934
Вифлеем (древнееврейск. Бет-Лехем) — в то время находился на территории племени Иехуда́ (Иуда).
935
Моав — государство в Заиорданье. Моавитский язык был еще близко родствен древнееврейскому, поэтому моавитяне и евреи легко могли понимать друг друга.
936
Эфратийцы — от Эфрата́, другого, более древнего названия Вифлеема.
937
Обращение Нооми к невесткам «дочери мои» выражает признание их участия в ее семейной общине в качестве младших по отношению к ней самой.
938
…твои боги — мои боги! — Как уже упоминалось, одним из имен израильского бога Яхве было Элохим, букв.: «боги». Но моавитяне поклонялись разным богам, так что Руфь как бы говорит: «твой Элохим — мои боги», или «твой Элохим — мой Элохим».
939
Да совершит Господь по воле своей — // И сверх того! — условная формула, передающая клятву; в подлинной клятве полагалось произнести, что именно сделает клянущемуся бог в случае нарушения обещания, но рассказчик никогда не повторял точных слов клятвы в форме прямой речи, чтобы не навлечь проклятие на самого себя.
940
Крепкий — традиционный перевод: «всемогущий».
941
Отрок и молодка (точнее: девушка) — бытовые обозначения для «раба» и «рабыни». К возрасту это обозначение не имеет отношения.
942
…ячменя около меры — В подлиннике «около эфы́». Эфа обычно составляла около 30 л., однако в данном случае, вероятно, имеется в виду меньшая мера.
943
Этот человек — нам кровный и близкий — За мужчинами — ближайшими родичами умерших, сохранялось право и обязанность выкупить у семьи покойного его землю (и другое имущество), если семья не может ее обрабатывать сама. В то же время ближайший родич (обыкновенно — брат) был обязан взять под свою патриархальную власть бездетную жену умершего и сделать ей ребенка; ребенок считался продолжающим род покойного и получал в наследство долю его в семейной общине. Но такой родич не обязан делать жену покойного своей полноправной женой. На этом положении древнего ближневосточного обычного права построен сюжет повести; по-видимому, ко времени ее написания этот обычай частично уже перестал действовать.
944
Этот твой добрый поступок еще добрее прежнего… — Первый поступок — что она не бросила старуху свекровь; второй — что прибегла под патриархальное покровительство пожилого Боаза (русск. Вооза).
945
…у ворот моего народа… — Городские ворота были местом заключения правовых сделок и заседаний суда, а также совета старейшин города и его народного собрания. Имеется в виду: известно всем свободным и полноправным членам городского народного собрания. Под «народом» здесь имеется в виду только община эфратийцев.
946
Сказал ей Боаз… — В подлиннике текст здесь испорчен. Совсем иначе — и более понятно — в древнем сирийском переводе: «И она сказала: пусть не будет известно, что приходила я к тебе».
947
Плат — большой платок, закрывавший женщину на улице с головы до пят.
948
…шесть мер… — Каких именно мер Боаз отмерил шесть — в подлиннике не сказано. Вряд ли шесть эф, так как это было бы около ста восьмидесяти литров (см. выше).
949
Кто ты, дочь моя? — Нооми удивлена, видя Руфь без покрывала: так ходили только рабыни и блудницы.
950
…призвал десятерых мужей… — Десять свидетелей считались по обычному праву необходимыми для действительности любой правовой сделки.
951
…оставшейся после умершего… (точнее: жены умершего). — Вдовой считалась только женщина, не имевшая над собой патриархальной власти ни мужа, ни кого-либо из его ближайших родичей; поэтому Руфь все еще остается «женой умершего», а не «вдовой», причем под «умершим» не имеется в виду покойный Элимелех, о поле которого идет речь; «жена умершего» — это просто социально-семейное положение Руфи.
952
…ведь так и мое наследие расстроится — У этого родича нет еще своих сыновей, и он опасается, что его наследие перейдет к сыну Руфи, который будет наследовать не только покойному мужу Руфи, но и ему самому. Между тем этот сын будет считаться сыном не его, а умершего.
