Сохранилась записная книжка М.Горького, в которой имеется такая запись:
"А.П.Чехов.
Дамы "разворачивались" пред ним, изгибались, показывая все свои округлости, делали масленые глазки, прискорбно спрашивали:
- А.П. Отчего вы так грустно пишете о любви?
Покашливая, пощипывая бородку, он отвечал неожиданными вопросами:
- Вы бывали в Миргороде?
- Это - где?
- В Полтавской губернии. Помните Гоголя "Миргород"?
- Ах, значит это не выдумал Гоголь?
- Гоголь никогда ничего не выдумывал.
- А... а "Вий"?
Но, не касаясь "Вия", А.П. пресерьезно рассказывал, что Миргород знаменит своей лужей во всем мире и что смотреть на нее приезжают люди из всех государств Европы.
- У них, в Европе, нет городов с такими лужами на площади..." ("Архив А.М.Горького", т. VI, М. 1957, стр. 212).
Стр. 500. ...носит лаковые ботинки... - Вероятно, имеется в виду В.С.Миролюбов. См. воспоминания В.И.Качалова на стр. 444.
Стр. 501. ...умру в пьяном виде под забором. - Имеется в виду рецензия А.М.Скабичевского ("Северный вестник", 1886, кн. VI) на сборник "Пестрые рассказы". В ней Скабичевский писал, что Чехов "тратит свой талант на пустяки и пишет первое, что ему придет в голову, не раздумывая долго над содержанием своих рассказов", "...вообще книга Чехова, как ни весело ее читать, представляет собою весьма печальное и трагическое зрелище самоубийства молодого таланта, который изводит себя медленной смертью газетного царства". В рецензии рисовалась судьба /768/ "газетных писателей", которым "приходится в полном забвении умирать где-нибудь под забором".
Стр. 502. - ...а после тридцати лет в нем остается какой-то серый хлам... - Эти слова Чехова совпадают с его высказываниями об интеллигенции в письме доктору И.И.Орлову от 22 февраля 1899 года: "Пока это еще студенты и курсистки - это честный, хороший народ, это надежда наша, это будущее России, но стоит только студентам и курсисткам выйти самостоятельно на дорогу, стать взрослыми, как и надежда наша и будущее России обращается в дым, и остаются на фильтре одни доктора-дачевладельцы, несытые чиновники, ворующие инженеры. Вспомните, что Катков, Победоносцев, Вышнеградский - это питомцы университетов, это наши профессора, отнюдь не бурбоны, а профессора, светила... Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую, не верю даже, когда она страдает и жалуется, ибо ее притеснители выходят из ее же недр. Я верую в отдельных людей, я вижу спасение в отдельных личностях, разбросанных по всей России там и сям - интеллигенты они или мужики, - в них сила, хотя их и мало. Несть праведен пророк в отечестве своем, и отдельные личности, о которых я говорю, играют незаметную роль в обществе, они не доминируют, но работа их видна; что бы там ни было, наука все подвигается вперед к вперед, общественное самосознание нарастает, нравственные вопросы начинают приобретать беспокойный характер и т.д. и т.д. - и все это делается помимо прокуроров, инженеров, гувернеров, помимо интеллигенции en masse* и несмотря ни на что".
______________
* в целом (франц.).
Стр. 504. ...в вагон для перевозки "устриц". - В письме к Е.П.Пешковой от 11 или 12 июля 1904 года Горький писал: "Этот чудный человек, этот прекрасный художник, всю свою жизнь боровшийся с пошлостью, всюду находя ее, всюду освещая ее гнилые пятна мягким, укоризненным светом, подобным свету луны, Антон Павлович, которого коробило все пошлое и вульгарное, был привечен в вагоне "для перевозки свежих устриц" и похоронен рядом с могилой вдовы казака Ольги Кукареткиной. Это - мелочи, дружище, да, но когда я вспоминаю вагон и Кукареткину - у меня сжимается сердце, и я готов выть, реветь, драться от негодования, от злобы. Ему - все равно, хоть в корзине для грязного белья вези его тело, но нам, русскому обществу, я не могу простить вагон "для устриц". В этом вагоне - именно та пошлость русской жизни, та некультурность ее, которая всегда так возмущала покойного" (Собр. соч., т. 28, М. 1954, стр. 310). /769/
Стр. 506. ...человек сто, не более... - Горький ехал из Петербурга в Москву на похороны Чехова в том же поезде, к которому был прицеплен вагон с гробом писателя. У него, вероятно, остался в памяти момент встречи гроба на вокзале, где он увидел... "человек сто". В цитируемом выше письме к Е.П.Пешковой Горький писал: "...я видел толпу "публики", ее было, может быть, три-пять тысяч" (там же).
"Нет ничего скучнее..." - Упоминаемое письмо Чехова А.С.Суворину от 11 июля 1894 года было опубликовано в журнале "Лукоморье", 1914, № 12.
...книги Лондона... только раздражают воображение. - Позднее Горький дал иную оценку влиянию Джека Лондона в России: "Джек Лондон. Его волюнтаризм. Рыцари. Воспитал ли он рыцарей в России? Я думаю - да. Это те, которые шли вперед и погибли на фронтах гражданской войны. А воспитал ли он авантюристов? Тоже - да. Плохое прививается легче хорошего" (Архив А.М.Горького, т. VI, М. 1957, стр. 213).
