По прошествии некоторого временя, Копроним возвратился с войны в Константинополь. Здесь он повелел заключить инокиню Анну в одну мрачную и страшную темницу, а потом послал к ней кувикулария своего [26]. Тот, пришедши к Анне, начал говорить ей:
— Сжалься над собою, женщина, и, сложив с себя черные ризы, избери честную жизнь; тогда будешь жить с царицею во дворце, если только исповедуешь завтра пред всеми на допросе истину о себе и о Стефане. Тут есть одна рабыня, которая всё знает и готова в лицо говорить тебе о делах ваших. И если ты захочешь что-нибудь скрыть, та изобличит тебя. Тогда я, как судия и защитник правды, раздроблю на части тело твое и сделаю так, что ты узнаешь, что может сделать царь и что Стефан, обольстивший тебя. Если же послушаешь моего доброго совета и откроешь Стефановы блудные дела, то удостоишься от нас больших почестей.
Услышав такие слова, святая Анна, тяжко вздохнув, прослезилась, и потом отвечала:
— Что хочет царь, то пусть и творит. Я же не хочу говорить неправды на святого и преподобного отца. Пусть исполнится воля Господня!
На другой день, утром, царь вышел из дворца своего и, став на возвышены пред всем собравшимся народом, повелел вывести из темницы целомудренную Анну и обнажить ее на позор всем. На виду у святой положили целую связку палок и поставили пред ней лжесвидетельницу, рабу ее. Невинная жена стояла пред всеми нагой, ограждаясь от нечестивых только стыдом, который имела вместо одежды. Когда спросили ее о том, в чем ее оклеветали, она молчала, подражая Господу своему, Который неправым судьям Своим «не давал ответа» [27]. Между тем, бесстыдная рабыня лжесвидетельствовала на нее, подтверждая ложь и выдавая ее за истину. Тогда снова начали принуждать блаженную Анну, чтобы она сказала, будто бы Стефан вступил в греховную связь с нею, но святая, как «агница пред стригущим» была безгласна [28], не отверзала уст своих.
Разгневался тогда мучитель и пришел в сильную ярость. Назвав Анну блудницею, он повелел простереть ее на земле и бить палками. И Анна была простерта на земле четырьмя сильными воинами и долго была бита по спине и по чреву. Перенося такие истязания, блаженная ничего не говорила, кроме следующих слов:
— Не познала я человека, как говорите вы, — нет! не познала, — и затем прибавила: «Господи, помилуй»!
Между тем мучители так сильно били ее, что она едва не испустила дух свой. Тогда царь, видя, что она едва дышит, но всё-таки не говорит ничего против Стефана, встал с престола и поспешно ушел в дворец, исполненный стыда. Потом он повелел отвести Анну в одну из городских монастырей, который был пуст, и заключить ее там. Здесь чрез несколько времени святая Анна и преставилась ко Господу.
Тем временем царь долго думал, как бы ему обвинить в чем-либо Стефана, чтобы иметь возможность наказать его, как преступника. Наконец он задумал такое дело.
Призвав одного любимого им юношу, именем Георгия, который верно служил у него во дворце, Копроним спросил его:
— Георгий! как велика любовь твоя ко мне?
— Она безмерна, — отвечал тот.
— Но в состоянии ли ты, из-за любви ко мне, пойти на смерть за меня?
— С усердием готовь умереть за тебя, — отвечал юноша. Тогда царь, радостно и ласково облобызав его, произнес:
— Вот новый Исаак.
Потом сказал Георгию:
— Но я не посылаю тебя умереть за меня и не хочу даже, чтобы ты пострадал меня ради. Я прошу тебя только обо одном. Пойди в Авксентиеву гору, к недостойному даже упоминания Стефану, и упроси его постричь тебя в иноческий чин и принять в число своих учеников. Когда же он это сделает, тотчас возвращайся к нам.
Юноша обещался в точности исполнить всё, о чем просил его царь. Тогда Копроним стал наставлять его, как ему удобнее исполнить возложенное на него поручение; и после сих наставлений юноша отправился на Авкеентиеву гору.
Ночью он подошел к монастырю блаженного Стефана, и громко начал вопить:
— Помилуйте меня, христиане, живущие здесь, помилуйте! заблудился я в пути и не знаю, куда мне идти, чтобы не впасть в какую-нибудь пропасть, или не попасть в зубы зверю.
