милиции…»
Более подробное спецсообщение в ЦК КПСС тоже не заставило себя ждать, оно оказалось в большей степени взвешенным и отражало расстановку соперничавших групп.
Из первоначального текста, в частности, было изъято упоминание об объявленном в розыск пистолете «макарова»…
Генерал Скубилин, бывший благодаря замминистру Жернакову в курсе всего происходившего, первым оценил цену сделанной купюры:
" Кто–то выручает транспортного прокурора!.. "
Догадаться об этом не составляло сложности.
То, что бандиты использовали пистолет убитого милиционера бросало тень на качество прокурорского расследования. Если бы следствие проведено было объективно и полно, Голицын и Волоков не оказались бы на свободе, не могли бы совершить то, что они совершили. Невиновный не был бы приговорен к высшей мере…
Вместо прокурора, вину за это теперь должен был взять на себя кто–то другой.
Увы! Этим «кто–то» запросто мог стать он, генерал Скубилин.
" Слабый контроль за деятельностью начальника уголовного розыска Москвы–Белорусской…» — Того, скорее всего, теперь ждали арест и суд. Но об этом Скубилин сейчас не думал.
" Защищают транспортного прокурора! "
Это был о дурным знаком и для него и для его комитетского партнера, для Козлова.
МЕНТЫ. ИГУМНОВ.
Игумнова с его замом подбросила на вокзал одна из патрульных машин, следовавших с пустыря с оставленным преступниками «жигулем», деньгами и оружием.
Еще по дороге по рации прослушали ориентировку, в которой перечислялись все участники бандитского нападения на инкассаторов.
— " Субанеев Виталий Александрович… — Далее следовал год рождения, адрес, приметы. — Голицын… Волоков Юрий… — " — И снова полные установочные данные.
Преступников уже разыскивали.
Совершенно непонятно было, как Московский Главк успел так быстро развернуться. Между тем личности убитых еще не были установлены.
— МУР есть МУР! — водитель, который их вез, обернулся, подмигнул транспортниками. — Не железка…
До вокзала доехали без происшествий.
Мероприятия проводов делегатов съезда тут еще продолжались.
Где–то на входных стрелках уже постукивал очередной состав. Гремела музыка.
Вокзал был полон празднично одетыми делегатами, милицией и приданными силами. Ни на минуту не умолкало радио.
У выхода из кассы сборов все еще стояла цепочка в штатском, туда никого не пускали.
Под неумолкающие торжественные марши следственная группа все еще описывала место происшествия — окровавленные трупы, расстрелянную инкассаторскую машину.
Продолжали сновать со своими «рафиками» кубинцы — «вокзал гостиница — вокзал» — доставляли на перрон вещи делегатов. Оперативники выгружали чемоданы, коробки, ящики у разметок вагонов на платформе. Потом им еще предстояло разместить их по купе…
В дежурке Игумнова ждали самые последние новости.
С Башиловки звонил Качан. Вместе с младшим инспектором, с Карпецом, они задержали единственного оставшегося в живых участника нападения на инкассаторов.
Волок смог уйти с пустыря. Он подъехал к дому на такси, но идти внутрь не риск
нул — наблюдал за подъездом от винного магазина. Рядом стоял алкаш, с которым Качан недавно познакомился.
Волока опознал все тот же удачливый Карпец.
Волок выглядел потерянным. Он не оказал сопротивления. Оружия при нем не оказалось. Не слова не говоря, он последовал с оперативниками к их машине…
Дежурный между двумя телефонными звонками разъяснил ситуацию:
— Сейчас Волокова привезут.
В дежурную часть беспрерывно звонили. Начальство требовало объяснений, докладов. По рации из электричек отчитывались постовые, патрули…
— И так всю дорогу! — Дежурный кивнул на коммутатор оперативной связи. — Я передам, что Волоков задержан, когда сам закрою за ним замок. А пока воздержусь.
— Бог с ним, с Волоком… — Игумнова заботила судьба Бакланова. Надя звонила? Как он?
Надежда сопровождала раненного. Ее увезла «скорая».
— Вон телефонограмма. Прочти…
Игумнов прочитал:
«… Слепое огнестрельное пулевое ранение живота, проникающее в брюшную полость, опасное для жизнии…»
На несколько минут звонки неожиданно прекратились. Дежурный на короткое время перестал дергаться.
— Надя осталась в больнице, — дежурный полез за сигаретой. — Сейчас туда должна прибыть его жена, она была за городом. Ей только сообщили…
— Начальство поехало?
— К нему? Нет.
— А что Картузов?
— Он сказал: " Должны выехать из Госавтоинспекции. Бакланов же их сотрудник!»
— Ездил–то он с нами! В нашей опергруппе! — Игумнов выругался. — А что Никола?
— Я звонил. Был на операционном столе…
— А прогноз?
— При таких повреждениях все вероятно.
— С хирургом говорил?
— Руки не дошли, Игумнов! — Дежурный прикурил от зажигалки. — Столько крови за вечер! Кузанкову в упор расстреляли. Только сейчас ее родителей отправил. У них одна дочь, мать еле ходит. Как ей было сообщать… Представляешь?! — Он подозрительно надолго затянул паузу. Перемогал внутренний плач. — А тут инкассаторы, Бакланов… Еще Никола!..
— Я сейчас еду к нему!
— Тут, кстати, неприятный звонок насчет тебя…
— Инспекция? Я уже привык…
— Авгуров! Разговаривал с Картузовым. Я случайно узнал. Спрашивал, есть ли в отделении розыска помощник по кличке «Анчиполовский». Его подозревают в нанесении ножевого ранения…
— Так… — На Николу это было похоже..
— Картузов сказал, что спросит тебя.
— Ясно.
" Повидимому, раскрыли телефон умершего тестя. А там и вышли на меня. Это уже Авгуров… Ментам бы не дали…»
Итак, под Николу копали.
Нити тянулись все туда же — в 33–ье отделение к заместителю по оперативной работе Смердову…
— Как он назвал помощника? «Анчиполовский»?
— Да. Картузов сказал, что впервые слышит.
" Зтот действительно не слышал…» — Игумнов не раскрывал перед ним детали . Теперь это пригодилось.
— Все?
— Не все! — Дежурному предстояло сообщить ему, пожалуй, самое неприятное. Он все откладывал это на конец разговора.
— Давай! Что там?
— Твою жену оставили в клинике. Срочно госпитализировали. Какие–то безотлагательные дела…
— Черт!
Он напрочь забыл о ней! О себе! Обо всем! Жил чужой жизнью инкассацией, делегатами, дурацкой бутафорией партийного карнавала — лапшей навешанной на уши. А самый близкий человек…
— Где она?
— В Онкологическом центре, — дежурный объяснил. — На Каширке. Там же рядом Седьмая больница. Где Никола…
— Жена сама звонила?
— Профессор. У меня записано. Там есть проблемы…
Дежурный знал больше, чем говорил.
«Господи! Только не это…Что за стремный день!»
Время неожиданно остановилось. Дела, которыми он был занят все эти сутки вдруг отдалились, существовали сами по себе.
Завод кончился.
Игумнов взглянул на часы:
— Слушай! Дай патрульную машину! Я быстро. Он меня добросит только в один конец! В Онкоцентр. Сам понимаешь…
Дежурный помотал головой, развел руки.
— Не могу! Ничего нет! Одна пошла к Качану, другая у морга
