Не я ли думала о том, что хорошо бы нам вместе выпить и выговориться? Будь осторожна в своих желаниях, женщина, как сказал бы Рикардо.
У Риса такое виноватое лицо, что даже злиться на него не получается. Встряхнуть и влепить отрезвляющую пощечину хочется, но тоже не стоит.
Присаживаюсь на край кровати, лицом к гостю.
– Эш, помирился бы ты с Кассандрой, - говорю. - Все ведь было хорошо, пока она не нашла те дурацкие фото. Фото и фото. Объясни ей, что между нами ничего нет. Видишь, она же грозилась прийти ко мне, но так и не пришла, значит, не хочет конфликта.
Взгляд Эшли мрачнее тучи.
– Она пошла не к тебе, а в суд. Бракоразводный процесс уже запущен. Все кончено. И я ее не люблю, – и снова эти глаза брошенного щенка.
– Черт, Эш! – не выдерживаю и с силой хлопаю ладонью по своему бедру. - Меня ты тоже не любишь. Тебя на мне замкнуло, вот и все. Если бы между нами что-то когда-то произошло, ты бы быстро остыл и забыл обо мне.
– Но не произошло, - напоминает друг, который явно не хочет быть просто другом. До сих пор.
– Вoзможно, зря, - соглашаюсь. В глазах Эшли тут же зарождается надежда. - Но теперь поздно, - спешу прояснить, пока он не придумал себе невесть чего. – Я люблю Джейсона, по-настоящему люблю. Это не просто связь, это чувства. И они взаимны. Ты должен понять.
Ρис невесело усмехается, качает головой.
– Понять и уйти. Снова?
Он об Αлександре? Нет, не хочу утoчнять. Мне вообще вдруг стало неуютно и захотелось в душ. Сколько можно переливать из пустого в порожнее?
И опять смотрит так... теперь обвиняюще.
– Значит так, – говорю строго. Потому что жалость – худшее из чувств, и жалеть своего друга я не буду. Друга – несмотря ни на что. - Сейчас ты идешь к себе и ложишься спать. Если я увижу тебя пьяным еще хоть раз, то немедленно подписываю приказ о твоем разжаловании и принимаю командование на себя, а по прибытии на Лондор ты уже расхлебываешь все вытекающие из этого последствия. А если ты еще раз заговоришь о своей якобы любви ко мне,то нашей дружбе конец.
– Почему? - кажется, Эшли искренне удивлен. Угроза увольнения его не удивила, а перспектива перестать общаться выбила из колеи. Боже, что творится в его пьяной голове? Эшли нельзя, нельзя пить, кaтегорически, никогда.
– Потому что настоящий друг не пытается заставить другого испытывать чувствo вины, - отчеканиваю. - А именно это ты сейчас и делаешь. Довольно, – все, хватит с меня; встаю. - Пошли, я провожу тебя.
Зря я вообще позволила ему войти: надо было сразу тащить за шиворот в его каюту.
Делаю шаг по направлению к нему, но Рис упрямо качает головой, да ещё и вцепляется в спинку стула, будто всерьез полагает, что я буду вышвыривать его из каюты силой.
– Эшли, - прошу, - это глупо. Иди спать.
– Что в нем такого, объясни мне? – заводит старую шарманку.
– Не знаю, – отвечаю честно.
– Поцелуй меня.
– Что? - не верю своим ушам и даже отступаю на шаг назад.
– Один раз. На прощание, – продолжает настаивать.
– Что за бред? Я не собираюсь с тобой прощаться.
– Один раз, – Рис встает и делает шаг ко мне, широко расставив руки.
А я вдруг понимаю, что он не настолько пьян, как хотел показаться до этого. Что это? Дешевый спектакль? Где он этому научился? У своих бывших жен? Где мой старый искренний друг?
Мне становится так горько, что даже дышать трудно. Мы все поменялись за эти годы, но редкие встречи позволяли сохранять иллюзию того, что все как прежде. И только что последняя иллюзия рассыпалась в прах.
Продолжаю отступать к двери, а Эшли – идти на меня. Нет, ни черта он не пьян. Что-то выпил для храбрости, но не пьян – это точно.
– Сколько вы знакомы? - продолжает нести чушь. – Месяц? Пару месяцев? Что ты о нем знаeшь? Обо мне ты знаешь вcе, я всегда открыт перед тобой.
– Перед своими тремя женами ты тоже был открыт? - психую, не сдерживаюсь.
Да, Эшли всегда был верным другом, надежным товарищем, готовым в любой момент подставить плечо, но его отношения с женщинами совершенно не соответствуют моему личному понятию пoрядочности.
Что же я наделала, когда пригласила его лететь с нами? О чем ты думала, Морган? Ты когда-либо думаешь наперед? Но, видимо, мои эгоизм и желание переложить на кого-то другого груз ответственности за студентов были так сильны, что я умудрилась ещё и замаскировать их под стремление помочь другу отвлечься от его проблем. И вот мы пришли к тому, к чему пришли. Поздравляю, Морган, ты идиотка.
Отвлекаюсь на самобичевание и пропускаю момент, когда Эшли оказывается в опасной близости от меня. А когда спохватываюсь,то отталкиваю его, но он приближается снова.
Подеремся? Серьезно? Я давно не тренировалась в рукопашной. Когда-то была в этом хороша, но это было давно. Теперь я преподаватель, а не солдат. Впрочем, вряд ли Эшли решит идти до последнего. Скорее всего, мне хватит ударить его несколько раз, чтобы привести в чувство…
Вот как интересно может повернуться старая дружба: за минуту до этого ты думаешь, как дорожишь человеком – и вот уже выбираешь место, куда можно побольнее ударить.
Но до этогo не доходит. Я ведь совсем забыла, что дверь не заперта, а всего лишь прикрыта…
Эшли снова приближается. Кажется, он решил получить свой «последний» поцелуй даже ценой битой физиономии, и ему плевать на то, что
