Славка по прозвищу Барс и Виталик Бурый сидели в салоне президентского вертолёта с мощными биноклями в руках и осматривали пространство, открывшееся перед ними с четырёхкилометровой высоты, Мишка Большой в пилотской кабине а я пристроился позади него и подполковника Докучаева. В воздухе нас сопровождало два "Ми-24" с десантом на борту. Сначала Игорь долетел до верховий реки Юрьяхи, а потом, расширяя круги, по спирали стал облетать район и в конце концов мы полетели над Печорой почти от её устья и даже увидели внизу толпы колбитов, бродящих по тундре и перебирающих небольшие кучи вещей, принесённых волной. Хотя они и увидели нас, сделать ничего не смогли. У них не было зенитных переносных комплексов, что нас очень порадовало. Зенитные ракеты нового поколения одними только тепловыми ловушками, сколько их не отстреливай, не обманешь. Нельзя сказать, что интересующий нас район был совершенно безлесным. Везде, где было немного повыше, рос жиденький лесок. Когда-то, до прохода Волны, а сейчас там и пеньков не осталось, зато было множество неглубоких ям, залитых водой, всё, что осталось на память о немногих лиственницах, выросших здесь и унесённых волной на побережье Печорского моря и в него, но потом снова выброшенных на берег волной.
Всего каких-то несколько десятков километров южнее Усть-Цильмы картина уже была иной, там леса сохранились гораздо лучше. Во второй половине дня, едва только начало смеркаться, мы стали заходить на посадку в посёлке Тиман. Её инициатором стал Михаил, который как-то странно вглядывался лежащие внизу сопки, поросшие хвойным лесом. Это посёлок находился на возвышенности Четласский камень Тиманского кряжа, через который, словно сквозь решето, прошла на север Волна. Тиман с населением менее двух тысяч человек от волны совершенно не пострадал, но поскольку находился в опасной зоне, то людей из него нужно было эвакуировать и как можно скорее. В нём-то, на большом пустыре, Игорь и совершил посадку. Места там хватило и для двух других вертушек. Не было ещё и трёх часов дня, но в этих широтах день уже был короток и потому смеркалось. Из изб на улицы высыпало чуть ли не всё население Тиммана. Большинство людей, как я это сразу же заметил, красовалось в обновках, ярких куртках, утеплённых комбинезонах и новой обуви, в основном импортных резиновых сапогах, которые лишь изредка имели разный цвет. Увы, ничего не поделаешь, Волна часто распаровывала обувь и сталкерам не всегда удавалось найти второй сапог, подходящий по цвету первому. Куда большее внимание они уделяли тому, чтобы совпадал размер.
Население в Тимане было смешанным, но русские в этом посёлке преобладали над коми. Со всех сторон к нам бежали взрослые и дети. Мальчишки сразу же бросились к ми двадцать четвёртым, на подвесках которых грозно ощетинились НУРСами пусковые установки. Взрослых куда больше интересовал белый президентский вертолёт с золотистым двуглавым орлом, ну, и в какой-то мере я и мои спутники. Бойцы "Ночного дозора", щеголявшие в одинаковом камуфляже, но разноцветных беретах, включая краповые, как у Трёх Богатырей, выбрались из вертолётов, чтобы размять ноги. Автоматы у них были заброшены за спину, но в разгрузках находились не только рожки, но и гранаты для подствольных гранатомётов. Мои парни никогда не расслаблялись и у некоторых были заброшены за спину в том числе и гранатомёты "Шмель". От детворы, стремившейся засунуть свои любопытные носы в каждую щель, они отбивались очень просто, шоколадными батончиками, но это мало помогало. Ну, разве что девочки вели себя малость поспокойнее. Передо мной быстро собрались почти все жители Тимана и я, шагнув вперёд, крикнул:
— Здравствуйте, товарищи, я новый президент России!
Тут же из-за толпы послышался громкий возглас:
— А нам насрать!
— Так, похоже, что кто-то у вас тут так и не протрезвел за всё это время. — С укоризной сказал я и коротко хохотнул.
Всё тот же голос крикнул уже громче:
— Что ж ты, сука, водяры нам не прислал? Решил, падла, отделаться от нас латаным шмотьём, сапогами разноцветными, канхветами с газировкой и всякой ненужной хернёй? Не выйдет!
