далёкий горизонт, пока их владельцы молчали и не осмеливались посмотреть друг на друга ещё один раз. Женские руки, лежащие на руле, то сжимали, то разжимали его, одна из мужских рук нерешительно нащупала ручку дверцы и взялась за неё. Два влюблённых, два сумасшедших, потерявшихся в мире человека. Безумие разделилось на двоих и заразило каждого по-своему.
Яркая молния вспорола небо, и мир сотрясся от очередного грома.
* * *
Влада долго, слишком долго смотрела на весь этот цирк.
Сначала боль в ноге была терпимой, и расчёт шёл на то, что, скорее всего, Влада потеряет сознание на заднем сидении, но организм как назло не желал покидать мир – хоть бы на время, чтобы не слышать этих двоих! Но чем дольше Катя с Женей выясняли меж друг другом отношения, тем ярче становилась боль и тем сильнее хотелось убраться отсюда как можно дальше. За прошедший день Влада испытала огромный спектр эмоций: от сожаления, что осталась в живых, до жажды этой самой жизни. Но именно сейчас она больше всего пожалела о том, что её спасли двое чокнутых безумцев, которые, судя по всему, друг друга терпеть не могут. Их глаза застилала такая толстая пелена, что они даже не видели очевидного – внедорожник не отъехал от Чистилища и на два километра, а уже встал. Один огромный автомобиль на абсолютно пустой дороге – идеальная мишень для желающих пострелять. И эта мысль, это чувство вывешенного в тире мышонка разгрызало Владу изнутри. Слишком открытая местность…а эти двое ничего не замечают! Ругаются так, будто женаты двадцать лет и собираются прожить друг с другом столько же исключительно потому, что не видят других путей.
Да, она попыталась утихомирить их, но в ответ услышала общее «ЗАТКНИСЬ!» Общее «ЗАТКНИСЬ!» от двух сумасшедших. И что ей оставалось делать? Наплевать на них, выйти из машины и брести по шоссе одной, с раненой ногой? Или попытаться самой сесть за руль, а остальных связать и кинуть в багажник – мол, пусть разбираются там, кто должен учиться быть мужчиной, а кто – женщиной? Поэтому Влада и замолчала, зная, что других вариантов нет. Секунда проходила за секундой, минута догоняла минуту, шум падающих на машину капель то ослабевал, то вновь усиливался, а вот боль никуда не исчезала. И именно нарастающая боль заставила Владу собраться с силами и решить, наконец, взять ситуацию под свой контроль. Плевать, что скажут эти двое! Она не собирается умирать из-за их тараканов в голове, а если и умрёт, то лично встретит их в аду!
Катя будто услышала её мысли и…прониклась что ли? А может, ей просто надоела эта болтовня, поэтому она и сказала, нет – приказала Жене убираться вон.
Замер он, замерла и Влада.
Убирайся, пожалуйста. Вам двоим просто противопоказано быть вместе! Вы не только себя сгубите, но и меня, и всех остальных, кому не повезёт оказаться рядом с вами.
Влада сидела за Женей и смотрела прямо ему в шею, невольно вспомнив, как точно так же, чуть больше месяца назад, сидела на заднем сидении такси, которое везло их с Ромой к нему домой. В ту ночь в машине тоже находились трое, и Влада также была среди них. Только она и выжила – благодаря силе воли, умещённой в хрупком женском теле. Авария забрала жизнь Ромы, жизнь водителя, но не её. Почему-то её смерть решила не трогать…точно так же, как светлячки решили не трогать конкретных жителей Петербурга. Светлячки… Влада ни разу о них не вспоминала в стенах Чистилища, хотя сама, собственными глазами видела одного из них на заправке, к которой добралась после аварии. И Джонни про них рассказывал. Господи, Джонни… Он тоже затерялся где-то в недрах памяти и только сейчас всплыл наружу. Сколько они пробыли вместе? День? Два? А что случилось потом? Как быстро голубые глаза Джонни успели превратится в светло-зелёные глаза Алёны?
Женя взялся за ручку, но ещё не решился открыть дверцу. Влада слышала, как тяжело дышит он, как тяжело дышит Катя, как тяжело дышит она сама. Почему-то именно сейчас, в моменты, когда из её тела мерно вытекала кровь, память начала выкидывать наружу всё: важное и неважное, – подсвечивая каждый образ ярким светом.
Вместо того, чтобы думать о Жене, который ещё несколько секунд назад должен был выйти из машины, Влада вспомнила Джонни, его рассказ и заправку.
Чёртову ячейку под номером 19.
Она умирала; воспоминания о тёмном коридоре до сих пор не утратили своей яркости. В ту ночь Влада потеряла очень, очень много крови – по ощущениям, больше, чем может уместиться в человеке. Она совершила подвиг, который видела лишь смерть, всё время пытающаяся схватить её покрепче. Горящая машина, пустое шоссе, отражение лунного света от поверхности асфальта, затем – пустая (не считая трупов) автозаправка, магазин с жужжащими лампами и шкафчик с ячейками, одна из которых никак не хотела открываться. Влада сражалась – сражалась до последнего! – но всё равно проиграла и…сдалась, да, сдалась. Это правда. Она помнила, как сползла на пол и медленно закрыла глаза, прощаясь с миром в безмолвном молчании. И наверняка бы погибла, если б не Джонни.
Он нашёл её.
И спас.
Каким бы сильным ни был человек, один он вряд ли выстоит под гнётом судьбы. Джонни – этот здоровенный мужчина с невероятно притягательной улыбкой – вытащил Владу из лап смерти и исчез. Она даже не задумывалась, попал ли он в Чистилище или нет. Он просто появился в её жизни, выполнил свою функцию (спас жизнь) и пропал неведомо куда. Мама Влады всегда верила в судьбу и привила подобную веру дочке – мол, всё, что происходит, уже предопределенно, а мы своими глупыми поступками лишь направляем жизнь по одному из заготовленных сценариев.
Выходит, всё и вправду было предопределенно.
– Если ты сейчас же не выйдешь, я лично выпну тебя из машины. За твои слова.
Влада взглянула на Катю, на Женю, увидела, как напряглась его рука, чтобы открыть дверцу, и именно в это мгновение поняла, что вот он, шанс изменить ход событий, один из ключевых. Она с силой вцепилась в Женю – слишком сильно для умирающей девушки, – прижала его к сидению, наблюдая, как стекают капли по его шее. Поднесла губы прямо к уху и затараторила:
– Никуда не уходи, оставайся здесь, не слушай её, не слушай себя. Мы сейчас… – Она столкнулась со взглядом Кати (она смотрит на меня так, будто я его раздеваю) и тут же отпрянула от переднего сидения, но продолжала держать руки на плечах Жени. На всякий случай. Она, конечно, не удержит его, если он
