рабочих попробуют не подчиниться воле Ротшильдов и Манташевых, пусть крестьянин откажется принести свою подать помещику, он не добьется успеха, потому что заступится за помещиков и заводчиков злая сила — правительство Николая. Произойдет это потому, что царь сам крупный помещик, он сам капиталист, а правительство его — приказчик помещиков и капиталистов. И этот приказчик раздавит необъединенных рабочих! Но без боя с самодержавием нам не жить, без боя нам не увидеть жизни. И этот бой ему придется дать. Кто победит в этом бою? В нем неизбежно победит рабочий класс, лишь только объединится великая сила, лишь только явятся организация, единение и дисциплина. Тогда затрещит самодержавие в руках этой силы и рухнет, и увидит рабочий и крестьянин свет настоящей жизни! Я пью за этот день, товарищи! Вот вам мой новогодний тост!
Грянул аплодисмент.
Рабочий. Здоровье того, кто нам принес эти слова, здоровье товарища...
Канделаки. Не надо называть, не надо...
Сталин. Нет, нет, погоди... Эй, тамада, тост за хозяйку!
Миха. Прошу прощения, наш пир немного необычен, а то мы выпили бы за вас, как полагается, в первую очередь. Да здравствует человек, не оставляющий нас ни в горе, ни в радости! Да здравствует боевая женщина, женщина-товарищ! Да здравствует наша хозяйка!
Невестка. Спасибо за честь.
Все: «Мравалжамиер!»
Порфирий (Сталину). Ты не хотел, чтобы пили за твое здоровье, а мне никто не воспрепятствует выпить... Скажи мне, где был ты раньше? Где ты был, наш пастырь? Они говорили, что батумские рабочие темные, отсталые...
Миха. Штрафую Порфирия! Неподчинение тамаде!
Все: «Неподчинение тамаде!»
Сильвестр. Тише!
Сталин. Будут жертвы... Это знайте... Но нам придется принести их, чтобы не было жертв худших... и больших. Но если кто-нибудь падет в борьбе с тьмой, унижением, бесправием, грабительством, он падет с сознанием, что миллионам людей он помог подняться с тернистого пути, помог трудовому народу, подобно Прометею, разорвать вековые цепи и выйти к солнцу!
Миха. Не хочу отныне после твоих слов умереть в постели! Не хочу!
Сильвестр. Сменяй его!
Смена.
Рабочий. Эх, пастырь наш пастырь! Не рано ли собрались мы сбросить венец с царя?.. Эх, если бы сбылось это!
Сталин. Ты доживешь.
Порфирий. Я верю в это, верю!
Рабочий. Тише! Тише! Силибистро! Порядок!
Сталин. Он скоро упадет. Венец его упадет в прах. Ты это увидишь. А если я доживу, ты выпьешь со мною стакан вина. Согласен?
Рабочий. Согласен!
Сталин (Михе). Дай мне слово, тамада!
Миха. Даю.
Сталин. Товарищи представители рабочих нелегальных социал-демократических кружков... Мы все здесь в сборе?
Канделаки. Все...
Сталин. Итак, я предлагаю вам, собравшимся на эту конференцию, приступить к нашей организации. Организация должна иметь руководящий центр. Нам необходимо мужество, но также необходимы осторожность и большая конспирация, чтобы не погубить дело. В руководящий этот центр должны войти лучшие, надежнейшие, отборнейшие товарищи. Этот центр будет называться комитетом Батумской организации российской социал-демократической рабочей партии и является руководителем нашей начинающейся борьбы. Он будет того направления, о котором я вам уже говорил — он будет ленинского направления.
Аплодисменты.
Называйте имена.
Сильвестр. Тихо, тихо... Наташа, поиграй, запой... и вы запойте...
Миха. Сосо...
Канделаки. Сосо...
Миха. Силибистро...
Рабочий. Канделаки.
Наташа (и некоторые). Мравалжамиер... Мравалжамиер!..
Сильвестр (тихо). Итак, да здравствует батумский комитет и его руководитель, наш дорогой учитель!..
