- Доктор Макдескью, вы не поняли самого главного. У вас нет другого выбора, кроме как исполнить мою просьбу. Если подобные устройства могут быть вмонтированы в мое тело, то с тем же успехом они могут быть имплантированы и в тело человека. Тенденция к продлению человеческой жизни путем установки протезов органов уже имеется. А устройств, превосходящих те, что я создал или создаю, просто не существует.
Дело обстоит таким образом, что я контролирую все патенты через фирму «Фейнголд и Чарни». Мы вполне способны сами заняться этим бизнесом и разработать такие типы протезных устройств, что это может кончиться получением людей со многими свойствами роботов. В этом случае пострадает ваш бизнес.
Если, однако, вы прооперируете меня сейчас и согласитесь делать это на сходных условиях и в будущем, вы получите разрешение на использование патентов и станете контролировать технологию как роботов, так и протезирования людей. Разумеется, исходное разрешение не будет выдано до тех пор, пока первая операция не будет успешно проведена и не пройдет достаточно времени для подтверждения того, что она действительно оказалась успешной.
Эндрю почти не чувствовал запретительных импульсов первого закона в ответ на те жесткие условия, в которые он ставил человека. Он научился понимать, что то, что первоначально похоже на жестокость, со временем может обернуться добротой.
Макдескью был ошеломлен.
- Я не могу сам решать подобные вопросы, - сказал он. - Решение должны вынести несколько человек, а на это потребуется время.
- Я могу подождать разумное время, - сказал Эндрю, - но только разумное время. - И он с удовлетворением подумал, что сам Пол не провел бы дела лучше.
16
На обсуждение ушло разумное время, и операция оказалась успешной.
- Я сильно возражал против операции, Эндрю, - сказал Макдескью, - но не по тем причинам, что могли прийти тебе в голову. Я бы ничуть не был против, если бы ее проводили на ком-то другом. Мне было страшно рисковать твоим позитронным мозгом. Теперь, когда твои позитронные схемы взаимодействуют с искусственными нервами, может оказаться трудным спасти твой мозг в целости, если с телом что-то случится.
- Я полностью доверял умению персонала «Ю. С. Роботс», - ответил Эндрю. - И теперь я могу есть.
- Да, ты можешь пить оливковое масло. Как мы тебе объясняли, это будет означать периодическую очистку камеры сгорания. По-моему, достаточно неприятная процедура.
- Возможно. Если бы я не собирался пойти еще дальше. Вполне осуществима и самоочистка. Практически я уже работаю над устройством, которое будет перерабатывать твердую пищу, содержащую несгораемые фракции - неперевариваемые, если можно так сказать, и которые будет необходимо удалять.
- Тогда тебе придется предусмотреть анус.
- Да, его эквивалент.
- И что еще, Эндрю.
- Все остальное.
- И половые органы?
- Только если он мне потребуются. Мое тело - это холст, на котором я намерен нарисовать...
Макдескью ждал окончания предложения, и когда ему показалось, что его не будет, закончил сам:
- Человека?
- Посмотрим, - сказал Эндрю.
- Все это мелкие амбиции, Эндрю, - сказал Макдескью. - Ты лучше, чем человек. Ты начал спускаться вниз с того момента, как выбрал органику.
- Мой мозг не пострадал.
- Нет. В этом я могу тебя заверить. Но послушай, Эндрю, весь прорыв в производстве протезных устройств, который сделали возможным твои патенты, связан в сознании людей с
твоим именем. Ты - признанный изобретатель, которому оказывают почести такому, какой ты есть. Для чего же продолжать игру со своим телом? Эндрю промолчал.
Дошла очередь и до почестей. Он стал членом нескольких научных обществ, включая и то, что было посвящено основанной им науке, названной им робобиологией, но которая позднее была переименована в протезологию.
В стопятидесятилетнюю годовщину создания Эндрю в его честь был устроен обед в здании «Ю. С. Роботс». И если Эндрю и усмотрел в этом парадокс, то не высказал его.
Пенсионер Элвин Макдескью специально приехал, чтобы занять место председателя. Ему было девяносто четыре года, и он был жив лишь потому, что имел протезирующие устройства, выполнявшие, кроме всего прочего, функции печени и почек. Венцом обеда стал момент, когда Макдескью, после короткой и эмоциональной речи, поднял бокал и провозгласил тост «за 150-летнего робота».
К этому времени сухожилия на лице Эндрю были переделаны так, что он уже был способен выражать определенные эмоции, но в течение всей церемонии он просидел в мрачной неподвижности. Ему не нравилось быть стопятидесятилетним роботом.
17
Пришло время, когда протезология вынудила Эндрю улететь с Земли. За десятилетия, прошедшие после празднования его юбилея, Луна стала миром, во всех отношениях, кроме силы тяжести, более похожим на Землю, чем сама Земля, а ее подземные города были довольно плотно заселены.
Протезирующие устройства там должны были работать при меньшей гравитации, и Эндрю провел на Луне пять лет, работая с местными протезологами над необходимыми адаптациями. В свободное от работы время он бродил среди роботов, каждый из которых относился к нему с тем же подобострастием, что и к людям.
Он вернулся на Землю, где по сравнению с Луной были тишь и гладь, и посетил контору «Фейнголд и Чарни» чтобы дать знать о своем возвращении.
Нынешний глава фирмы, Саймон де Лонг, был удивлен.
- Нам сообщили, - сказал он, - что ты возвращаешься, Эндрю (он едва не сказал «мистер Мартин»), но мы не ждали тебя раньше следующей недели.
- Я стал раздражительным, - резко произнес Эндрю. Ему не терпелось высказаться. -На Луне, Саймон, я возглавлял исследовательскую группу из двадцати ученых. Людей, разумеется. Я отдавал распоряжения, с которыми никто не спорил. Роботы на Луне считались со мной так же, как если бы я был человеком. Почему же, в таком случае, я не человек?
В глазах де Лонга появилась настороженность.
- Мой дорогой Эндрю, - сказал он, - ты мне только что рассказал, что и люди, и роботы относились к тебе, как к человеку. Следовательно, ты и есть человек de facto.
- Быть человеком de facto недостаточно. Я хочу, чтобы со мной не только обращались как с человеком, но и законно признали таковым. Я хочу быть человеком de jure.
- Теперь это уже другой вопрос, - сказал де Лонг. - Здесь мы столкнемся с человеческой предвзятостью и с тем несомненным фактом, что как бы ты ни напоминал человека внешне, ты все же не человек.
- В каком смысле не человек? - спросил Эндрю. - Я имею внешность человека и эквивалентные ему органы. Мои органы практически идентичны некоторым из тех, что имеются у людей в качестве протезов. Я внес такой же большой художественный, литературный и научный вклад в человеческую культуру, как и любой из живущих сейчас людей. Чего же еще можно требовать?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
