правую сторону от прихожей. Запомните или вам записать?
— Запомню, мисс Мартиндейл.
Мисс Мартиндейл удалилась обратно в свое святилище.
Эдна Брент пошарила под стулом и вытащила довольно безвкусного вида туфлю с отломанным каблуком-шпилькой.
— Ну как я теперь пойду домой? — простонала она.
— Перестань ныть, придумаем что-нибудь, — ответила одна из девушек, снова принимаясь печатать.
Эдна вздохнула и вставила в машинку чистую страницу. «Им овладело жгучее желание. Дрожащими пальцами он сорвал легкий шелк с ее грудей и повлек ее к мыльнице».
— Вот кляча, — обругала себя Эдна и потянулась за резинкой.
Шейла взяла сумочку и вышла.
Вильямов Полумесяц являл собой плод фантазии викторианского строителя восьмидесятых годов прошлого века. Дома, каждый с отдельным участком, были выстроены двойным полукругом, напоминая молодую луну. Человеку непосвященному такое расположение доставляло немало трудностей: те, кто приходил с наружной стороны, не могли отыскать начало, а те, кто попадал на внутреннюю сторону, ломали голову, куда подевалась вторая половина. Дома на этой улице стояли аккуратные, чистенькие, с изящными балкончиками, и вопиюще респектабельные. Новые веяния их почти не коснулись — по крайней мере снаружи. Только в кухнях и ванных появились кое-какие нововведения.
Дом номер девятнадцать не выделялся ничем особенным. Аккуратные занавески, начищенная до блеска дверная ручка. Дорожка, ведущая к крыльцу, была, как положено, с двух сторон обсажена шиповником.
Шейла открыла калитку, подошла к дверям и позвонила. Никто не ответил, и, подождав пару минут, она, как и было велено повернула ручку и вошла. Дверь, ведущая из крохотной прихожей направо, оказалась распахнутой настежь. Постучав и не получив ответа, Шейла шагнула вперед. Она попала в самую обыкновенную комнату, довольно уютную, хотя, по современным понятиям, чересчур заставленную мебелью. Единственное, что сразу бросалось в глаза, — это обилие часов: в углу тикали старинные напольные часы, на каминной полке стояли часы дрезденского фарфора, на столе — серебряные, на этажерке возле камина — изящные золотые часики, а на тумбочке у стола — дорожные часы в потертом кожаном футляре, на котором полустертыми золотыми буквами было написано: «РОЗМАРИ».
Шейла с удивлением уставилась на серебряные часы: на них было около десяти минут пятого. Бросив взгляд на каминную полку, она убедилась, что и там часы показывают то же самое.
Шейла вздрогнула, потому что сверху раздалось шипение и хрип. На стене из резных деревянных часов выскочила кукушка и трижды отчетливо и громко проговорила: «Ку-ку. Ку-ку. Ку-ку». Звук был резкий, почти зловещий. Кукушка спряталась, и дверца за нею со стуком захлопнулась.
Шейла усмехнулась и подошла к дивану. И тут, вздрогнув, отшатнулась и замерла.
На полу лежал труп мужчины. Его полуприкрытые глаза ничего не выражали. На груди по серому костюму расплылось темное пятно. Шейла машинально нагнулась. Коснулась щеки — холодная, ладони — тоже. Дотронулась до мокрого пятна и в ужасе отдернула руку.
В этот момент снаружи хлопнула калитка, и Шейла инстинктивно повернулась к окну. По дорожке быстрыми шагами шла женщина. Шейла сглотнула комок, в горле пересохло. Она стояла как вкопанная, не в силах ни двинуться, ни закричать и тупо смотрела перед собой.
Дверь отворилась, и в комнату вошла высокая пожилая женщина с хозяйственной сумкой в руке. Ее седые волнистые волосы были зачесаны назад, большие красивые голубые глаза смотрели сквозь Шейлу, не замечая.
Шейла попыталась заговорить, но у нее лишь вырвался судорожный писк. Голубые глаза обратились к ней, и женщина резко спросила:
— Кто здесь?
— Я… я… — Шейла запнулась, и женщина стремительно пошла в ее сторону. И тут Шейла закричала:
— Стойте! Там оно… он… Не наступите! Он мертвый!..
Глава 1
Рассказывает Колин Овн
Выражаясь языком полицейского протокола, девятого сентября в четырнадцать пятьдесят девять я шел по Вильямову Полумесяцу в западном направлении. Я впервые попал на Вильямов Полумесяц, и, честно говоря, он здорово меня озадачил.
Я проверял одно свое предположение, и чем больше убеждался в его полной несостоятельности, тем настырнее за него цеплялся. Такой уж у меня характер.
Я искал дом номер шестьдесят один, но он как сквозь землю провалился. Я добросовестно прошагал от первого дома до тридцать пятого, но здесь, похоже, Вильямов Полумесяц и заканчивался. Путь мне преградила широкая улица под названием Олбанская дорога. Я повернул обратно. С северной стороны домов вообще не было, только стена. За нею высились современные многоэтажки, вход в которые явно находился на другой улице. Это мне тоже не подходило.
Я на ходу проверял номера домов: 24, 23, 22, 21, «Приют Дианы» (надо думать, номер 20; на воротах сидит и умывается рыжий кот), 19…
Вдруг дверь дома номер девятнадцать распахнулась, оттуда выскочила какая-то девица и со скоростью снаряда понеслась по дорожке. Сходство со снарядом увеличивалось еще и тем, что она непрерывно визжала на высокой, пронзительной, почти нечеловеческой ноге. Выскочив из калитки, она врезалась в меня, да с такой силой, что я чуть было не слетел с тротуара. И не просто врезалась, но еще и вцепилась отчаянной мертвой хваткой.
— Тише, — сказал я, поймав равновесие, и слегка встряхнул ее. — Ну тише же.
Девица утихла. От меня, правда, не отцепилась, но орать прекратила. Вместо этого стала глотать воздух, давясь и всхлипывая.
Не могу похвастать, что с блеском вышел из положения. Сперва я поинтересовался, не случилось ли чего.
Поняв, что в такой форме вопрос, мягко говоря, неуместен, я поправился:
— Что случилось?
Девушка перевела дыхание.
— Там! — Она указывала себе за спину.
— Ну?
— Человек… на полу… мертвый… А она на него чуть не наступила…
— Кто? Почему?
— Понимаете, она слепая… А он весь в крови. — Она посмотрела вниз и отпустила меня. — И я тоже… тоже вся в крови.
— Действительно, — подтвердил я, глядя на свой испачканный рукав. — Да и я теперь весь в крови. — Я указал на пятно, пытаясь сообразить, что к чему. — Вы лучше показали бы мне, что там такое.
Но ее затрясло от одной только этой мысли:
— Нет! Нет!.. Не пойду, ни за что!
— Ну хорошо, хорошо.
Я поискал глазами, где бы устроить ошалевшую от страха девицу, но ничего подходящего не нашел. Тогда я осторожно усадил ее прямо на тротуар, прислонив к железной ограде.
— Посидите здесь, пока я не вернусь. Я ненадолго. Ничего не бойтесь. Если почувствуете себя плохо, наклонитесь и положите голову на колени.
— Мне… мне уже лучше.
Голос ее прозвучал не слишком убедительно, но я не стал вдаваться в подробности. Ободряюще потрепав ее по плечу, я зашагал по дорожке.
Войдя в прихожую, я заглянул налево, но там оказалась
