которого внезапно лопнула струна, все свои партии вынужден был играть на трех струнах. Кастрированный инструмент звучал довольно скверно, поэтому его пустили через хорус и развели по каналам. Размазанный бас стал почти солирующим инструментом, а вязь двух гитар создала особый, «модный» звук.
Действительно, весь альбом отличался современным, даже по нынешним меркам, саундом. Непросто поверить, но в те времена группа из запредельного Магадана имела самое необычное, самое хрустальное звучание в отечественном роке. С точки зрения культуры звукоизвлечения «Миссия» достигла уровня европейской клубной команды. «Предположим, мы играем новую му... зы... ку», — шепчет Вяткин в финале композиции «Что дальше?»
...Стремление к совершенству по-прежнему оставалось главным стимулом в их творчестве. В своих композициях они научились не только останавливать время и расширять горизонты, но и играть так, словно вся предшествовавшая музыка была лишь холодным арифметическим действием. По словам Вяткина, они «начали ощущать какую-то божественность своей миссии».
После московской сессии эксперименты со звуком продолжились, воплотившись, в частности, в отличный и резкий боевик «Целуй меня в задницу». Он стал украшением записанного спустя полтора года в Москве альбома «Kainogono», вскоре вышедшего на виниловой пластинке. Но к этому времени внутри группы начали возникать серьезные трещины.
Причинами конфликтов стали не столько особенности характеров или музыкальных вкусов, сколько мировоззренческие различия. Волков начал продюсировать молодую группу «Федорино горе» и все чаще пропадал в строящемся на окраине Магадана православном монастыре. Теперь на репетициях частенько возникали ситуации, когда Олег заявлял, что петь или играть какую-нибудь фразу ему мешают религиозные убеждения.
«Состояние неудовлетворенности от того, что мы стараемся делать что-то лучше, а у нас получается хуже, начинало просто убивать», — вспоминает Вяткин.
Вдобавок ко всему Коля Брославский серьезно увлекся религией и перебрался в кришнаитский ашрам. Однажды он ушел из группы насовсем. По слухам, бывший гитарист «Миссии» посетил Индию и вернулся оттуда уже в сане «вторичнорожденного», потеряв свое прежнее имя.
Чувствуя отсутствие всякого движения, Вяткин уезжает в Барнаул, где некоторое время работает ди-джеем. В конце 1990-х Вяткин и Иванов перебираются в Москву и записывают новый альбом «Складно и ладно».
Ник Рок-н-Ролл + Лолита. Московские каникулы (1990)
сторона A
Печальный уличный блюз
Город на крови (Украли праздник)
Улялюм
сторона B
Хабаровские дни
Филька-Шкворень
Дежурный по небу
Методист
Веселись, старуха
Зная историю запутанной и нелегкой судьбы Ника Рок-н-Ролла, можно прийти к выводу, что этот альбом готовился более десяти лет. Николай Кунцевич — он же Ник Рок-н-Ролл — начал петь в рок-группе в неполные семнадцать лет. Воспитываясь в интеллигентной семье (отец — профессор, мать — мультипереводчица), он в шестнадцать лет сталкивается со взрослой жизнью. Дело было в Оренбурге в конце 1970-х. Его первая команда называлась «Мазохист», и именно в ее недрах была рождена песня «Методист» — резкий и диковатый ритм-энд-блюз: «Я бежал от сексуальной революции / От любви я спрятался в подвале / Но ты шла по оголенным проводам / И я понял, что люблю тебя».
Судя по всему, в «Мазохисте» сознательно культивировалась установка на саморазрушение. На улице это были типичные хулиганы: много палева и бухла, заточенные перочинные ножики и ржавые бритвы, разбитые витрины, подпаленные флэты, драки на танцплощадках, столкновения с милицией. Непонятно, как по музыке, но по образу жизни это был явный панк, причем с криминальным оттенком. «Находясь в экстремальных ситуациях, я ощущал себя здоровым человеком, — откровенничал впоследствии Ник. — Настоящий рок-н-ролл — это герой. Именно через ад можно увидеть рай и попасть в него».
Как несложно предположить, просуществовал «Мазохист» совсем недолго. Вскоре одного из музыкантов посадили в тюрьму, кто-то вскрыл себе вены. Все закончилось тем, чем и должно было закончиться: группа распалась.
...В очередной раз разругавшись с отчимом, Ник уехал из города и поступил в Челябинский институт культуры. Там он знакомится с поэзией Верлена и Вийона, а на студенческих вечерах читает стихотворение Эдгара По «Улялюм» (в переводе Жуковского). Спустя годы это «трепетанье вулканов» превратилось в интерпретации Ника из шедевра черного романтизма в сверхтяжелый мистический блюз, сопровождаемый жуткими звуками обезумевшей гармошки: «Здесь могила моей Улялюм, здесь могила твоей Улялюм...»
В Челябинске Ник учился на режиссера массовых праздников. В этом очаге культуры он со своим отрицательным обаянием, демонической внешностью и уличными манерами выглядел существом инородным. Если бы его преподаватели увидели, какие «массовые праздники» устраивает их любимый студент спустя несколько лет, им, скорее всего, стало бы страшно. Интересно, что в институте у Ника были сплошные пятерки — пока не надоело...
Недоучившись, Ник переезжает с семьей в Симферополь. Группа «Второй эшелон» представляла собой нечто среднее между Sweet и Sex Pistols, по крайней мере по энергетике. К 1987 году в их репертуаре появляется написанный еще в Оренбурге «Город на крови» — не менее душераздирающая, чем «Методист», композиция. С монотонным гитарным рефреном, нездешней агрессивностью, матом и кучей отчаянных лозунгов разуверившегося в справедливости человека: «Бога больше нет!.. Весь мир тюрьма!.. Вы украли праздник!.. Праздник!»
Вместе с никому еще не известным Летовым Ник пытается сыграть на Подольском фестивале, но — безуспешно. Их час тогда не пробил. «Панк-рок у нас надо играть в крысиных норах», — говорил в те времена Ник. В Симферополе «Второй эшелон» рискнул пару раз вылезти из норы, следствием чего стало появление в газете «Крымский комсомолец» разгромной статьи «За ширмой фирмы». В ней Нику припомнили и скандальные концерты «Второго эшелона», и его московские выступления в составе «Чуда-юда». Для убедительности Нику «пришили» сутенерство и пропаганду фашизма. Это уже было серьезно. Вскоре последовал арест, обвинение в антисоветской деятельности, спецпсихушка, судебная экспертиза. И допросы, допросы, допросы.
Весной 1988 года следователь закрыл дело за отсутствием состава преступления. Еще через несколько месяцев кочевник Ник уезжает в Сибирь. Вначале в Тюмень, затем — во Владивосток. Там он организует группу «Коба», с которой выступает в Хабаровске на II дальневосточном фестивале. После этой поездки вместе с гитаристом Толиком Погадаевым (позднее — «Бунт зерен») Ник сочиняет антисоветский эстрадный хит «Веселись, старуха», а вслед за ним — смертоносный номер «Хабаровские дни». Музыка лидер-гитариста «Кобы» Саньки Златозуба, слова Ника: «За канализационной околицей, в городе, что помойная яма / Повстречался я с одной блядью, ставившей мне свои капканы...»
«Что такое рок-н-ролл? — говорил Ник в то время. — Это поэзия на уровне третьего класса и философия, взятая из пятых рук. Это музыка. Это чушь собачья». Правда, несмотря на подобные высказывания, «Коба» не чуралась использовать некоторые приемы из
