присутствовать при этом – я боялся, что меня хватит удар. Но я передал вещи в хорошие руки. Их удачно продали. Должен признаться, я сохранил эмали. Теперь, когда у меня есть деньги, он не может сказать, будто я беден! – с достоинством воскликнул молодой человек.
– Он скажет, что вы неразумны, – ответила Изабелла, словно Джилберт Озмонд не говорил этого раньше.
Розье взглянул на Изабеллу исподлобья.
– Вы хотите сказать, что без моих безделушек я ничто? Вы хотите сказать, что они – лучшее, что у меня было? Да, это мне говорили в Париже. О, они были правы. Но они не видели ее!
– Мой дорогой друг, я так желаю вам успеха, – очень мягко произнесла Изабелла.
– Вы говорите это так грустно, словно не уверены в нем.
Мистер Розье вопросительно и с тревогой посмотрел на собеседницу. У него был вид человека, о котором неделю говорили в Париже, и это его возвысило; но в то же время его снедало подозрение, что, несмотря на это, некоторые люди по-прежнему считают его ничтожеством.
– Я знаю, что произошло здесь в мое отсутствие, – продолжил молодой человек. – Чего же теперь ждет мистер Озмонд после того, как она отказала лорду Уорбартону?
Изабелла несколько секунд молчала.
– Что она выйдет за другого аристократа.
– Какого?
– Которого он ей найдет.
Розье медленно поднялся и убрал часы в карман.
– Вы над кем-то смеетесь, но на этот раз, думаю, не надо мной.
– Я не смеюсь, – отозвалась Изабелла. – Я вообще очень редко смеюсь. А теперь, боюсь, вам лучше уйти.
– А мне нечего бояться! – заявил Розье, не трогаясь с места. Впрочем, чувствовалось, что ему потребовалось много сил, для того чтобы произнести эту фразу громким голосом; покачиваясь на мысках, он с самодовольным видом оглядел Колизей, словно тот был полон публики. Вдруг Изабелла заметила, как изменилось лицо молодого человека – зрителей оказалось больше, чем он ожидал. Изабелла обернулась и увидела, что ее спутницы возвращаются после своей короткой экскурсии.
– Вы и в самом деле должны уйти, – быстро произнесла Изабелла.
– О, миссис Озмонд, сжальтесь! – пробормотал Эдвард Розье уже совершенно другим тоном и вдруг добавил с пылкостью человека, которому в горе вдруг пришла счастливая мысль: – Ведь это графиня Джемини? Я давно хотел быть ей представленным.
Изабелла взглянула на Эдварда.
– Она не имеет влияния на своего брата.
– Из ваших слов получается, что он просто какой-то монстр! – воскликнул Розье, глядя на графиню, которая быстро шагала впереди Пэнси, возможно заметив, что ее сноха разговаривала с каким-то весьма симпатичным молодым человеком.
– Я рада, что у вас остались ваши эмали, – сказала Изабелла и направилась прямо к Пэнси, которая, заметив Эдварда Розье, остановилась и потупилась.
– Вернемся к экипажу, – мягко сказала Изабелла.
– Да, уже пора, – покорно согласилась Пэнси и пошла к экипажу, не смея оглянуться назад.
Изабелла, напротив, позволила себе эту вольность и увидела, что встреча графини Джемини и мистера Розье состоялась. Молодой человек снял шляпу, поклонился, улыбнулся и, очевидно, представился. Изабелле показалось, что спина графини изогнулась весьма выразительно – и «выразила» симпатию к юноше. Факт, однако, остался неуточненным, поскольку Пэнси и ее мачеха заняли свои места в экипаже. Девушка сначала не поднимала глаз, но потом подняла их и встретилась взглядом с Изабеллой. Глаза Пэнси взывали о жалости, и у Изабеллы сжалось сердце. И в ту же минутуее кольнула зависть – предмет страдания девушки имел вполне конкретные очертания, в то время как почти совсем отчаявшейся Изабелле помочь было невозможно.
– Бедная маленькая Пэнси! – с любовью произнесла Изабелла.
– Все в порядке, – извиняющимся тоном успокоила ее Пэнси.
Затем наступило молчание. Графиня довольно долго не возвращалась.
– Ты все показала тетушке? Ей понравилось? – спросила наконец Изабелла.
– Да, я все ей показала. Думаю, она осталась довольна.
– Ты не устала?
– Нет, спасибо.
Графини все еще не было, и Изабелла попросила кучера возвратиться в Колизей и напомнить даме, что ее ждут. Тот вскоре вернулся и сказал, что синьора графиня просила ее не ждать. Она прекрасно доберется домой в наемной карете.
Спустя неделю после знакомства графини с мистером Розье Изабелла, собираясь переодеться к обеду, нашла в своей комнате Пэнси. Девушка ждала ее и поднялась со скамеечки.
– Простите меня за такую вольность, – произнесла она тихим голоском. – Я больше не буду. Это в последний раз…
Ее голос звучал странно. В широко раскрытых глазах были видны тревога и страх.
– Ты ведь никуда не уезжаешь? – воскликнула Изабелла.
– Я возвращаюсь в монастырь.
– В монастырь?
Пэнси медленно подходила все ближе и ближе к мачехе и, наконец, уронила ей голову на плечо и обняла ее. Так она стояла несколько секунд, не шевелясь, Изабелла чувствовала, как ее била дрожь – она говорила о ее ощущениях лучше любых слов.
– Почему? – только и спросила Изабелла.
– Потому что папа считает, что так лучше. Он говорит, что девушке следует время от времени удаляться от мирской жизни, что мир несет им зло. А это возможность уединиться… и поразмышлять. – Пэнси говорила отрывисто, словно боясь начинать длинную фразу. Потом, овладев собой, добавила уже спокойнее: – Я думаю, папа прав. Я слишком много бывала в обществе этой зимой.
Это заявление поразило Изабеллу так, словно оно несло в себе нечто гораздо большее, то, о чем Пэнси и не подозревала.
– Когда это было решено? – спросила Изабелла.
– Папа сказал мне об этом полчаса назад. Он счел, что иначе было бы много рассуждений по этому поводу. Это всего на несколько недель. Мне будет там хорошо, я уверена. Мадам Катрин приедет за мной в четверть восьмого, и я возьму с собой только два платья. Я увижусь с матушками, которые были так добры ко мне, и с маленькими воспитанницами, – с некоторым энтузиазмом произнесла Пэнси. – А еще я очень люблю матушку Катрин. Я стану вести себя тихо-тихо и буду много размышлять.
Потрясенная Изабелла слушала ее, затаив дыхание. Она испытывала почти благоговейный страх.
– Думай иногда обо мне, – сказала она.
– О, поскорее приезжайте навестить меня! – воскликнула Пэнси, и это жалобное восклицание сильно отличалось от тех героических слов, которые она произнесла несколько мгновений назад.
Изабелла больше не могла говорить. Она ничего не понимала и только чувствовала, что еще совершенно не знала своего мужа. Вместо ответа, она попрощалась с Пэнси нежным поцелуем.
Спустя полчала она узнала от горничной, что мадам Катрин приехала в карете и увезла синьорину. По пути в гостиную перед обедом Изабелла встретила графиню Джемини, которая, встряхнув головой, пробормотала:
– Нет, вы подумайте, дорогая, ну и выходка!
«Вот уж действительно