953
Перец — легендарный сын Иехуды, родоначальника племени иудеев. По преданию, Тама́р (Фамарь), жена другого сына Иехуды, Эра, рано умершего, вынудила своего свекра Иехуду сделать ей ребенка для «восстановления имени» ее мужа Эра, так как братья Эры были малолетними. Отсюда упоминание здесь Переца, которого родила Тамар от Иехуды.
954
…приложила его к своей груди — Символический жест признания кровного (молочного) родства. Отсюда реплика соседок: «Сын родился у Нооми» — ребенок стал считаться ее родным внуком.
955
Обэд — Имя это означает «работающий» или «служащий» (кому-либо) — в данном случае, видимо, заупокойному культу сына Нооми и ей самой.
956
Амминадаб — знаменитый воин (см. прим. к «Песни песней», VI, 12).
957
Давид — царь, основатель Иудейско-Израильского царства.
958
Время возникновения «Книги Иова» может быть определено только гипотетически. Острота чувства и отчетливость мысли, характеризующие этот шедевр древнееврейской литературы, бескомпромиссность, с которой в нем поставлен «проклятый вопрос» о разладе между умственной доктриной и жизненной реальностью, заставляют думать о «послепленной» эпохе, скорее всего о IV в. до н. э. Этим не исключено присутствие в составе книги более раннего материала (может быть, проза в начале и конце) и более поздних вставок (вероятно, речи Элиу, возможно, песнь о мудрости в 28 главе, описания Левиафана и Бегемота в 40 и 41 главах и т. д.).
Имя героя книги засвидетельствовано уже для II тыс. до н. э.; оно жило в народном воображении как имя вошедшего в поговорку праведника сказочной древности. Когда пророк грозит божьей карой, постигающей грешную страну, он может сказать так: «Если бы среди нее были такие три человека, как Ной, Даниил и Иов, то они бы и спасли жизнь свою праведностью своею;…даже эти три человека не спасли бы ни сынов, ни дочерей, и только сами бы спаслись, а земля стала бы пустыней» («Книга пророка Иезекииля», гл. 14, ст. 14 и 16). Приводимая Иезекиилем присказка о трех великих праведниках соединяет имя «Иов» (Ийо́в) с именем Ноя (из легенды о потопе) и с именем пророка Даниила (присутствующим уже в угаритском эпосе); это заставляет думать об очень глубоких пластах общесемитских традиций. Итак, время действия — легендарная старина. Место действия несколько загадочно: имя «Уц» фигурирует в библейском родословии потомков Сима, но с чем следует отождествлять землю Уц — с арамейскими областями на севере Заиорданья, или с Хаураном, лежащим южнее и еще восточнее, или с Эдомом, расположенным к югу от Мертвого моря, — до сих пор не ясно. Скажем так: Иов ровно настолько близок по крови и географическому местожительству к иудейско-израильской сфере, чтобы входить (вместе с тремя своими друзьями и с Элиу) в круг почитателей единого бога; и он ровно настолько далек от этой сферы, чтобы являть собою столь нужный для философской притчи тип «человека вообще», пример «открытого» религиозного опыта, образец как бы «естественной» праведности, не прикрепленной к какому-либо моменту истории древнееврейского народа (потому что иначе читательский интерес был бы перенесен с личного на общенародно-политическое). Иов верит в того же бога и постольку стоит перед теми же проблемами, что любой иудей, но все-таки он не иудей, и поэтому его устами можно было спрашивать об этом боге и об этих проблемах свободнее, чем устами иудейского персонажа.
Для того чтобы увидеть своих героев сквозь некий «магический кристалл» временной и пространственной дистанции, автор «Книги Иова» идет на тонкую и продуманную стилизацию: божественное имя «Яхве», по библейскому преданию, открытое специально Моисею и через него рождающемуся еврейскому народу, тщательно избегается в речах Иова и его друзей, хотя обильно присутствует в авторской речи. Иов принадлежит к иной эре, иному порядку вещей — он живет еще до Моисея. Его опыт первозданен, как опыт «праотца» Авраама. Поэтому он называет бога теми же именами, которыми, по Библии, называл бога Авраам: «Шаддай», «Эльон, «Эл», «Элохим».