– Итак, вы будете связаны, но только вашими желаниями. Может ли это продолжаться долго?
– Не имею представления, – сказал Чань. – Я не хочу, чтобы меня содержали при себе.
– Она не могла бы. Да это и не нужно. Как бы ни распорядились состоянием Вандаариффа и что бы там ни произошло, по закону вы можете претендовать на него, по крайней мере, на существенную компенсацию, и, поскольку нет других претендентов…
– Пошло все это знаете куда! – холодно сказал Чань. – Пусть оно сгорит и утонет, как и его дом.
Свенсон докурил сигарету и положил окурок в пепельницу. Он глянул на свою чашку – там осталось немного остывшего кофе. Чань потянулся к нему, чтобы подлить кофе, стесняясь дорогого фарфора, кресел, ковра, бронзы, своих новых сапог, отглаженных красных брюк, шелкового жилета, белой рубашки и нового красного кожаного пальто, висящего позади него на крючке. Не такие большие расходы, и все же вся его прежняя жизнь вернулась всего за горсть золотых монет. Чань поставил кофейник и теперь уже посмотрел в направлении соседней комнаты.
– Понимаю вас, – сказал Свенсон. – Если вы имеете в виду наследство. Я даже согласен.
– Благодарю.
– Итак, вы будете поддерживать друг друга. На корабле, направляющемся неизвестно куда.
– Она не может остаться одна. Ваша хитрость избавила ее от болезни и тлена, убивших бы ее, но не от других воспоминаний, которые расстроили ее… потребности.
– Она сказала вам?
Многозначительное молчание Чаня заставило доктора покраснеть, и его тонкие пальцы извлекли еще одну сигарету.
– Ей нужна защита. Куда бы она ни направилась. Нужен мужчина, такой как я. – Чань поднял глаза к потолку. – Но она сведет меня с ума.
– Только потому, что она вам нужна, – заметил Свенсон. – Впрочем, вы уже и раньше были сумасшедшим.
Мисс Темпл, уверенная в том, что она предоставила мужчинам более чем достаточно времени, чтобы поговорить, вплыла в гостиную с завернутой в бумагу коробочкой и, сияя, села в кресло рядом с Чанем. Ее шерстяное платье было баклажанного цвета, а сапожки опять темно-зеленые. Несмотря на следы порезов и царапин, до сих пор видневшиеся на коже, Селеста излучала почти неприличную чувственность. Доктор не мог этого не заметить, хотя и старался не смотреть на нее.
– Итак, – сказал он, улыбаясь. – Тенерифе?
– Полагаю, что так, – ответила мисс Темпл, – но есть столько других возможностей. Восток или запад, Ост-Индия или Ресифи, Занзибар или Саравак. И столько всяких мест по пути, как вы знаете. У нас только кофе?
Чань взял большой чайник, где, как она прекрасно знала, был свежезаваренный чай, и наполнил ее чашку. Девушка с удовольствием наблюдала, как он добавил в чай сливки, помешал и передал чашку ей. Селеста попробовала и сморщила носик.
– Чудесно. Немного остыл, но я сама виновата, слишком долго занималась делами. Доктор Свенсон, вот, только что доставили для вас.
Она протянула коробочку. Свенсон положил сигарету в пепельницу. Он рассмотрел коробочку с разных сторон.
– Я беспокоилась, что презент может опоздать, но, поскольку объяснила тому человеку, что не вижу причин, по которым он может не успеть, все получилось! – Она рассмеялась. – Откройте!
Свенсон разорвал обертку. Мисс Темпл заговорщицки посмотрела на Чаня, но он наблюдал за лицом доктора.
– О Селеста. – Свенсон поднес к свету серебряный портсигар. – Я так благодарен вам. Прежний я потерял, как вы знаете.
– Конечно, знаю, – сказала она. – И там есть надпись. Zum Kapitдnchirurgen Abelard Svenson, vom C. T.[16].
Свенсон улыбнулся, как она заметила, немного печально, когда читал надпись.
– Почти такой же, как раньше. Но теперь от вас. Спасибо, моя дорогая.
– Я, конечно, сама не знаю немецкого, только те воспоминания.
– Это так важно для меня. Позвольте мне его наполнить.
Она улыбнулась, наблюдая, как он достал жестянку с сигаретами из кармана и тщательно наполнил серебряный портсигар. Селеста повернулась к Чаню.
– У кардинала Чаня новая трость. Очень красивая.
– Не сомневаюсь в этом, – ответил доктор Свенсон как-то суховато.
Мисс Темпл усмехнулась, потому что она уже больше не была такой робкой, вернее, вообще не была робкой. Она задумалась о том, когда им с Чанем снова удастся уединиться, будет ли для этого время после ухода доктора, увидятся ли они с ним снова. А если время будет, каким предметом мебели воспользоваться и как именно?
– Они нашли ее? – спросила Селеста. – Люди герцогини?
– Не знаю, – сказал Свенсон. – Я ничего не слышал.
– Вы полагаете, что целый полк, окружавший здание, а потом обыскавший его… не смог поймать одну раненую женщину, визжащую, как ведьма?
– Там был пожар, – сказал Чань. – Он заставил их выйти из здания и прекратить поиски.
– Графиня устроила пожар, – сказала мисс Темпл.
– Уверен в этом, – поддержал ее кардинал. – И, как я догадываюсь, она спустилась в подземелье и добралась до реки, где никто уже не мог ее преследовать.
Мисс Темпл отпила чая и снова посмотрела на него.
– Что вы тогда сделали? – спросила она.
Свенсон защелкнул портсигар и убрал его в карман своего кителя. Он понял, что Чань ничего не сказал и, значит, вопрос предназначался ему.
– Прошу прощения?
– Когда вы подошли к ней, доктор. Почему она перестала визжать, а потом прокляла вас?
– Я полагаю, что она прокляла нас всех. Я ничего не смог сделать.
– Мне показалось, у вас был кусок стекла.
– Что? Нет, нет.
– Ну как же.
Какое-то время все молчали, и доносились только звуки снаружи: приглушенный скрип корабля, отдаленные голоса на причале. Мисс Темпл маленькими глоточками пила чай.
– Мы не из-за этого уезжаем, уверяю вас. Я не боюсь ее, неважно, где она и что пытается сделать. Я уже никогда ничего не испугаюсь. Я уже все повидала.
– Тогда почему ты уезжаешь, Селеста? – спросил Чань. Он наклонил набок голову. – Все прощено. Ты могла бы делать здесь все, что пожелаешь.
Она, передразнивая его, также наклонила голову.
– Причины тебе хорошо известны, я уже говорила. Но, поскольку уж ты спросил и ради доктора – я буду счастлива объяснить. Видите ли, доктор Свенсон, я не могу остаться здесь, потому что тут невозможно жить. Я уверена, что в этом городе мы с кардиналом Чанем расстанемся. И я останусь одна. А я больше не хочу быть одна, не могу этого больше вынести. Не могу я и отправиться домой, в идеале вообще не следовало оттуда уезжать, надеюсь, вы меня понимаете. Возможно, когда я стану старухой и мне исполнится восемьдесят девять лет, я и займу место моего отца. А до тех пор есть только одна альтернатива – путешествовать. Постоянное движение. – Она посмотрела на Чаня и допила чай. – Вот единственный способ быть уверенными в том, что у нас возникнет общее дело и мы станем защищать друг друга. Будем зависеть друг от друга, если можно так выразиться. Это на самом деле очень тонкий вопрос. Я всё обдумала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
