линии прибоя, опираясь на клюку, и когда Гарр выскочил из лодки, чтобы вытащить ее на берег, взялась за борт неожиданно крепкой для такой старухи рукой.
– Явился, значит, – сказала она, посмотрев на меня. – Пойдем со мной. А ты, Гарр, плыви назад. Может, успеешь наловить сколько-нибудь.
Тот и не подумал спорить, снова столкнул лодку в воду, поймал свое одеяло – вовремя я спохватился, – взялся за весла и двинулся прочь. Вот только что был здесь – и уже растворился в утреннем тумане… Да что это я? Откуда здесь туман? Разве что старуха начаровала…
– Почтенная Данна Ара, – спохватился я и поклонился как только мог вежливо, – прости меня за столь неожиданный визит, но…
– Нечего извиняться, – оборвала она, – небось не у рашудана во дворце.
С этими словами старуха взяла меня за локоть и потащила за собой. Обитала она не в хижине, в небольшой пещерке: сейчас там жарко горел огонь, и я невольно протянул к нему ладони – без одеяла Гарра было как-то зябко.
– Сядь, – дернула меня за рукав старуха, и я послушался. – Ну? Знаешь, за чем явился?
– Мне сказали, ты знаешь толк в проклятиях, а на мне как раз лежит какое-то, – ответил я. – Уммаль-шодан смог его различить, но не более того. Послал к тебе, сказал, если кто и может помочь – так только ты, почтенная, и вот я здесь.
– Ясно. Долго же я ждала, – непонятно сказала Данна Ара и вдруг ткнула меня пальцем с острым ногтем в лоб так, что я отшатнулся. – Сиди смирно, смотреть буду!
Она подалась ближе, так что я ощутил – от этой старухи пахло совсем не так, как обычно от женщин преклонных лет. Ни своеобразного затхлого запаха лежалых нарядов и старой плоти, ни резкого аромата благовоний, нет, это было что-то странное, ни на что не похожее… Сама Данна Ара и ее одежда – вовсе не рванина, приличное платье и покрывало – издавали запах моря, водорослей (он не слишком приятен непривычному человеку), а еще раскаленного на солнце камня, хотя я не представлял, как это может сочетаться. Впрочем, жарким днем на берегу моря дышишь именно этими ароматами, разве нет?
Я ничего не чувствовал, кроме прикосновения ее пальца, а еще взгляда – Данна Ара уставилась мне в глаза, впилась в них своими и теперь высматривала нечто в глубине моего разума. Во всяком случае, так мне чудилось.
А еще мерещилось что-то вовсе несусветное: волны морей, над которыми я прежде не летал, чужие берега, незнакомые прекрасные города – я не видел таких ни в Адмаре, ни в Арастене. И армады кораблей – никогда не встречал подобных! Самый большой парусник из тех, что мне попадались, – кажется, это был арастенский фрегат, – казался в разы меньше… А уж какие там были галеры – огромные, хищные, со стремительными обводами!.. Казалось, будто не люди сидят на веслах – да и кто бы удержал весло такого размера! – а корабли движет какой-то механизм, но как это возможно? Машины? Но заводной кораблик способен проплыть сколько-то в корыте, только когда завод иссякнет, он остановится. Эти же корабли плыли и плыли, и им не мешал ни встречный ветер, ни бури – они все так же безжалостно разрезали волны, стремясь к невидимой цели…
Перед моим внутренним взором кипело сражение: корабли с драконом на стягах и парусах – драконом?! – схватывались с другими, поменьше, у которых на носу красовались морды морских чудовищ, и море вокруг сияло мертвенно-синими огнями, такими же, как нынешней ночью… Никто не мог одержать верх, и наконец флотилии разошлись, и было заключено перемирие, и Арр-Аста сделалась свободной, а с нею вместе Тальви – бывшие северные земли Адмара, едва только завоеванные и тут же утерянные.
Мне показалось, я увидел знакомые лица, но это, наверно, было всего лишь мое воображение.
– От северных морских ведьм добра не жди… – выдохнула Данна Ара и опустила руку.
Я едва успел подхватить старую женщину и усадил возле очага – она совсем обессилела.
– О чем ты, шодэ?
– Шади, – сварливо ответила она. – Я никогда не была замужем, крылатый!
– Меня Вейришем зовут, – зачем-то сказал я.
– Неважно… – старуха жестом попросила подать ей кувшин, и я принес.
В нем была явно не вода… Ничего, главное, взгляд Данна Ары прояснился, и она уставилась на меня.
– Почему так долго тянул? – требовательно спросила она. – Почему раньше не пришел?
– Я знать не знал, что на мне проклятие!
– Тоже мне, оправдание… – скривилась старуха и хлебнула еще вина. – Больше тридцати лет, Вейриш-шодан, я ждала, когда же ты соизволишь явиться… Я тебя помню еще младенцем, помню, как ты учился летать…
– Сколько же тебе лет, шади? – опешил я.
– Невежливо спрашивать о таком женщину, да еще незамужнюю, – отрезала она. – Но так и быть, отвечу: много, шодан. Больше, чем этому юному дурачку Уммалю. Если я скажу, что когда-то отвешивала подзатыльники его дедушке, чтобы не баловался, ты поверишь?
Я кивнул. Отчего бы не поверить?
– Может, ты и моих родителей знала?
– Не знала. Видела издалека, а это, согласись, разные вещи. Надеюсь, они живы, и с ними все хорошо?
– Неплохо, шади, – ответил я. – Правда, последний раз я встречался с ними полвека назад, когда им взбрело в голову навестить эти края, но, думаю, ничего не изменилось. Они перебрались западнее, туда, где поменьше людей.
– И туда доберутся рано или поздно, – предрекла она.
– Конечно. Но сколько-то лет в запасе есть. А там уж приспособятся, как дядя, – я невольно улыбнулся, – и я сам.
– Если их тоже не настигнет проклятие.
– Может, объяснишь, что это, откуда оно взялось? Прошу тебя, шади! Не предлагаю тебе ни золота, ни других сокровищ, – проговорил я по наитию, – но если могу чем-то помочь – мои крылья к твоим услугам…
– В мои годы мне уже ничего не нужно, Вейриш-шодан, – ответила старуха, подумала и вдруг озорно улыбнулась: – Ну разве что я попрошу прокатить меня разочек! Ночью, чтобы никто не увидел, а? Всю жизнь мечтаю взглянуть на море из поднебесья, да не могу…
– Это легко устроить, – кивнул я. – Ты только расскажи о проклятии, шади! Откуда оно вдруг появилось, что с ним делать? Ты ведь знаешь, верно?
– Нет, не знаю, – отрезала она. – Я его вижу, но бороться с ним изволь сам, Вейриш-шодан. Или пускай твоя северная ведьма потрудится, а я колдовать не умею.
– Тогда хотя бы объясни, что видишь!
– Рыбацкую сеть, – ответила старуха. – Странную сеть. Где-то она совсем дырявая, а возле тебя просветы совсем небольшие. Но это
