вы все вырастете и пока Алек не найдет достойного третьего кандидата в лице Эвандро. А потом у меня годы ушли на планирование, а у Алека — на подготовку Эвандро, пока мы не убедились в том, что он — один из нас. По-моему, это огромный успех, разве нет?
— Разумеется, Джерри, как скажешь.
Он поднял ребенка так, что его голова оказалась направлена прямо на лед, и стал искать подходящее место для удара.
— Что собираешься делать, Патрик?
— Не знаю, что я тут могу, Джер.
Он улыбнулся.
— Если выстрелишь в меня, мать точно умрет, ребенок — возможно.
— Идет.
— Не выстрелишь — я размозжу голову ребенка о лед.
Дэниэль дернулась о дробовик.
— И в таком случае, — продолжил Джерри, — погибнут оба. Итак, предлагаю тебе выбор. Что скажешь, Патрик?
На льду под машиной Джерри появилась тень Оскара, который сантиметр за сантиметром продвигался вдоль ее другой стороны.
— Джерри, — сказал я, — вы победили. Верно?
— В каком смысле?
— Попробую угадать. Предполагалось, я должен расплатиться за то, что мой отец сделал с Чарльзом Рагглстоуном. Верно?
— Частично, — сказал он и, взглянув на ребенка, приподнял головку так, чтобы видеть закрытые глаза.
— Ладно. Ваша взяла. Давайте, стреляйте. Будет круто.
— Никогда не хотел убить тебя, Патрик, — сказал Джерри, не сводя глаз с малыша. Сморщив губы, тот издал какой-то воркующий звук. — Прошлой ночью в доме твоей напарницы Эвандро должен был убить ее, но тебя оставить в живых с чувством вины и боли.
— Почему?
Тень Оскара двигалась по льду впереди него самого. Она вынырнула впереди машины и неровными очертаниями стала перемещаться через каменных зверюшек и пони прямо к спине Джерри. Тень отбрасывал уличный фонарь откуда-то из глубины площадки, и меня разозлило, что ни одна гениальная голова не додумалась его выключить, перед тем как Оскар пробрался сквозь забор.
Стоит Джерри повернуть голову, и этот страшный спектакль приблизится к финалу.
Но он повернул лишь руку, вращая ребенка из стороны в сторону.
— Когда-то качал так своего сына, — сказал он.
— Надо льдом? — спросил я.
Он ухмыльнулся.
— Нет, Патрик. Просто держал на руках, вдыхал его запах и иногда целовал в макушку.
— И он умер.
— Да. — Джерри пристально вгляделся в лицо ребенка и придал своему собственному похожее выражение.
— Так что, Джерри, это и есть самая главная причина?
В моем голосе, не знаю откуда и почему, появился слабый намек на эмоцию.
Джерри уловил его.
— Брось пистолет вправо.
Я посмотрел на него с полным отсутствием, будто забыл, что он там.
— Живо. — Джерри разжал кисть руки, и ребенок полетел вниз.
Дэниэль вскрикнула сквозь залепленный рот и стукнулась головой о дробовик.
— Ладно, — сказал я. — Ладно.
Голова мальчика гирей приближалась ко льду, но в последний момент Джерри обхватил пальцами лодыжки ребенка.
Я бросил пистолет в слякотную песочную яму под гимнастическими снарядами.
— Теперь второй, — сказал Джерри и стал раскачивать ребенка из стороны в сторону как маятник.
— Да пошел ты, — сказал я, глядя на рискованные манипуляции с детским тельцем.
— Патрик, — сказал он и поднял брови, — похоже, ты уже вышел из оцепенения. Второй.
Я вытащил пистолет Фила, который он держал в руке, когда Джерри перерезал ему горло, и бросил его рядом со своим.
Оскар, видимо, заметил свою тень, так как она стала двигаться обратно за машину, а его ноги появились между передними и задними шинами.
— В день, когда умер мой сын, — сказал Джерри и, прижав Кэмпбела Роусона к щеке, понюхал его нежное личико, — ничто не предвещало беды. Ему было четыре года, он играл во дворе, шумел, затем… тишина. Заклинило какой-то клапан в мозгу. — Он пожал плечами. — Просто заклинило. А череп наполнился кровью. И он умер.
— Тяжелый случай.
Он одарил меня нежной, доброй улыбкой.
— Если еще раз проявишь ко мне сочувствие, Патрик, я разобью череп ребенка вдребезги. — Он нагнулся и поцеловал Кэмпбела в щечку. — Итак, мой сын был мертв. И я понял, не существует способов предсказать то, что случится, или предотвратить. Бог решил, что Брендан Глинн должен умереть сегодня. Так тому и быть.
— А ваша жена?
Джерри погладил Кэмпбела по волосам, но глаза мальчика оставались закрытыми.
— Моя жена, — сказал он. — Хм-м. Я убил ее, да. Не бог, а я. Не знаю, какие планы были у бога насчет этой женщины, но я их разрушил. У меня были планы по части жизни Брендана, но бог их развеял. Возможно, у него были планы в отношении Кары Райдер, но ему пришлось поменять их, разве нет?
— А Хардимен, — спросил я, — как он пришел к этому?
— Он рассказывал о своем детском открытии по части пчел?
— Да.
— М-м-м. Это были не пчелы. Алек любит все приукрашивать. Я был там, это были комары. На него налетела целая туча, а когда он вышел из нее, я заметил, что в его сознании произошел сдвиг. — Он улыбнулся, а в глазах у него плясали насекомые и чернело бездонное озеро. — После этого между Алеком и мной установились отношения «ученик — наставник», которые позднее преобразились в нечто куда более значительное.
— И он добровольно пошел в тюрьму, чтобы защитить вас?
Джерри пожал плечами.
— Тюрьма ничего не значит для таких, как Алек. Его свобода безгранична, Патрик. Она в его сознании. Решетки не могут сдержать ее. В тюрьме Алек более свободен, чем большинство людей за ее пределами.
— Тогда зачем наказывать Дайандру Уоррен за то, что она послала его в тюрьму?
Он ухмыльнулся.
— Она унизила Алека. При всех. Она дерзнула разобрать его по косточкам перед судом каких-то тупиц. Это было чертовски оскорбительно.
— В таком случае, — моя рука щупала мокрый от бензина снег, — все это вы с Алеком устроили, чтобы «показать» кому? Богу?
— Это, пожалуй, слишком упрощенный подход, но если этой бойкой туфтой ты собираешься кормить средства массовой информации после моей смерти, милости прошу, Патрик.
— Вы собираетесь умереть, Джерри? Когда?
— Как только ты решишь, Патрик. Ты убьешь меня. — Он наклонил голову в сторону полиции. — Либо они.
— А как с заложниками, Джерри?
— Один из них умрет. Как минимум. Ты не сможешь спасти обоих, Патрик. Выхода нет. Прими это как должное.
— Я это сделал.
Дэниэль Роусон впилась глазами в мое лицо, чтобы понять, шучу ли я, но по моему неподвижному взгляду поняла, что нет.
— Один из них умрет, — сказал
