Тохта перечитал написанное и довольно потер лапы: дело шло на лад!
Дарин и Гингема, меж тем, обсуждали список ингредиентов и разговаривали вполголоса.
– Тохта боится, – тихо пояснил Дарин. – Вы не думайте, он не трус, кобольды вообще мало чего боятся. Он мне о своих предках рассказал – жуткие вещи эти головорезы творили! Ну, все, конечно, давно было, когда людям приходилось отвоевывать себе место под солнцем, сражаться с троллями, с гномами, с гоблинами. Но вот драконов кобольды до сих пор боятся, и сопротивляться этому страху не могут. Так что…
– Понимаю, – отозвалась Гингема, поглядывая на Тохту, примостившегося возле журнального столика. – К чужим страхам следует относиться с уважением: мы же не знаем, что за ними стоит? Но ведь Тохте очень скоро придется делать выбор: или он рискнет своей жизнью и поможет вызвать драконов или амулет с большой вероятностью окажется у фей и тогда весь его мир может рухнуть, – она перевела взгляд на Дарина. – А ты сам-то как? Не боишься?
Тот пожал плечами, и Гингема усмехнулась.
– Понятно. Самая опасная иллюзия юности – вера в собственное бессмертие. Умом-то, конечно, понимаешь, что можешь умереть, а все равно, в глубине души не веришь в собственную смерть. И на какие же глупые и опасные поступки иной раз толкает людей эта иллюзия! – она покачала головой. – А старость тебе, разумеется, кажется чем-то страшно далеким, тем, что наступит лет этак через двести, если вообще наступит?
Дарин подумал.
– Честно говоря, да, – признался он. – То есть, я, конечно, понимаю, что почти каждый до старости и умирает, окруженный толпой рыдающих родственников, но…
– Ну, ну, – перебила его Гингема. – Нет, не нужно этого!
– Что “нет”?
– Это я про толпу родственников, – пояснила она, сняла очки и задумчиво покусала дужку. – Не надо толпы. Вообще никого не надо.
Гингема надолго замолчала, Дарин терпеливо ждал, поглядывая на нее.
– Умирать нужно в одиночку, – наконец, проговорила она негромко, как о чем-то давно обдуманном и решенном. – Понимаешь? Одному. Чтобы никто не мешал. Не бубнил всякие глупости под ухом. Не орал от страха. Не давал идиотских советов. Не рыдал. Чтобы никто не отвлекал от…
Гингема на мгновение задумалась, подбирая слово.
– От перехода.
Дарин сдвинул брови, размышляя. Сказанное Гингемой невольно заставило его задуматься о том, о чем он никогда в жизни еще не думал.
– Чтобы в такой момент был только ты и тот, кому ты скажешь: “На этом я поставил точку, и вышел, с Богом, из игры”, – она помолчала, потом вздохнула и надела очки: – Продолжим. Что там у нас дальше из ингредиентов? Давай-ка дочитаем, подумаем, где все это достать, а потом я займусь зельеварением, а ты…
– Чем?! – испуганно спросил Дарин, отвлекаясь от своих мыслей. – Зельеварением?!
Воображение тут же нарисовало ему Гингему в удивительно подходящей для нее обстановке: среди кипящих котлов, охапок сушеных трав, склянок, в компании черного кота и летучих мышей.
– Сварю борщ, – кратко пояснила Гингема. – Тохта, ты есть хочешь?
Кобольд оглянулся.
– А? – рассеянно спросил он. – Есть?
И не ответив, снова склонился над листом бумаги – вот как писательством увлекся.
Гингема вздохнула.
– Ну, Бог с ним. Следующее, что нам нужно достать, это морская соль. Этого-то добра навалом в любом парфюмерном магазине. Это хорошо, но сажа? Похоже, что визита в лавку магических товаров нам не миновать!
– Зато просто, – встрял Дарин. – Пошел – да купил!
– Посмотрим… еще меня лично серебряные ножницы в тупик ставят. Где их взять – непонятно!
– Да, засада, – помрачнел он.
– А вот паниковать раньше времени не надо, – строго остановила его Гингема. – Следующее: «земля с перекрестка»… ну, это несложно. На центральных улицах нам, конечно, вряд ли городские власти позволят ломать асфальт, чтоб земли наковырять, так что придется заехать в какой-нибудь микрорайон поблизости. Последний ингредиент…гм…гм… – тут она словно поперхнулась. – Знаешь, по-моему, уже можно начинать паниковать. Пора!
… Накануне утром Крынкин проснулся ни свет ни заря, хоть и лег вчера за полночь: все читал книжку и вызубрил про кобольдов все наизусть. Потом лег в постель и долго ворочался, все не мог заснуть. Да и до сна ли, когда тут такое! Но, однако, заснул, а когда проснулся, то настроение у Крынкина было совсем, как в детстве: когда просыпаешься ранним солнечным утром и вспоминаешь, что сегодня – первый день каникул, все лето впереди, а осень так далеко, что и думать о ней не стоит.
Крынкин вскочил с постели и сразу же взгляд его упал на книгу, что лежала на столе, раскрытая посередине. Кобольд, кобольд! Вот это да!
Крынкин не хотел его поймать или, боже упаси, убить. Зачем? Хотелось только глянуть одним глазочком, чтобы убедиться, что это и взаправду кобольд, самое настоящее сказочное существо и что оно существует на белом свете. Потому что, если есть кобольды, отчего бы не быть и Несси?! Не то, чтобы Крынкин сомневался в ее существовании, но убедиться лишний раз не мешало.
И с такими мыслями Крынкин отправился на кухню, где торопливо пожарил яичницу с докторской колбасой и пошел завтракать на балкон. Балкон у него был тесный, еле-еле удалось втиснуть крошечный столик и табуретку, но Крынкин любил там сидеть вечерами, попивать чаек, смотреть на тихий двор, слушать, как шумят тополя и размышлять о Несси – как-то ей там, в далекой Шотландии? Но сегодня о Несси думать было некогда. Он быстро ел завтрак, запивая его крепким сладким чаем, рассеянно смотрел на верхушки тополей, на детскую площадку, где возились в песочнице малыши, и напряженно соображал: как бы увидеть кобольда?
Доел яичницу, вымазал тарелку куском свежего белого хлеба, испеченного в смену тестомеса Варвары и вдруг замер. А ведь Варвара-то что говорила?! Что видела чудовище… да не чудовище, кобольда она видела, настоящего кобольда, с крысой в зубах. С крысой, вот то-то! И в книжке написано – питаются кобольды кроликами и крысами!
Крынкин отправил кусок хлеба в рот. Стало быть, крысу нужно раздобыть и приманить на нее кобольда. А как он за крысой выскочит, тут и разглядеть получше.
Крынкин повеселел, отнес тарелку в мойку, мыть не стал, не до того сейчас, и покатил в зоомагазин.
Зоомагазин, куда он направлялся, находился возле вокзала на тенистом зеленом бульваре, рядом с трамвайными путями, и занимал первый этаж пятиэтажного желтого дома «сталинской» постройки.
Горожане зоомагазин любили самой нежной любовью: был он тут с незапамятных времен и не одно поколение детворы бегало сюда покупать аквариумных рыбок, белых мышей и корм для попугаев. Да и просто так зайти было интересно: поглазеть на пестрых диковинных рыб в огромных кубах-аквариумах, подивиться на черепах, что медленно ползали за стеклом, посмотреть на забавных морских свинок и хомячков. От веселого птичьего щебета звенело в ушах и продавцы с покупателями разговаривали, перекрикивая канареек и щеглов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
