На самом деле солнце пекло так сильно, что и шлемы казались лишними. Но, как предположил Кикаха, здешний воинский устав, видимо, требовал носить их постоянно.
Пехота шагала, держа копья, а с поясов у них свисали в ножнах длинные мечи. Они были такими же чисто выбритыми и смуглыми, как и офицеры. Но, в отличие от коротко стриженных офицеров, рядовые щеголяли длинными, темными, волнистыми волосами.
Вслед за ними из тучи пыли вышло около сорока лучников. Позади солдат тащился обоз — множество мужчин и женщин, кто на конях, кто на груженных припасами фурах. Все без исключения в грязных, желтых широкополых мягких шляпах с высокими тульями и в разноцветных запыленных туниках. Отряд замыкали несколько рот конных копьеносцев и лучников.
— У них есть лошади, — пробормотал себе под нос Кикаха. — Мне нужна лошадь. Ergo[35], я ее добуду. Но конокрадов здесь, надо полагать, вешают точно так же, как в старину на диком Западе. Ну, да я не в первый раз ворую лошадей. И, надеюсь, не в последний.
После того как отряд проследовал дальше, пыль улеглась, а Кикаха убедился в том, что солдаты не собираются возвращаться за ним, он снова вышел на дорогу.
Прошло около часа, и солнце палило все нещадней. Увидев двух выезжающих из ущелья всадников, Кикаха прибавил шагу. Когда они выехали на дорогу, то оказались всего в сорока футах от него. Кикаха окликнул незнакомцев, и те придержали коней.
Более суровых парней ему видеть не доводилось — такие же шляпы, как у возниц на фурах; черные, замызганные бороды по грудь, обветренные и загорелые лица, похоже, не знающие, что такое улыбка. Одеты в грязные голубые туники и высокие, по бедра, сапоги. За плечами колчаны со стрелами и луки; в ножнах длинные мечи и длинные ножи.
Кикаха поставил рюкзак на землю, сунул в него руку и вытащил маленький слиток золота. Протягивая его, он указал другой рукой на ближайшего коня:
— Я дам тебе это за лошадь.
Слов они конечно же не поняли, зато уяснили жесты. Перебросившись парой негромких фраз, всадники повернули коней и, обнажив мечи, устремились к Кикахе. Он предвидел такой поворот, поскольку выглядели они, по его мнению, настоящими разбойниками. Луч его установленного на оглушающее действие оружия выбил обоих из седла. Кикаха поймал одного коня за поводья, и тот протащил его по земле несколько футов, прежде чем остановился. Вторая лошадь ускакала прочь не останавливаясь. Скинув всю свою одежду, за исключением брюк, и напялив вонючие сапоги и тунику более рослого всадника, Кикаха вскочил на коня и поехал себе дальше. Он прихватил с собой также лук и колчан. Брюки он не снял, чтобы не стереть до крови ноги. Рядом с лежащими без сознания бандитами Кикаха бросил золотой слиток. Они его не заслужили, ну да черт с ними!
Путешествие верхом оказалось значительно более долгим, чем хотелось бы, потому что Кикаха не пытался выжать из коня все силы, и ему приходилось искать для него воду и еду. По мере приближения к городу движение на дороге становилось все оживленнее. Туда спешили фермерские фургоны, доверху нагруженные продуктами, а из города катили, громыхая, фургоны с кипами товаров. Один раз Кикаха проехал мимо каравана рабов, в основном индейцев и индианок, скованных друг с другом железными цепями.
По пути Кикаха уже обменял немного золота на местные деньги: круглые медные и серебряные монеты различной величины и достоинства. На каждой монете был отчеканен чей-то надменный профиль, а по краю, рядом с ободком, шли три слова, написанные незнакомыми буквами.
По здешним меркам город этот, как полагал Кикаха, считался большим — около ста тысяч жителей. На окраине убогих жилищ попадалось мало. Число их возросло, когда Кикаха подъехал ближе к океану, хотя до берега оставалась еще не одна миля. Среди этих лачуг и жалких лавчонок попадались огороженные глухими стенами поместья. Улицы, по-видимому, проложили, следуя тропам, протоптанным пьяными коровами. Затем они выпрямились, и глину сменили большие каменные плиты.
То тут, то там попадались высокие квадратные здания из белого камня, с двойными куполами, большими портиками и утолщающимися на середине колоннами, покрытыми резными изображениями драконов, львов, медведей и, как ни удивительно, слонов. Или это были мамонты?
Проезжая по улицам, Кикаха проверял окрестности детектором. В отличие от гор, которые он видел во время пребывания на Земле-1 в 1970-м, здешние склоны оставались почти голыми, если не считать примерно двух десятков особняков. Один из них, на самой вершине горы, показал наличие врат. Кикаха не мог утверждать наверняка, но это большое белое здание с двойным куполом, кажется, стояло на том самом месте, где на родной планете Кикахи располагалась обсерватория Гриффита. На поиски пути к особняку ушло несколько часов, поскольку он не мог обратиться за разъяснениями к прохожим. Дорога, петляя, поднималась к вершине, и Кикаха неспешно поехал по ней. Коню было бы слишком трудно одолеть крутой склон галопом.
Что же ему предпринять, когда он окажется рядом с особняком? Хотя Рыжий Орк время от времени и жил в этом здании, для большинства горожан он, вероятно, оставался личностью неизвестной. Подкупил, надо думать, какого-нибудь богача, дабы тот служил ему ширмой, и приобрел земельную собственность на его имя. Рыжий Орк мог даже не покидать своих владений. Особняк наверняка хорошо охраняется, а любые входные врата в дом оснащены ловушками.
В данный момент тоана могло и не быть в доме. Поговаривали, будто у него имелись и другие дома на нескольких континентах Земли-2. И он вратировался из одного в другой, в зависимости от того, какой район планеты интересовал его в данное время. Шпионы через посредников доносили Владыке о положении дел, к тому же он наверняка читал местную прессу.
Создатель обеих Земель, однако, придерживался политики по возможности наименьшего вмешательства в дела людей. Планеты служили ему объектами научных исследований. Он создал обе Земли по образу и подобию своего родного, ныне уничтоженного, мира. Но обе планеты копировали его мир тех времен, когда тамошнее человечество переживало эпоху палеолита.
Рыжий Орк создал искусственных людей, а потом клонировал созданную группу и поселил одну на Земле-1, а другую — на Земле-2. Обе группы были совершенно одинаковыми по генетическому строению и размещены в идентичных географических местностях. И та и другая пребывали в одинаково первобытном состоянии, и каждое из соответствующих племен говорило на одном и том же языке. Таким образом, люди, размещенные, скажем, в области, которая впоследствии станет Алжиром на Земле-1, и в точно таком же районе на Земле-2, говорили на одном языке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