От этого замечания у меня тут же заходили желваки на скулах и кровь в жилах, чуть ли не вскипела. Вот же сволочь! Знал бы ты, мерзавец, сколько трудов сталкеры положили на то, чтобы разобрать все эти вещи, отчистить их от грязи, выстирать, а потом ещё и починить-подлатать, если что-то порвалось. Я уже увидел говорившего. Это была небритая, здоровенная орясина метра под два ростом, между прочим, одетая в канадский пуховик. Тиманцы между тем не то что бы прислушивались к его словам и, вообще, принимали сторону этого придурка, но и не одёргивали его, посматривая на меня с ухмылками. Мне тут же стало не до смеха и я, подняв руку, громко сказал:
— Не хотите здороваться? Ладно, обойдёмся без этого. Тогда слушайте мой приказ. Срочно собрать все вещи, все продукты до последней крошки и приготовиться к эвакуации. Она начнётся уже через восемь часов. Вас всех перевезут вертолётами в Ухту, где вы будете зимовать, а теперь быстро все разошлись и принялись исполнять мой приказ. Не заставляйте меня применять силу.
От такого моего приказа народ ахнул и попятился назад, зато верзила немедленно двинулся вперёд, расталкивая людей. Он был настроен весьма воинственно, да, и тиманцы тут же набычились. Мужик выбрался из толпы и заревел, как медведь:
— Чего? Хрена мы забыли в твоей грёбанной Ухте, которую волной грязью занесло? При-и-зидент вшивый! Явился тут со своими стрючками, автоматами обвешанными и командует. Нам и в Тимане, без вас, баранов городских, хорошо. Мы не пропадём и нам ваши вонючие подачки без надобности. Понял, мозгляк? А если не понял, то мы сейчас быстро во все стороны порскнем и покажем, кто в наших лесах хозяин, мы или твои петухи. Вали отседова, пока мы вертолёты в сито не превратили.
Скиба за моей спиной глухо проворчал:
— Батя, я эту гниду сейчас пополам разорву.
— Я сам, Павло. — Сказал я, быстро расстегнул, сбросил с себя разгрузку, затем снял гимнастёрку и, оставшись в одном тельнике, поправив берет, пристально посмотрев на небритого верзилу, ему было лет тридцать пять, с усмешкой бросил ему — Мозгляк, говоришь? Подачки вам прислали? Давай, сбрасывай пуховик, покажи, на что ты способен. Водки тебе не завезли. Ну, ничего, сейчас я отучу тебя водку пить. Или ты, урод, мухоморов нажрался, раз раскрываешь пасть на десант? Не волнуйся, мои парни с места не сдвинутся, а ты попробуй пришибить мозгляка.
Верзила радостно осклабился и как только скинул с себя пуховик, я тут же рванулся вперёд и в бешенном темпе отработал кулаками по его корпусу. Он был мускулист и настолько крепок телом, что почти никак не отреагировал на мои удары и изо всех сил попытался ударить меня правой рукой наотмашь, но я слегка присел и над моей головой просвистела шуфельная лопата его лапищи. Когда рука тиманского Геракла не встретила моей головы, тот по инерции развернулся, я как раз был на замахе с правой, и тут же, опускаясь ещё ниже, нанёс ему сильнейший удар в коленный сустав, отчего этот тип взвыл. Он развернулся и с рёвом бросился на меня, взмахнув руками, словно богомол, чтобы опустить их мне на плечи. Ну, раз мышцы пресса у тебя крепкие, дружок, то значит самое лучшее, это проверить на прочность твои яйца. С такой мыслью я и саданул верзилу кулаком по его мужским причиндалам. Раздалось громкое: — "Ы-ы-ы-х" на вдохе и мой противник сложился пополам, но тут же получил мощный удар с левой прямо в кадык и захрипел ещё громче. Отскочив от него на метр, я дождался, когда боль снова сложит его, словно перочинный ножик, и нанёс, без малейшего сомнения, жестокий и очень болезненный тройной удар. С двух рук ладонями по ушам и одновременно коленом в лоб, что на все сто процентов гарантировало ему чёрные синяки сразу под обоими глазами. Будет теперь недели три ходить с ними, как очковый медведь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
