Вода была теплая, а ил — мягкий. Его животик был до отказа набит пищей. Никакая опасность ему не угрожала. Радостный и довольный жизнью, он зарывался поглубже в нежный, бархатистый ил. Настало мгновение, когда больше зарыться не удавалось, но он старательно шевелил ножками. Когда стало ясно, что дальнейшие старания напрасны, он оставил попытки и почувствовал себя в безопасности; он успокоился. Ему было хорошо. Слой ила над ним — все, что было нужно. Не важно, глубоко ли он зарылся, важно, что он был скрыт от глаз. Теперь ни один хищник не обнаружит его и не съест.
«Хорошо-то как, — думал он, — Двигаться не надо, нельзя двигаться… а то нападут и съедят».
У него было все, что нужно для жизни. Он ел, пока не пресытился, пока пища не утратила своей привлекательности. Ему было тепло, он был в безопасности. Он мог не шевелиться.
«Но все-таки, — думал он, — незадолго до того, как я перестал шевелиться, двигать лапками, была какая-то тревога. Что за тревога?» — спросил себя он.
До сих пор он не задавал себе никаких вопросов! До сих пор для него даже не существовало такого понятия — «вопрос»! Он был, существовал — и все. Его никогда не интересовало, что он такое.
Он беспокойно пошевелился, недовольный тем, что откуда ни возьмись появился этот вопрос и потревожил его покой. Но не это было самое худшее: что-то еще тревожило его. Ему вдруг показалось, что он — уже и не он вовсе, будто не ему пришел в голову вопрос, будто он возник не внутри него самого, а исходил откуда-то извне. А откуда? Вокруг ничего не было — только тепло неглубокого моря, нежность придонного ила, сознание того, что никакая страшная тень не висит над ним, что его никто не видит, что его не тронет страшный хищник, питающийся трилобитами…
«Боже мой! — внезапно с ужасом подумал он. — Я — трилобит!!!»
После этих слов сгустился непроницаемый мрак, но тут же рассеялся. Теннисон сидел в кресле, а перед ним со шлемом в руках стоял Экайер. Джейсон с силой выдохнул и посмотрел на Экайера.
— Пол, вы сказали, что взяли кристалл наугад. Но это не так.
Экайер улыбнулся.
— Ну, допустим, не наугад. Помните, я рассказывал вам об одном Слушателе?
— Да, о человеке, который был трилобитом. Но это оказалось настолько реально!
— Друг мой, — торжественно сказал Экайер, — Вы можете быть совершенно уверены, что это было не кино. Не развлекательный трюк. Все это время вы были трилобитом.
Глава 14
Вернувшись к себе, Теннисон увидел Джилл, сидевшую в кресле у камина. Теннисон кинулся к ней.
— Джилл, ты здесь! Как хорошо! А я уже волновался за тебя, хотел разыскивать.
— Губерт готовит обед, — сообщила она, — Я сказала ему, что, наверное, останусь обедать. У тебя все в порядке?
Он наклонился, поцеловал ее и уселся рядом.
— У меня все прекрасно. А у тебя как дела?
Она поморщилась.
— Не очень. Они не хотят, чтобы я писала о них. Вместо этого мне предлагают работу.
— Ты согласилась?
— Нет. Не уверена, что соглашусь. Я слышала, ты решил остаться. Это правда?
— На время по крайней мере. Чтобы пересидеть, переждать, совсем неплохое пристанище.
Она указала на одинокую розу, стоявшую в вазе на кофейном столике.
— Где ты раздобыл эту прелесть?
— Садовник подарил. Сегодня утром я тут сад нашел. Мне бы хотелось тебе его показать.
— Они предложили мне комнаты, — сообщила Джилл, — Сегодня утром я переехала. Через четыре двери от тебя. Робот, который помогал мне перебираться, сказал мне, что ты здесь. У тебя найдется что-нибудь выпить?
— Наверное, найдется. Только давай сначала я тебе сад покажу.
— Давай.
— Тебе понравится, вот увидишь!
Когда они вышли в сад, она спросила:
— Ну и чем ты так восторгался? Сад как сад. Что случилось?
— Сад тут ни при чем, — ответил Джейсон, — Просто мне кажется, что у Губерта ушки на макушке. Только скажи или сделай что-нибудь, и это моментально известно всем и каждому. Не могу поручиться, что в саду нас не подслушивают, но все-таки тут безопаснее. А поговорить есть о чем.
— Это у тебя от Гастры осталось, — сказала Джилл. — Плащ и шпага.
Он пожал плечами.
— Может, ты и права.
— Итак, ты воспользовался шансом остаться здесь. Ну что ж, ничего дурного я в этом не вижу.
— Дурного, может быть, ничего и нет, — согласился он, — Но странно. Все очень странно. Тут есть одна женщина… та самая, которую меня позвали лечить. Она утверждает, что нашла рай.
— Рай?
— Вот именно. Рай. Понимаешь, у них тут целая программа. Люди мысленно перемещаются в другие места и добывают данные, которые затем вводятся в Папу. Хотя… мне кажется, что это делается не только для того, чтобы загружать информацию в Папу. Судя по тому, что мне вчера ночью рассказал Экайер, между Ватиканом и теми, кто занят Поисковой Программой, существуют кое-какие расхождения во взглядах.
— Рай… — нахмурилась Джилл. — То есть самый настоящий рай, библейский? С золотыми лестницами, трубящими трубами и парящими ангелами?
— Что-то в этом роде.
— Но, Джейсон, это невозможно!
— Наверное, невозможно, но Мэри думает, что нашла его. Экайер в это почти верит.
— Значит, твой Экайер глуп.
— Нет, он не глуп, — возразил Теннисон. — Джилл, скажи, они тебе угрожали?
— Угрожали?
— Да, угрожали или нет? Экайер мне довольно прозрачно намекнул, что мне могут не позволить покинуть планету.
— Нет. Мне никто ничего такого не говорил. Я беседовала с кардиналом, представляешь? Лиловая мантия, алая митра. Одна свечка на весь кабинет — очень торжественно! Погоди, постой-ка… Так ты поэтому остаешься? Потому что они пригрозили, что не дадут тебе улететь?
— Нет, не совсем так. Они могли бы отпустить нас. Но угроза остается. Этим местом правит Ватикан, а как Ватикан скажет, так и будет. Это слова Экайера. Но я остаюсь потому, что так хочу, — пока. Пока мне лететь некуда. Кроме всего прочего, здесь очень неплохо. И потом, должен честно признаться: я сильно заинтригован…
— Я тоже, — кивнула Джилл, — Кардинал и слышать не хотел, чтобы я написала о них книгу или статью. Он ни слова не сказал о том, что они не позволят мне улететь. Честно говоря, я рассчитывала только на то, что он меня просто вышвырнет. А он мне работу предложил!
— Стальной коготь в бархатной перчатке…
— Вроде того. Вообще, довольно-таки симпатичный робот. Ох, чуть не сказала «симпатичный старичок». Довольно милый, но упрямый. Я пыталась поспорить с ним, но без толку.
— Ну а работа?
— Они хотят, чтобы я написала для них историю Ватикана, ни много ни мало. Кардинал божится, что у них тут некому этим заняться, утверждает, что робота такому обучить невозможно. Ты только представь: у них есть полное описание всего, что тут происходило с того самого момента, как сюда прибыл первый корабль. Все лежит и ждет обработки. Я, конечно, сказала «нет». Ну, то есть… если припомнить, я не отказалась наотрез. Да, вроде бы я сказала, что я должна подумать. Но наверное, у него все-таки создалось впечатление, что я сказала «нет».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
