могу, конечно. Но не хотел бы этого делать. Разве что — в крайнем случае. К тому же, надо понимать, что никого из вас я туда перенести не смогу.
— Это верно, — согласился с ним гном. — А жаль. Мы могли бы уже сегодня попасть в Морию. Колдун, наверное, уже выступил нам навстречу, так что основную свою задачу мы уже выполнили.
— А вы сможете найти там дорогу к Западным Вратам?
Фоли развел руками.
— Не уверен, — честно сказал он.
— Тогда давайте вперед, — сказал Гер. — Судя по карте, впереди будет что-то вроде лестницы, но до нее надо еще дойти.
Они пошли по карнизу. Карниз огибал исполинскую горную башню, слегка забирая вверх. Пропасть под ними сменилась узкой ложбиной, заросшей густым лесом. Потом показалась исполинская трещина, прорезавшая противоположный склон — тот в какой-то момент приблизился настолько, что казалось — скоро горы сомкнутся и они придут в тупик. Но через полчаса ходу они снова выскочили на открытое место.
Перед ними открылась неописуемо прекрасная панорама исполинского горного хребта, грозные пики которого белели прямо перед ними. Белоснежные верхушки гор и языки ледников резко контрастировали со склонами, цвет которых менялся от серого — почти черного, до красновато-бурого, а кое-где даже песочного. У подножий кое-где виднелись ярко зеленые полосы высокогорных лугов, чуть ниже — более темная лесная зелень.
Фоли замер, впитывая в себя пейзаж. Потом медленно поднял полу куртки и вынул одну из блях, что висели на его ремне. Ее украшала тонкая резьба, изображавшая изломанный силуэт горы. Подняв глаза, они увидели саму гору, вдохновившую неведомого им резчика.
— Зиракзигиль, — выдохнув, сказал гном.
— Красиво, — сказал Гер. — Только нам туда…
Тропа сбегала с карниза вниз, пересекала каменистую площадку и, взлетев на противоположный склон резко уходила вверх и вправо. Скоро гора закрыла от них панораму Мглистого. Перед ними снова лежал Эрегион.
— Еще выше забрались, — оценил Гер. — Покажите-ка снова вашу карту, господин Раин. Пора бы нам найти место для спуска. А то нарвемся здесь на орков…
Раин сел на камень, вынул свиток Калея и расстелил его на коленях.
— Если эта линия обозначает лестницу, то она где-то здесь, — сказал Гер, водя пальцем по мягкому пергаменту. Линия вся состояла из углов и действительно могла сойти за лестницу, нарисованную в профиль. Во всяком случае, Раин очень надеялся, что это именно так.
Фоли прошел вперед, потом осторожно заглянул с карниза вниз. Фыркнул.
— Да вот же она!
Гер и Раин присоединились к нему и тоже ее увидели. Самая настоящая лестница прорезала склон прямо под ними — где-то шла прямо, где-то завивалась и перекладывалась прихотливыми пролетами, следуя изгибам склона. Вот только была она больше, чем в ста метрах под ними.
— Как же на нее выйти-то? — уныло спросил Раин. — Тропа наоборот вверх идет.
Гер еще раз всмотрелся во вьющуюся по склону лестницу.
— Ее начало где-то впереди, — сказал он. — Надо дальше пройти. Только смотрите в оба, не только вниз, но и вперед.
Тропа некоторое время шла вперед и вверх, потом словно переломилась и круто пошла вниз. Это всех обрадовало, однако, заглянув снова за кромку карниза, лестницы они уже не увидели. Правда и заглянуть вниз было затруднительно — карниз тут сильно выдавался вперед и на нем было несколько расположенных каскадом полок.
— Если лестница прямо под нами, то ее эти полки загораживают, — сказал Фоли. — Надо спуститься ниже.
— Как? — спросил Раин, уже зная ответ. Фоли и Гер тоже его знали, тратить времени на объяснения не стали, так что через несколько минут Раин, обвязанный веревкой вокруг груди, перевалился через последнюю кромку и повис в воздухе на головокружительной высоте.
Лестница была на месте — узкая, но с виду надежная, она лепилась по стенке метрах в тридцати под ним.
— Поднимайте, — крикнул он. — Здесь она. Надо вперед пройти немного — она вверх идет. Там должно быть место…
Вместо ответа он с ужасом услышал наверху смутный гомон. Веревка поползла вниз, потом резко, рывком остановилась. Раздался крик.
— Эй! — заорал он. — Что там у вас? Эй!!!
Он, вывернув шею, попытался посмотреть вверх, но не увидел ничего кроме кромки карниза, через который недавно перевалился. До него было метра два. С карниза слышались крики и лязг, веревка начала раскачиваться.
— Эй! — снова отчаянно закричал он и попытался ухватиться за веревку. Со второй попытки это ему удалось, он отчаянно пытался подтянуться, но ладони скользили и он сорвался. Веревка впилась ему в грудь и в подмышки, некоторое время он болтался на ней, как марионетка.
Сверху зашуршало, раин отчаянно, до хруста в шее задрал голову. За каменным краем показалась голова Гера.
— Держите, господин Раин, — сказал он и вниз опустился конец посоха. — Поднять вас пока не можем, не обессудьте.
Раин растопырил руки и каким-то чудом поймал пролетающий мимо него посох — поймал за самый его кончик. Испытал дикий страх, когда тот начал скользить в его мигом вспотевших ладонях. Потом медленно, обеими руками взялся за гладкое дерево. Прикосновение к нему немного его успокоило — однако тут веревка дернулась и он провалился примерно на метр. Наверху послышался крик Гера.
Вообще ничего не соображая — мысли просто не держались в его голове, Раин попытался вращать посох. Это было, на первый взгляд, невозможно — он висел немного наклонившись лицом вперед, то есть в любой момент рисковал упустить посох, к тому же руки его не то, что тряслись — буквально плясали от страха. О нормальном дыхании и речи не было.
Продолжалось это с полминуты, потом веревка снова дернулась.
— Скорей, господин Раин, — послышалось сверху, — лучники подходят, против них не сдюжим.
Положение, похоже, становилось критическим.
— Соберись, тряпка! — заорал Раин в полный голос, потом вспомнил совет Стальфа и дважды резко, с криком выдохнул воздух — так, чтобы максимально опорожнить легкие. Это возымело действие — руки перестали трястись, голова чуть прояснилась. Осторожно, внимательно следя за тем, чтобы посох не выскочил из его ладоней, Раин начал вращение.
Он понимал, что долго не выдержит — любое резкое движение веревки могло вырвать гладкое дерево из его ладоней. Вдох — выдох, вдох — выдох, вдох — и на выдохе Раин почувствовал, что его начинает заполнять знакомый вихрь.
У него хватило ума на то, чтобы максимально обрезать эмоции — он воспользовался ощущением вихря внутри для того, чтобы полностью овладеть дыханием. Веревка снова дернулась, потом вдруг резко ослабла, с карниза донеслись крики, но он не обратил на это внимания — его уже поддерживал в воздухе бушующий внутри