Стр. 507. Затеяв написать пьесу "Васька Буслаев"... - Замысел пьесы о Василии Буслаеве возник у Горького в 90-х годах. Затем, в 1912 году, он предполагал написать либретто оперы на ту же тему. В Архиве А.М.Горького сохранился ряд набросков к "Василию Буслаеву".
Стр. 510. Толстой говорил очень волнуясь, со слезами на глазах. - Об отношении Л.Н.Толстого к рассказу Чехова "Душечка" см. также воспоминания С.Т.Семенова на стр. 368 и прим. к ней.
И.А.БУНИН
ЧЕХОВ
Бунин Иван Алексеевич (1870-1953) - писатель. С Чеховым познакомился в 1895 году, сблизился с ним в начале 900-х годов. Известны четырнадцать писем Чехова Бунину (1891, 1901, 1902 и 1901 гг.). В Архиве А.П.Чехова (ГБЛ) имеется семнадцать писем Бунина к Чехову за те же годы.
Впервые воспоминания И.А.Бунина напечатаны в сборнике "Знание", 1905, кн. III, посвященном памяти А.П.Чехова. Перепечатаны в сборнике "Памяти А.П.Чехова", М. 1906, и сборнике "О Чехове", М. 1910; вошли в Собр. соч. И.А.Бунина, т. 6, изд. Маркса, Спб. 1915, где они дополнены страницами "Из записной книжки".
В переработанном виде воспоминания опубликованы за границей, куда эмигрировал Бунин после Октябрьской революции: /770/
И.А.Бунин. Собр. соч., т. 10, изд. "Петрополис", Берлин, 1935, и в книге Бунина "Воспоминания", Париж, 1950.
Печатается по тексту последнего издания.
В "Дополнениях" даны выдержки из посмертного издания книги И.А.Бунина "О Чехове (незаконченная рукопись)", Нью-Йорк, 1955.
Стр. 512. ...до весны девяносто девятого года. - Эти встречи, вероятно, были не весной 1899 года, а осенью 1898, так как в своих воспоминаниях "О Шаляпине" Бунин писал, что он познакомил Шаляпина с Чеховым в Ялте - это могло быть только в сентябре 1898 года. См. письма Чехова: И.П.Чехову от 19 сентября 1898 года; Л.С.Мизиновой от 21 сентября 1898 года; Е.3.Коновицеру от 21 сентября 1898 года.
В воспоминаниях Бунина о Шаляпине читаем:
"...Помню, например, как горячо хотел он познакомиться с Чеховым, сколько раз говорил мне об этом. Я наконец спросил:
- Да за чем же дело стало?
- Да за тем, - отвечал он, - что Чехов нигде не показывается, что все нет случая представиться ему.
- Помилуй, какой для этого нужен случай? Возьми извозчика и поезжай.
- Но я вовсе не желаю показаться ему нахалом! А кроме того, я знаю, что я так оробею перед ним, что покажусь еще и совершенным дураком.
- Ну, полно, это ты сейчас дурака валяешь.
- Бог свидетель, нисколько не валяю. Вот если б ты свез меня как-нибудь к нему...
Я не замедлил сделать это и убедился, что все было правда: войдя к Чехову, он покраснел до ушей, стал что-то бормотать. А вышел от него в полном восторге:
- Ты не поверишь, как я счастлив, что наконец узнал его, и как очарован им! Вот это человек!.." ("Иллюстрированная Россия", Париж, 1938, № 19/677).
Стр. 513. По-моему, чудесно. - В воспоминаниях о Чехове, опубликованных в Собр. соч. И.А.Бунина (изд. Маркса, т. 6, Спб. 1915, стр. 293-295) за этими словами шел следующий текст: "Может быть, это покажется кому-нибудь манерностью. Но - Чехов и манерность! "Скажу прямо, - говорит один из хорошо знавших Чехова, - я встречал людей не менее искренних, чем Чехов, но людей до такой степени простых, чуждых всякой фразы и аффектировки, я не помню". Да, он любил только искреннее, жизненное, органическое, - если только оно не было грубо и косно, - и положительно не выносил фразеров, книжников и фарисеев, особенно /771/ тех из них, которые настолько вошли в свои роли, что роли стали их вторыми натурами. В своих работах он почти никогда не говорил о себе, о своих вкусах, о своих взглядах, что и повело, кстати сказать, к тому, что его долго считали человеком беспринципным, необщественным. В жизни он также очень редко говорил о своих симпатиях и антипатиях: "я люблю то-то", "я не выношу того-то" - это не чеховские фразы. Но симпатии и антипатии его были чрезвычайно устойчивы и определенны, и среди его симпатий одно из первых мест занимала именно естественность. "Море было большое..." Ему, с его постоянной жаждой наивысшей простоты, с его отвращением ко всему вычурному, напряженному, казалось это "чудесным". А в его словах об офицере и музыке сказалась другая его особенность: сдержанность. Неожиданный переход от моря к офицеру, несомненно, был вызван его затаенной грустью о молодости, о здоровье. Море пустынно... А он любил жизнь, радость, и за последние годы эта жажда радости, хотя бы самой простой, самой обыденной, особенно часто сказывалась в его разговоре. Но именно только сказывалась.