Услышал сии вопли блаженный Стефан и, по своему человеколюбию, сжалился над заблудившимся. Призвав инока Марина, он послал его найти заблудившегося человека и привести его в монастырь. Когда Марин привел Георгия, тот припал к ногам преподобного и сталь просить у него благословения. Преподобный понял, что пред ним стоит не простой человек, и начал вопрошать Георгия:
— Кто ты и откуда?
Георгий не скрыл, что он находился при царском дворце, и говорил, будто он из за того оставил службу при царе, что царь совратился с правого пути и увлекает за собою всех в погибель.
— Вот я, — сказал юноша, — и поспешил к тебе, чтобы ты облек меня в Ангельский чин, к которому я сильно стремлюсь. Умоляю тебя, честный отче, не отринь меня, как недостойного.
Боясь, как бы не было какой-либо неприятности со стороны царя, блаженный Стефан сначала не соглашался принять юношу в число иноков. Но тот успокаивал его, говоря, что царь не придет из-за него в гнев, и вместе с тем усердно молил святого причислить его к лику учеников своих и постричь в иночество.
— Ты дашь ответ Богу за мою душу, если теперь не пострижешь меня.
Преподобный от таких слов умилился и, не уразумев коварства диавольского, сказал Георгию:
— Так как я вижу, что ты пришел сюда влекомый ревностью ко спасению, то не хочу идти против заповеди Господней, и не изгоню вон тебя, пришедшего к нам.
Сказав это, он тотчас же стал наставлять его богомудрыми и душеполезными речами и затем, сняв с него мирскую одежду, облек в новоначалие, повелев ему готовиться к принятию совершенного иноческого образа [29]. По истечении трех дней, преподобный облек Георгия и в сей образ. Тотчас же, после принятия Ангельского чина, этот коварный человек поспешил к царю, в Константинополь.
Увидев на Георгии иноческую одежду, царь обрадовался, не потому, что любил иночество, но потому, что нашел повод к обвинению Стефана в том, будто бы он отвлекает у него слуг.
Вышедши утром следующего дня на площадь, царь вывел новопостриженного инока и начал пред собравшимся народом жаловаться на всех иноков, преимущественно же на Стефана, обвиняя его в том, что он учением своим прельщает людей, как он сделал, напр., с сим любимым слугою царя. Народ стал кричать:
— Смерть мерзкому обольстителю!
Тогда царь повелел совлечь с Георгия иноческую одежду и бросить ее на землю. Как только сделали это, народ начал ногами попирать то Ангельское одеяние, осыпая иноков оскорблениями и хуля иночество. После этого царь повелел принести воду и омыть Георгия, как бы смывая с него иноческий чин; наконец, облек его в воинское одеяние, возложил на голову его шлём и дал ему сан иппокома [30]. После всего он послал воинов на Авксентиеву гору с повелением разорить монастырь Стефана.
Воины напали на монастырь, как волки на стадо. Разогнав всех иноков, они подожгли монастырскую церковь, самого же преподобного Стефана разбойнически извлекли из келлии и с бесчестием потащили в Халкидонский пригород Константинополя. На пути они причиняли ему не мало оскорблений и немилосердно истязали его: одни с жестокостью влекли его по земле, другие плевали ему в очи, третьи творили иные неописуемые оскорбления. Когда они достигли морского берега, воины посадили святого в ладью и отвезли его в Филиппиков монастырь, находившийся в Хризополе [31], недалеко от Византии. Тут святого продержали под стражею в оковах и в веригах железных в течение 70-ти дней, и он всё это время не вкушал пищи. И хотя царь присылал ему множество снедей, святой не принимал ничего и все отсылал обратно.
По истечении 70-ти дней, царь и патриарх прислали к святому наиболее влиятельных еретиков — именно: Феодосия, епископа Ефесского, Константина Никомидийского, Наколия, Сисиния и Василия вместе с Каллистом и другими искуснейшими ораторами, чтобы они состязались со Стефаном о вере и склонили его к иконоборчеству. Последние, прибыв в Филиппиков монастырь, повелели привести к ним блаженного Стефана. Он предстал пред ними, окованный железными цепями, от тяжести не имея возможности стоять и двигаться без посторонней помощи: он шел между двух мужей, на которых и опирался.
Прежде всех начал говорить Феодосий, епископ Ефесский. Обратившись к блаженному Стефану, он сказал:
— На каком основании, человек Божий, ты почитаешь нас еретиками и ставишь себя выше царей, патриархов, епископов и всех других христиан? Неужели все мы заблуждаемся и стремимся к погибели?