Рабочий. Да здравствует... (Запели.)
Отречемся от старого мира,
Отряхнем его прах с наших ног...
Сильвестр. Тише, тише...
Сталин. Мы сделали сегодня все, что могли, так запоем же... будем пировать и петь Хасан-Бегура...
Все запели «Хасан-Бегура».
Сильвестр. Пришел новый год, он несет нам битвы, и он же несет нам новую жизнь... Ты правду сказал, Порфирий... Он пастырь... и пойдем за ним туда, куда он поведет.
В окне далеко зарево, несколько времени его не замечают и пьют. Потом послышались смутные голоса снаружи...
Наташа. Зарево! Постойте...
Миха. Где-то пожар!..
Рабочий (вбегая). Пожар у Ротшильда!.. (Убегает.)
Невестка. Боже! Пожар!
Канделаки. Где? Где? У Ротшильда?
Послышался конский топот. Во дворе кто-то крикнул: «Пожар!»
Невестка. Растет, растет...
Канделаки. Надо бежать на пожар!
Невестка. Горе! Горе нам!
Миха. Туда надо бежать. Помогать тушить!
Вдали послышался смутно колокол.
Рабочий. Чего его тушить!
Порфирий. Зачем его тушить? Пусть горит кровопийское добро! Туда ему и путь и дорога!
Рабочий. Что плетешь? Без куска хлеба останемся!
Рабочий. Тушить! Бежим помогать...
Рабочий. Да ну его!..
Стук в окно, окно открывают, в окне — голова рабочего.
Рабочий. Пируете, братцы? Вот те с Новым годом, с новым счастьем! Ротшильд, язви его душу, горит! Лесопильный цех! Все слизнет! Народ зовут тушить! (Исчезает.)
Рабочий. Тушить?
Сталин. Товарищи! Слушайте меня: тушить! Тушить, всеми мерами тушить! Слушай, Сильбисро. Сейчас все равно тушить позовут! Но только потребуйте от хозяина вознаграждение...
Рабочие. Тушить!
Конский топот во дворе.
Рабочий (вбегает). Сосо! Приказчик!
Сталин. Легок на помине. Я же говорил. (Уходит внутрь.)
Приказчик. Братцы! Не видите, что ли?! Лесопильный цех на нашем заводе горит! Беда! Беда! Братцы, бросайте все, бегите на завод, помогите!.. Наш же завод горит.
Порфирий. Чем он наш? Горит, да не наш...
Сильвестр. Мы же не пожарные...
Приказчик. Платить директор будет! Платить будет щедрой рукой! Спасайте завод, рабочие!
Сильвестр. Ну что же, бежим, айда!
Убегает, за ним рабочие.
Приказчик (оставшимся). А вы что же, братья! Аль не жалко завода?
Оставшиеся: «Мы — типографские...»
Приказчик. Независимо! Независимо! Платить будет. Платить! До копеечки. Чистоганом. Всех сзывает директор!
Сталин. Платить? Ой ли! По списку?
Приказчик. Икону сниму — по списку!
Оставшиеся: «Ну, люди!» Уходят.
Приказчик. Вот беда! Ай беда! Мать пресвятая! Куда кинуться-то еще? (Убегает.)
Невестка. Ай, ай! Ай! Что же есть-то будем? А! Горе, горе, горе!
Остается один Канделаки. Выходит Сталин в пальто, в башлыке.
Канделаки. Что же ты показался ему?
Сталин. Не беспокойся. Он сейчас от страху ничего не понимает. Он сам себя не узнает в зеркале.
Канделаки. Ты куда, Сосо?
Сталин. На пожар!
Канделаки. Ой, смотри, Сосо, полиция вся будет на пожаре.
Сталин. Ничего они в суматохе не разберут. Идем!
Выходят.
Конец 3-й картины
Картина четвертая
Кабинет кутаисского военного губернатора. Губернатор сидит за столом, читает «Новое время» и, судя по всему, прочитанным недоволен.
Адъютант (входит). Срочная депеша, ваше превосходительство.
