем, — резко ответила Селия.
Гнев не давал ей молчать, ее обычно сдержанную натуру возмущала любая несправедливость.
— Урожаи — это не твоя забота, моя дорогая. — В голосе Гарри прозвучали угрожающие нотки.
— Отчего же! — Щеки Селии полыхали. — Карету, где сижу я, забрасывают камнями. Я не могу спокойно молиться в церкви, так как позади меня толпятся живые мертвецы.
— Хватит! — Гарри повысил голос. — Я не хочу этого слышать, Селия.
— Я не стану молчать, это не по-христиански, это несправедливо, когда между богатыми и бедными существует такая пропасть. Ты — тиран Вайдекра, Беатрис, ты решала абсолютно за всех. Но ты не можешь заставить бедных голодать. Я этого не позволю.
— Я управляла Вайдекром как могла… — начала я, но Селия перебила меня:
— Ты не управляла Вайдекром, Беатрис, ты разрушала его. Ты разрушила все, что любила. Ты обожала Вайдекр, и ты погубила в нем все хорошее. Ты любила луга, и теперь их нет. Ты любила леса, и теперь они либо проданы, либо вырублены. Ты любила холмы, и твой плуг сровнял их с землей. Ты разрушаешь все вокруг себя. — С последней фразой она метнула взгляд в сторону Джона, и я догадалась, о чем она подумала. — А я не хочу жить в таком аду. Я не позволю тебе разрушать нашу жизнь. Я не позволю тебе губить людей, у которых нет защиты.
При этих словах глаза Джона неожиданно сверкнули, и он заговорил:
— Вы ошибаетесь, Селия.
Я удивилась, думая, что обретаю неожиданного союзника.
— У них есть защитник. — Значение, с которым он произнес последние слова, удивило Селию и даже заставило насторожиться Гарри. — Каллер.
— Нет! — вскрикнула я, бросилась к Джону и схватила его за лацканы сюртука, стараясь повернуть к себе. — Это неправда! Вы просто мучаете меня так же, как когда-то я мучила вас! Это ложь!
— Нет, Беатрис, — спокойно ответил Джон. — Каллер — в Вайдекре. Я слышал, как крестьяне сегодня говорили об этом. Кто он? Почему он так страшен вам?
Я закрыла глаза и отшатнулась от Джона. Затем я медленно отвернулась и подошла к окну, чтобы успокоиться. И тут я увидела их.
Две собаки сидели в нашем розовом саду. Они сидели неподвижно, будто подстерегая дичь и не сводя глаз с дома. Они караулили меня.
— Он здесь. — Я отшатнулась и упала в кресло.
Вдруг тяжелая рука схватила меня за плечо. Я подняла глаза, ожидая увидеть Джона, но это оказалась Селия. Она буквально впилась в меня глазами.
— Кто он? — Ее голос звучал с такой силой, что даже отозвался эхом под потолком: «Кто он? Кто он? Кто он?»
— Он идет за Джулией? — спрашивала Селия. В своем оцепенении я едва помнила, кто такая Джулия. — Он ее отец? И он придет забрать ее?
— Да. — Я едва понимала, что говорю. — Да, да.
Селия задохнулась, будто я ударила ее, и я протянула руку к Джону.
— Что? — ошеломленно выговорил Гарри. — О чем вы тут говорите? Это я — отец Джулии.
— Нет. — По щекам Селии, не останавливаясь, текли слезы. — Это еще одна интрига твоей сестры, Гарри. Она обманула тебя, и она обманула меня. Я не мать Джулии. Это ребенок Беатрис. И сейчас ее отец пришел за ней.
Испуганные глаза Гарри обратились ко мне.
— Беатрис! — обратился он ко мне. — Скажи мне, что это неправда.
— Это — правда, — отрезала я. Я горела в моем собственном аду, и мне не было дела до их кошмаров. — Джулия — мой ребенок, и Каллер — ее отец.
— Кто такой Каллер? — Джон пытался распутать клубок ужасающей лжи. — Кто это?
Я встретилась глазами с Гарри.
— Наш егерь, — ответила я.
Селия и Джон посмотрели на Гарри, ничего не понимая. Выражение неловкого смущения на его лице сменилось ужасом.
— Он придет за нами? — спросил он. — Он придет за тобой? Он придет забрать Джулию?
Нотки ужаса в его голосе повергли Селию в панику.
— Я ухожу, — метнулась она. — Я уезжаю отсюда и забираю детей.
Я откинулась в кресле. Все было разрушено, как и сказала Селия. И собаки Каллера ждали меня в моем саду.
— Я пойду запрягу лошадей, — немедленно отозвался Джон и вышел из комнаты, даже не взглянув на меня.
Вопросы роились в его мозгу, но, бросив взгляд на Селию, он начал действовать. Он не верил мне. Но он понимал, что все рушится вокруг нас и он должен спасти невинных.
